Токийский зондаж
СЕКРЕТЫ СПЕЦСЛУЖБ
«Секретные материалы 20 века» №2(310), 2011
Токийский зондаж
Валерий Нечипоренко
журналист
Санкт-Петербург
1040
Токийский зондаж
Битва за Окинаву

О тайных попытках японской дипломатии склонить Советский Союз летом 1945 года к роли посредника-миротворца в войне на Тихом океане.

ЭКСПАНСИЯ НА ЮГ

В начале апреля 1941 года министр иностранных дел Японии Мацуока на пути из Берлина в Токио сделал остановку в Москве. Итоги официального визита министра в столицу Третьего рейха, где он встречался с Гитлером, побуждали японцев скорректировать свои планы дальнейшего ведения войны. В ситуации, когда германской военной машиной были повержены Франция и Нидерланды, а их богатые стратегическим сырьем колонии и важные в военном отношении опорные пункты в Юго-Восточной Азии оставались фактически без защиты, японские генералы рассчитывали с легкостью завладеть желанной добычей, равно как и азиатскими владениями Великобритании, занятой войной в Европе. Планы немедленного вторжения в Советский Союз, а Мацуока, кстати говоря, был их горячим сторонником, отодвигались пока на будущее.

Мацуока имел полномочия предложить Кремлю подписать пакт о нейтралитете.

Предложение было принято, и 13 апреля 1941 года стороны подписали договор, по которому СССР и Япония обязывались поддерживать между собой мирные отношения, взаимно уважать территориальную целостность и неприкосновенность каждой из договаривающихся сторон и соблюдать нейтралитет в случае нападения на одного из участников пакта. В Москве рассматривали этот документ как определенный инструмент стабильности, хотя доверия к японским верхам не испытывали.

24 июня, вскоре после нападения Гитлера на СССР, советский полпред в Токио Сметанин спросил Мацуоку, намерена ли японская сторона и впредь соблюдать условия пакта о нейтралитете. Мацуока, приложивший немало усилий для сближения стран фашистской оси, ответил без дипломатических ухищрений: «Основа внешней политики Японии — Берлинский пакт. Если настоящая война и японо-советский пакт о нейтралитете будут находиться в противоречии с этой основой, то пакт, подписанный в Москве, не будет иметь никакой силы».

Тем не менее, 2 июля 1941 года на имперской конференции высшего правительственного и военного руководства Японии главными задачами были определены разрешение «китайской проблемы» и ускорение продвижения на юг. Не отказываясь в принципе от планов вторжения в СССР, японская верхушка решила пока не вмешиваться в советско-германскую войну, выжидая более благоприятного для Японии момента.

6 сентября на заседании Тайного совета были приняты так называемые «принципы осуществления государственной политики».

Японская военная машина бесповоротно нацеливалась на Юго-Восточную Азию. Эти чрезвычайно важные данные передал в Москву «Рамзай» — легендарный советский разведчик Рихард Зорге.

БЕЗРАДОСТНАЯ ПЕРСПЕКТИВА

Япония даже не скрывала, что не собирается строго следовать условиям японо-советского пакта. На границах с Советским Союзом дислоцировалась боеспособная Квантунская армия численностью порядка один миллион человек, которая сковывала сорок советских дивизий. Японский ВМФ всячески препятствовал поставкам грузов в советские дальневосточные порты, закрыл для наших судов важнейшие проливы.

За период с середины 1941 года и до конца 1944 года японцы задержали для досмотра в нейтральных водах сто семьдесят восемь советских торговых судов. Три наших мирных транспорта — «Ангарстрой», «Кола» и «Ильмень» — были потоплены в результате атак японских подводных лодок.

Бессчетны инциденты, когда японцы нарушали воздушную и морскую границу СССР, обстреливали нашу территорию. Кроме того, Токио снабжал германский генштаб данными своей разведки о положении СССР. В частности, в 1942 году японцы передали вермахту стратегические данные о сосредоточении резервов советских войск в районе Тамбова и восточнее Сталинграда, а также о производстве танков на уральских заводах.

В течение всего военного периода японское посольство в Москве передавало германскому МИДу секретные данные о Вооруженных Силах СССР.

Однако на рубеже 1945 года ситуация для стран оси кардинально изменилась. Крах фашистской Германии не вызывал сомнений, Италия фактически вышла из игры, а перед Японией маячила безрадостная перспектива оказаться в скором времени в полной международной изоляции. Вот тут-то японские верхи и попытались разыграть «московскую карту».

ПРОЕКТ УСТУПОК

В феврале 1945 года в Ялте состоялась Крымская конференция глав СССР, США и Великобритании, на которой Рузвельт и Черчилль вновь обратились к Сталину с просьбой о вступлении в войну на Дальнем Востоке.

Советский вождь подтвердил свое обещание, данное в Тегеране, объявить войну Японии через шестьдесят-девяносто дней после капитуляции фашистской Германии. При этом Москва выдвигала ряд условий, в том числе, возвращение Советскому Союзу южной части Сахалина и всех прилегающих к ней островов, а также передачу нашей стране Курильских островов. Возражений со стороны союзников не последовало, и 11 февраля было подписано соответствующее секретное соглашение.

Долгое время считалось, что японские правящие круги ничего не знали о ялтинских договоренностях, касавшихся боевых действий в Тихоокеанском регионе. Но в 1985 году в Японии были опубликованы воспоминания госпожи Юрико Онодэра, которая в годы войны работала шифровальщицей японского представительства в одной из скандинавских стран. По ее утверждению, японская разведка сумела получить подробную информацию о ходе переговоров в Ялте и оперативно передать ее в Токио.

Так или иначе, но уже вскоре после завершения Крымской конференции японцы предприняли энергичный дипломатический зондаж с целью повлиять на позицию СССР.

Уже 15 февраля японский дипломат Миякава посетил советского посла в Токио Малика, которого он хорошо знал по прежним контактам, и в состоявшейся беседе высказал опасения, что Советский Союз может невольно оказаться в орбите США. Между тем, вкрадчиво продолжал визитер, Сталин мог бы выступить как миротворец, авторитетный посредник, потребовав от других стран прекратить войну и сесть за стол переговоров.

22 февраля японский посол в Москве Сато встречался с советским наркомом иностранных дел Молотовым. Японский дипломат виртуозно пытался перевести беседу на тему итогов Крымской конференции, но Молотов не менее виртуозно уходил от прямых ответов.

Надо сказать, что японские дипломаты мыслили куда реалистичнее своих генералов. Еще в начале сентября 1944 года в рамках японского МИДа был разработан перечень уступок, которые Япония могла бы сделать Советскому Союзу в обмен на твердые гарантии Москвы сохранять нейтралитет на Дальнем Востоке.

Предусматривалась, в частности, передача СССР Южного Сахалина и Курильских островов. Однако японская правящая элита сочла эти уступки чрезмерными, и проект был, что называется, положен под сукно.

ДЕНОНСАЦИЯ ПАКТА

Японские дипломаты четко осознавали, что своеобразной «лакмусовой бумажкой», определяющей ход дальнейших отношений между двумя странами, станет судьба пакта о нейтралитете. Дело в том, что каждая из сторон имела право денонсировать документ за год до истечения пятилетнего срока его действия.

«Опасная» дата приходилась как раз на апрель 1945-го, и японские дипломаты не без волнения ждали реакции Москвы, которая не заставила себя ждать. 5 апреля Молотов вызвал к себе японского посла и сообщил ему о решении Советского правительства денонсировать советско-японский пакт от 13 апреля 1941 года.

В мотивировке указывалось, что пакт был подписан «до нападения Германии на СССР… С того времени обстановка изменилась в корне. Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в ее войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза. При таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл».

Этот шаг Москвы японские власти расценили как недружественный акт. В Токио заговорили даже о том, что «Япония поддерживала отношения с Советским Союзом на базе всепроникающей честности»…

Как же разительно изменилось в Японии отношение к этому документу всего за четыре года! Но каждый, кто умел читать между строк, понимал, что теперь руки у Москвы свободны, и следующим ее шагом может стать объявление войны.

НЕУДАЧА В ШВЕЙЦАРИИ

Хорошо известно, что весной 1945 года в Швейцарии проходили секретные переговоры между резидентом американских спецслужб Алленом Даллесом и шефом СС и полиции в Италии генералом Карлом Вольфом. Эти переговоры были прерваны лишь после того, как о них стало известно в Москве, и Сталин в послании Рузвельту потребовал либо допустить к ним советских представителей, либо прекратить сепаратные контакты с общим врагом.

Менее известно, что в конце апреля того же года, в той же Швейцарии и с тем же Даллесом вели секретные переговоры и японские представители. К тому моменту военное положение Японии было несравнимо более прочным, чем катящейся к катастрофе Германии. Кроме метрополии, японские войска стояли в Китае, Корее и Маньчжурии, занимали ряд южных территорий Азии.

На дальних подступах к метрополии были созданы мощные оборонительные рубежи. Японские солдаты и офицеры отличались высоким боевым духом.

Так, 19 февраля 1945 года американцы начали операцию по высадке десанта на стратегически важный остров Иводзима, который защищал японский гарнизон численностью двадцать три тысячи человек, имевших на вооружении всего двадцать танков, шестьсот орудий и сорок самолетов, из них двадцать четыре — «камикадзе».

Американцы бросили на штурм сто десять тысяч своих солдат, которых поддерживали около семисот военных кораблей, в том числе, тридцать авианосцев, несших на своих палубах свыше полутора тысячи самолетов. Несмотря на столь явное неравенство сил, японский гарнизон ожесточенно сопротивлялся до 20 марта, пока не был полностью уничтожен.

Еще более упорный характер носила битва за Окинаву, начавшаяся 1 апреля. Американские потери составили здесь сорок восемь тысяч человек, их них двенадцать тысяч — убитыми и пропавшими без вести, а «камикадзе» вывели из строя свыше четырехсот кораблей союзников.

Не менее кровопролитные бои велись и на других рубежах Дальнего Востока и Южных морей. По этой причине англо-американский Объединенный комитет начальников штабов планировал закончить войну с Японией не ранее середины ноября 1946 года, оценивая возможные жертвы в один миллион своих солдат и офицеров.

Зная об этих расчетах, японцы надеялись выторговать в Швейцарии мир для себя на почетных условиях. Но американская сторона так и не пошла ни на какие компромиссы.

После провала переговоров в Швейцарии, а затем и капитуляции фашистской Германии, Страна Восходящего Солнца все свои надежды могла возлагать только на благосклонность Москвы. Но эту благосклонность требовалось каким-то образом еще заслужить.

ОБМАНЧИВОЕ «ДРУЖЕЛЮБИЕ»

Несмотря на денонсацию Москвой советско-японского пакта, отношения между СССР и Японией, по крайней мере, в дипломатической сфере, оставались подчеркнуто уважительными. В апреле 1945 года наши бойцы обнаруживали в различных уголках Германии, а также стран Восточной Европы, японских дипломатов и служащих из различных японских представительств, нередко вместе с членами их семей. Всем этим людям обеспечивались нормальные бытовые условия и беспрепятственный проезд на родину. Информацию о японских гражданах советский МИД регулярно передавал японской стороне. В ответных посланиях японский МИД благодарил советскую сторону за теплое участие в судьбе японских граждан.

Обмен любезностями подобного рода, возможно, породил в Токио надежды на то, что Советский Союз открыт для переговоров о прекращении войны в Тихоокеанском регионе.

В этот период японский МИД возглавил новый министр Сигэнори Того, кореец по национальности, женатый на немке, считавшийся в Японии одним из лидеров «партии мира». Этого человека хорошо знали в Москве.

С 1938 по 1940 год он был послом Японии в СССР и публично заявлял о своих симпатиях к сталинской административной системе и к плановой экономике. В 1941-42 годах он уже занимал кресло министра иностранных дел Японии, и вот, на завершающем этапе войны, снова вернулся на этот пост.

Того выступал за то, чтобы всерьез заинтересовать Советский Союз конкретными предложениями, приняв все его требования. 20 апреля в беседе с советским послом Маликом Того предложил организовать встречу с наркомом Молотовым для обсуждения вопроса о коренном улучшении отношений между двумя странами. 27 апреля японский посол в СССР Сато был принят заместителем Молотова Лозовским.

Сато вручил текст ответа своего правительства на заявление правительства СССР о денонсации пакта и также предложил организовать встречу между Того и Молотовым, намекая, что Токио готов на существенные уступки.

ПРОВАЛ МИССИИ ПРИНЦА

С первых же дней июня японцы принялись всячески обхаживать нашего посла Малика.

Один за другим к нему, без приглашения, потянулись высокопоставленные лица — бывший премьер Хирота, видный японский предприниматель Танакамара, министр Того, даже принц Коноэ, прозрачно намекая, что Япония может пойти на очень важные уступки Советскому Союзу, если тот гарантирует свое невмешательство в войну на Дальнем Востоке.

Все они не скупились, хотя и в сугубо обтекаемой восточной манере, на щедрые посулы.

Хирота, например, предлагал даже поделиться с Советским Союзом стратегическими материалами, все еще вывозимыми Японией из района Южных морей. Малик направил соответствующий запрос в Москву. В ответной шифровке Молотов посоветовал ему всячески уклоняться от встреч, ссылаясь на болезнь. Но японцы достали Малика даже в постели.

13 июля к нему домой по поручению министра Того явился сотрудник МИДа Андо, сообщивший, что принц Коноэ готов немедленно вылететь в Москву для переговоров, имея на руках личное послание императора маршалу Сталину. В тот же день текст этого послания японский посол Сато направил в наркомат иностранных дел СССР.

Через некоторое время Москва ответила: соображения, высказанные в послании, носят общий характер и не содержат конкретных предложений; у советской стороны нет ясности, в чем именно может заключаться «особая миссия» князя Коноэ.

Еще через неделю Сато, получив инструкции из Токио, дал разъяснения по этому поводу.

Он сообщил, что принц Коноэ уполномочен императорским двором обсудить вопросы посредничества Советского Союза по мирным переговорам, а также перспективы улучшения японо-советских отношений, как на ближайшее будущее, так и на послевоенный период. Кроме того, Сато дал понять, что высокий посланник имеет особые полномочия по части переговоров во всем, что может заинтересовать Советский Союз.

Японский посол проинформировал также, что самолет для принца и сопровождающих его лиц уже готов, и взлетит незамедлительно, как только Кремль выразит свое согласие на секретные переговоры.

Но Кремль не торопился с ответом, и к тому были веские основания. В тот же самый период в Германии проходила Потсдамская конференция глав великих держав. 26 июля здесь от имени правительств США, Великобритании и Китая была принята декларация, требовавшая безоговорочной капитуляции Японии. Фактически это был ультиматум, опубликованный, однако, без формального согласования с советской стороной. Отсутствие под столь важным документом подписи Сталина породило в Токио надежды, побудившие отклонить условия капитуляции.

30 июня Сато в очередной раз посетил Лозовского, заявив, что Япония продолжит свое движение вперед, вплоть «до успешного завершения войны».

Японцы не знали, что еще накануне, 28 июля, Сталин информировал своих коллег по большой тройке о предложенной японцами «миссии Коноэ» и снова подтвердил, что Советский Союз в полной мере выполнит свои обязательства вступить в войну на Дальнем Востоке. Визит принца Коноэ в Москву так и не состоялся.

УДАРНЫЙ КУЛАК

8 августа 1945 года советский посол Малик получил очередную шифровку за подписью наркома Молотова. Нашему послу поручалось незамедлительно вручить министру Того текст заявления Советского правительства о том, что с 9 августа СССР будет считать себя в состоянии войны с Японией, а также уничтожить все шифры и секретные документы.

Далее сообщалось: «Японское посольство вместе с послом Сато будет нами сегодня интернировано».

Понимая, что советских дипломатов в Японии отныне ждут нелегкие испытания, нарком призывал: «Уверен, что вы достойным образом справитесь с порученным заданием. Желаем здоровья и благополучия вам лично и всему составу посольства».

В ночь на 10 августа состоялось заседание Тайного совета Японии, в котором принял участие император Хирохито. Открывая его, премьер-министр Судзуки прямо заявил: «Вступление в войну СССР ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны. Это было сказано уже после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, которые, надо заметить, не поколебали решимости японцев дать американцам «генеральное сражение».

Но даже в ситуации, когда в войну вступил СССР, японские генералы полагали, что запас времени у них еще есть. По их оценкам, на Дальнем Востоке находилось не более 40 советских дивизий, имевших устаревшую военную технику.

Японская разведка доносила, что, учитывая пропускную способность Транссибирской магистрали, Советскому Союзу требуется не менее четырех месяцев для переброски войск и техники из Западной Европы на Дальний Восток. Ну, а далее можно было уповать как на сибирские морозы, так и на разногласия между союзниками.

Как бы там ни было, но по части готовности СССР к войне на Дальнем Востоке японские аналитики здорово просчитались. К составлению наступательного плана крупнейшей стратегической операции против японских войск Генштаб Красной Армии приступил еще ранней весной 1945 года. Уже в начале мая эшелоны пошли на Восток. Было учтено все до мелочей.

В частности, закаленные в боях с гитлеровцами танкисты и водители автотранспорта ехали, как правило, оставив технику по месту прежней службы. Танки для этих экипажей прибывали прямо с конвейера, с уральских танковых заводов, откуда расстояние до Маньчжурии было гораздо ближе, а грузовики, по договоренности, поставили американцы через наши дальневосточные порты.

К началу боевых действий на Дальнем Востоке скрытно от неприятеля было сосредоточено более полутора миллионов наших солдат и офицеров, свыше пяти с половиной тысяч танков, более двадцати шести тысяч артиллерийских орудий и минометов, почти три с половиной тысячи самолетов…

И эта грозная сила стала для японцев предвестником скорого поражения.

В своих послевоенных мемуарах бывший министр Того сетовал на то, что японская верхушка слишком долго тянула с предложением конкретных уступок Советскому Союзу. По его мнению, если бы проект, разработанный японским МИДом и включавший возвращение Южного Сахалина и передачу Курил, был предложен Сталину где-нибудь в 1943 году, то война для Японии могла завершиться совсем по другому сценарию.

Но это только частное мнение участника тех давних событий. История, как известно, не признает сослагательного наклонения. 1 ноября 2010 года президент России Дмитрий Медведев посетил Кунашир, самый южный остров Большой Курильской гряды, что вызвало очередную вспышку нервозности в Токио. Глава российского МИДа Лавров заявил, что такая реакция Японии неприемлема: «Это — наша земля, российский президент посещал российские земли». Позиция России по вопросу так называемых «спорных территорий» остается неизменной: «Южные Курилы вошли в состав СССР по итогам Второй мировой войны, и российский суверенитет над ними, имеющий соответствующее международно-правовое оформление, сомнению не подлежит».


26 января 2011


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847