Журналистское удостоверение собственного корреспондента популярного периодического издания своей страны — едва ли не самая надежная «крыша» для агента, работающего за рубежом. Другое дело, что не каждому разведчику дан журналистский талант. В свою очередь, далеко не каждый журналист способен эффективно работать на спецслужбы. Одним их тех, кому удавалось успешно совмещать оба этих ремесла, был известный советский журналист-международник Леонид Колосов.

ЛЕСНАЯ ШКОЛА

Ни в журналисты, ни, тем более, в разведчики, сам Колосов никогда не собирался.

В Московском институте внешней торговли на Леонида «положил глаз» профессор Быстров, который долгие годы возглавлял Валютное управление Министерства внешней торговли СССР.

После госэкзаменов Быстров взял перспективного молодого сотрудника к себе, сразу же определив его на должность старшего консультанта, а еще через несколько месяцев командировал того в Рим, в наше торгпредство, где Колосов задержался почти на пять лет. В Риме у Колосова завязались приятельские отношения с милым человеком Павлом Елисеевым, большим знатоком итальянской кухни. А вот в особенностях итальянской экономики тот разбирался плохо и нередко обращался к Колосову за консультациями.

Откуда было знать молодому честолюбивому эксперту, что Елисеев в действительности являлся резидентом КГБ в Риме! И все же вербовать Леонида лично Елисеев не стал, а лишь сообщил о своих соображениях в Центр.

Вернувшись в Москву, Колосов начал работать в престижном Управлении торговли с западными странами. В этот же период он опубликовал серию аналитических статей о политике и экономике Италии в ряде периодических изданий, в том числе, во «Внешней торговле» и в «Известиях».

Словом, карьера специалиста по валютно-торговым операциям развивалась по восходящей, но все круто переменилось в один из жарких летних дней 1960 года. Однажды его пригласили на приватную беседу в парткабинет, где находился человек в штатском, назвавшийся сотрудником КГБ Акуловым. Далее все происходило по известному сценарию. Колосову дали несколько дней на размышление, заверив, что после окончания одногодичных курсов он вернется в Италию.

«Лесная школа» номер 101 находилась в подмосковной Балашихе. На глухом деревянном заборе, окружавшем это учреждение, белела надпись, сделанная мелом: «Школа шпионов». Порядки в ней, однако, были вполне либеральные. Имелась богатая библиотека, на полках которой стояли книги не только классиков марксизма-ленинизма, но также «врагов народа» и диссидентов.

Чтение запрещенных книг, лекции многоопытных разведчиков-нелегалов помогли избавиться от идеологических шор и всякого рода иллюзий. Полезными оказались и многие «шпионские» дисциплины, которым обучали в школе, особенно иностранные языки, автомобильное дело, спортивная подготовка.

После завершения учебы Колосова направили в Первое главное управление КГБ (внешняя разведка), где он получил псевдоним «Лесков». Когда кто-то из начальства узнал про его статьи, опубликованные в СМИ, то родилась идея сделать из нового сотрудника журналиста-международника.

И вот молодой разведчик уже сидит в кабинете Аджубея, главного редактора «Известий», зятя тогдашнего лидера страны Хрущева.

Разговор получился коротким. «Ваши прежние статьи унылы и скучны для читателя. Вам следует заявить о себе как о скандальном журналисте. В Италии немало благодатных для этого тем: политические интриги, мафия, террористы, проститутки… Вот и сделайте нам для начала интервью с дорогой путаной, но в соответствующем ключе, понимаете? Все расходы будут возмещены редакцией. Но речь идет только об интервью! Использовать синьориту по назначению я вам запрещаю, иначе положите партбилет!»

ИНТЕРВЬЮ С ПУТАНОЙ

В качестве собкора «Известий» Колосов прибыл в Рим в августе 1962 года. Резидент предупредил, что итальянская разведка устанавливает на некоторый период наружное наблюдение за всяким новым советским собкором. Хотят, мол, убедиться, не шпион ли тот.

Поэтому «Лесков» должен сейчас сосредоточиться на журналистской работе. Когда же придет час действовать по линии «конторы», он, Елисеев, сообщит об этом.

И вот дивным римским вечером Колосов отправился на «Аллею Любви», где собирались красотки, предлагавшие себя денежной публике.

Колосов завел беседу с одной из них, назвавшейся Маризой. Без ложных затей он представился журналистом, сообщив, что готов заплатить профессиональной жрице любви за откровенное интервью.

Записав в своем блокноте довольно банальную историю ее грехопадения, он расплатился и начал прощаться, сославшись на то, что должен к утру отправить материал в редакцию.

Красотка, хоть и получившая свое обычное вознаграждение сполна, осталась, мягко говоря, озадаченной, и в экспрессивной римской манере, во всеуслышание выразила уверенность, что интервьюер либо импотент, либо «голубой».

Репортаж под заголовком «Выброшенные на панель» вскоре увидел свет в «Неделе» — весьма популярном в те годы воскресном приложении к «Известиям». Но Аджубей так и не поверил, что автор удовлетворился лишь взятием интервью у своей героини.

АГЕНТЫ ИЗ ПАРЛАМЕНТА

И вот бывший эксперт-консультант получил свое первое «шпионское» задание.

Ему поручалось восстановить связь с агентом, проходившим под кодовым именем «Немец». Этот агент был важной птицей. Член итальянского парламента, он был своим в коридорах власти, имел широкие связи в окружении первых лиц страны.

Однако для завербованного агента, а по все бумагам КГБ он числился именно таковым, «Немец» вел себя странно: уклонялся от конспиративных встреч, а затем и вовсе прекратил передачу информации.

«Лесков» начал с того, что по старой схеме вызвал «Немца» на срочную встречу к знаменитой статуе Водоноса. Тот не явился.

Тогда Колосов снова позвонил ему и твердо объявил, что через полчаса зайдет к нему домой, дабы взять интервью о политической ситуации в стране.

На кухне, где состоялась беседа, хозяин начал жаловаться на свои болезни. Колосов сочувственно выслушал его, а затем попросил подготовить информацию о противоречиях в Итальянской социалистической партии, назвав сумму гонорара. Тот, хоть и со вздохом, но согласился.

Постепенно связь с «Немцем» была восстановлена в полном объеме, и этот агент в последующем оказал очень важные услуги нашей стране.

Через некоторое время Колосов лично завербовал еще одного члена итальянского парламента, дав ему псевдоним «Либеро». Видный участник Сопротивления, тот согласился работать «на идейной основе», без оплаты.

Благодаря получаемой от него информации, Москва заранее знала о назревавших в итальянском правительстве кризисах, об интригах, которые различные силы плели на политическом олимпе. Кроме того, «Либеро» в мельчайших подробностях сообщал о проблемах в отношениях между Италией и США. Вся эта информация незамедлительно уходила в Центр.

ОПЕРАЦИЯ «ПАПА» И «ЗЯТЬ»

В начале марта 1963 года Колосов получил срочное задание: не привлекая внимания прессы, выяснить, согласится ли глава Ватикана дать аудиенцию главе советской делегации Аджубею, который прибывал в Рим по линии общества «Италия-СССР».

Среди агентов Колосова были два функционера, тесно связанные со Святым Престолом.

В тот период Папой Римским был Иоанн XXIII, который вошел в историю как «Добрый Папа». Как раз накануне описываемых событий ему была присуждена премия «Мир и гуманизм», которую святой отец, вопреки бытовавшей ватиканской традиции, согласился принять.

Приезд Аджубея как раз совпадал по времени с пресс-конференцией, которая планировалась по случаю присуждения папе премии. Колосову передали, что Иоанн XXIII готов встретиться с Аджубеем, но лишь после того, как советский гость переговорит с его личным представителем. И вот Аджубей вместе с женой Радой, дочерью Хрущева, в сопровождении свиты прибыл поездом в Рим.

С вокзала поехали в гостиницу, где началось застолье. В какой-то момент Аджубей предложил Колосову подышать свежим воздухом. Когда они вдвоем оказались на улице, Аджубей сообщил спутнику об исключительно серьезном характере своей миссии.

Хрущев, мол, собирается посетить Италию, и в ходе этого визита встретиться с Папой Римским, а также заключить с Ватиканом межгосударственное соглашение.

«Позиции Никиты Сергеевича в политбюро слабеют, и он хочет совершить нечто масштабное, чтобы снова поднять свой авторитет», — разоткровенничался высокий гость.

Встреча Аджубея с представителем Папы, устроенная Колосовым в его корпункте, прошла в дружественной атмосфере, все вопросы были решены к обоюдному согласию. А немного спустя, после пресс-конференции Папы, состоялась неофициальная встреча в библиотеке, где глава Ватикана принял Аджубея с супругой.

Все это время Колосов находился по соседству, в Тронном зале папской резиденции. Улыбка Аджубея, вышедшего в зал после аудиенции, лучше всяких слов говорила о полном успехе переговоров.

В Москву высокие гости должны были возвращаться самолетом. Накануне вечером главный редактор решил, что в аэропорт они поедут на машине Колосова. Возможно, Аджубей намеревался конфиденциально побеседовать о чем-то со своим сотрудником-разведчиком. Но ранним утром Аджубей все переиграл, и супруги отбыли в аэропорт на автомобиле посла. В тот же день Колосов попал в жуткую аварию на автостраде, которую римляне называли Дорогой смерти.

У его «джульетты» на скорости 140 километров в час лопнуло колесо. Машину развернуло и ударило о дерево. При этом самого Колосова выбросило наружу. Он переломал ноги и получил многочисленные травмы.

Наши специалисты из посольства без труда определили, что покрышку левого переднего колеса кто-то умело подрезал, вставив туда специальную стальную шпильку, которая на большой скорости должна была проткнуть камеру.

Двух мнений тут быть не могло: в Италии имелись могущественные силы, заинтересованные в том, чтобы «испортить успешно начавшуюся советско-католическую обедню». Их влияние распространялось на местные спецслужбы, которые, несомненно, получили информацию о том, что зять и дочь Хрущева собираются ехать в аэропорт на автомобиле Колосова. Увенчайся эта преступная авантюра успехом, и, кто знает, как сложилось бы в последующем советско-итальянское сотрудничество.

Но все обошлось. За участие в подготовке операции «Папа» и «Зять» Колосову было присвоено внеочередное воинское звание. Впрочем, мажорные договоренности, достигнутые в папской библиотеке, так и остались на бумаге. В июне того же, 1963 года, папа Иоанн XXIII скончался. А через год с небольшим Хрущев был отстранен от власти.

СДЕЛКА ВЕКА

Еще в 1962 году в Риме Колосов познакомился с лидером итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти, который сразу же предложил ему перейти на «ты». В последующем они часто встречались, и беседы эти носили откровенный характер. Тольятти нередко высказывал крамольные мысли о социализме в СССР, называя его «недоношенным», говорил об особом пути Италии…

Однажды он предложил идею, как насытить советский авторынок продукцией, изготовленной по итальянским технологиям, например, на базе популярной модели «Фиат». Отчет об этой беседе Колосов, как водится, отправил в Москву.

И вот весной 1966 года он получил задание: выяснить, каково финансовое положение итальянского концерна «Фиат», а также найти подходы к его руководящему ядру.

Надо сказать, что с генеральным директор «Фиата» профессором Витторио Валеттой Колосов познакомился еще до своей службы в разведке.

Это был весьма искусный предприниматель и политик с огромными связями. Но согласится ли он сотрудничать с советской стороной? Колосов начал прикидывать, кого из агентов-итальянцев, вхожих в промышленные круги, можно было бы подключить к делу.

И тут ему позвонили из редакции «Известий», сообщив, что в Италию приезжает известная писательница Мариэтта Шагинян, лауреат множества премий, которая хочет совершить поездку по стране и непременно посетить заводы «Фиат». Колосову предписывалось сопровождать престарелую писательницу в этой поездке и во всем потакать ее капризам.

По первому впечатлению Шагинян резко не понравилась Колосову, как своей внешностью, так и манерой командовать. Но к тому времени, когда он повез ее на своем «Ситроене» в Турин, где располагались главные мощности концерна, их отношения вполне наладились.

Гостей принял сам профессор Валетта. Он поцеловал даме ручку, после чего предложил для начала объехать в открытой машине вместе с опытным гидом основные площадки «Фиата».

Экскурсия, длившаяся три часа, восхитила Шагинян: «Да это же подлинный социализм!» Затем был шикарный обед, в ходе которого выяснилось, что и Валетта, и Шагинян прекрасно говорят по-немецки, и переводчик им не нужен. Какое-то время хозяин и его гостья оживленно болтали о чем-то и так расчувствовались, что оба зарыдали в голос.

Прощаясь, профессор вручил писательнице свою фотографию с дарственной надписью.

Вернувшись в Москву, Шагинян опубликовала в «Известиях» очерк о том, какой это замечательный концерн — «Фиат»!

А немного времени спустя в Риме начались переговоры о строительстве на Волге автозавода с участием «Фиата» и о предоставлении концерном крупного кредита Советскому Союзу.

Переговоры шли трудно и, наконец, уперлись в процентную ставку по кредиту. Итальянцы требовали не менее 7 процентов, Косыгин же установил для нашей делегации, которую возглавлял министр автомобилестроения СССР Тарасов, верхнюю планку в 5 процентов (с небольшим резервом). В результате сделка оказалась под угрозой срыва, наша делегация уже готовилась паковать чемоданы.

Резидент вызвал Колосова: «Можешь помочь?» Колосов пригласил на экстренную встречу «Либеро». Тот даже замахал руками, мол, вряд ли что-то можно изменить, ведь речь идет о больших деньгах!

И тогда Колосова осенило: «У Тарасова есть запасной вариант, — присочинил он. — Если сделка с «Фиатом» не состоится, то он начнет переговоры с «Рено», и все достанется этим лягушатникам». То же самое было сказано на отдельной встрече «Немцу». И этот ход подействовал! Уже назавтра «Немец» принес некий документ: «Это совершенно секретное решение правительства о том, что итальянская сторона может согласиться на шесть процентов, — сказал он, добавив шепотом: — Но пусть ваш Тарасов самым нахальным образом стоит на пяти процентах!»

На следующем заседании после долгих словесных баталий итальянцы согласились на 5,6 процента. Скидка на 1,4 процента экономила нашему государству порядка 40миллионов долларов. Как отмечалось в приказе по КГБ, «за умелую работу с агентурой, в результате которой была получена ценная экономическая информация, принесшая большую выгоду Советскому государству», Колосов награждался ценным подарком — двустволкой ручной работы 12 калибра с серебряной именной монограммой, кроме того, ему было присвоено внеочередное воинское звание.

ДРУГ КАУДИЛЬО

В октябре 1966 года у Колосова состоялась очередная встреча с агентом «Вестом», политическим деятелем старшего поколения, вхожим в окружение тогдашнего итальянского президента. Колосов почтительно именовал его «онореволе», как принято называть в Италии членов парламента. Обычно «Вест» приносил информацию об интригах и склоках внутри многочисленных партий и течений.

Но на этот раз «онореволе» в буквальном смысле слова огорошил своего куратора. Он сообщил, что врачи обнаружили у него рак печени, и жить ему осталось не более полугода. Однако перед смертью ему хотелось бы совершить нечто значительное, исторического масштаба, и вот что он задумал…

В молодости «Вест» долгое время жил в Испании, где на почве социалистических идей сблизился с человеком, который вскоре стал его самым близким другом. Этот человек — Франсиско Франко Багамонде, да-да, тот самый Франко, который предал идеалы их молодости, преобразившись в каудильо, диктатора Испании.

Их пути разошлись давно, но «Вест» не сомневался, что если подаст весточку о себе, то Франко непременно пригласит его в гости. И тогда он, «Вест», совершит акт возмездия, покарает того, кто поставил себя своими злодеяниями в один ряд с Гитлером и Муссолини.

Но пистолет для этой цели не годится. Хорошо бы иметь под рукой какое-нибудь специальное оружие, вроде стреляющей авторучки, которую он видел недавно в дурацком фильме про Джеймса Бонда.

Не принимая всерьез замысла старого, больного человека, Колосов, тем не менее, сообщил о состоявшейся беседе резиденту, а тот переслал информацию в Центр. И вдруг колесо завертелось, операция, казавшаяся фантасмагорией, была одобрена кем-то наверху и начала обрастать конкретными деталями!

А тут еще «Вест» сообщил, что по своим каналам сумел дозвониться до Франко, и престарелый каудильо с радостью пригласил друга молодости в гости в любое удобное для того время. В конце концов, «Лескову», на которого была возложена персональная ответственность за операцию, поручили сопровождать «Веста» в Мадрид по документам итальянского репортера.

Технические специалисты ведомства уже работали над секретным оружием для «Веста».

Определили мадридский отель, где должны были остановиться оба участника покушения, — «Виктория».

Но на очередную встречу «Вест» не явился, как и на «запасную». Когда обеспокоенный Колосов позвонил ему домой, женский голос ответил, что «онореволе» скончался накануне от обширного инфаркта миокарда.

Дело о покушении на Франко было закрыто. А в Испанию Колосов все же попал, еще при жизни каудильо.

ОТКРОВЕНИЯ СКОРЦЕНИ

В 1969 году Колосов работал в Москве, в «Известиях», в должности заместителя редактора иностранного отдела, оставаясь сотрудником КГБ. В тот период тяжелобольной Франко готовился уйти с политической арены, и нашему руководству хотелось в точности знать о новом раскладе сил в стране, с которой СССР не имел дипломатических отношений.

И вот по линии ЦК, сложным путем, получив визу через испанское посольство в Италии, Колосов первым из советских журналистов той поры оказался в стране Сервантеса. По иронии судьбы, поселили его в том самом отеле «Виктория». Он много ездил по Испании, встречался с людьми, изучал местную прессу…

Однажды, когда Колосов уже собирался в обратный путь, в его номере раздался телефонный звонок. «Мое имя Отто Скорцени. Я нахожусь в вестибюле вашего отеля. Не могли бы вы уделить мне некоторое время?»

В тот вечер наш разведчик и бывший эсэсовский диверсант номер один общались за бутылкой виски более двух часов. Прекрасно зная об интересе Колосова к Италии, Скорцени подробно рассказал ему о знаменитой операции по освобождению Муссолини.

Оказалось, что среди германских диверсантов находился итальянский генерал Солетти, сохранивший верность дуче. Именно Солетти своими командами ввел в заблуждение солдат охраны, что и предопределило успех всей операции.

По ходу беседы Скорцени не раз подчеркивал, что он — не военный преступник, каким его изображают журналисты, а разведчик-профессионал. Похоже, сам он ничуть не сомневался, что советский журналист имеет самое прямое отношение к спецслужбам, и рассчитывал, что тот поймет его, как коллегу, и отобразит его мнение должным образом в своем репортаже.

Но Колосов, взвесив позднее все «за» и «против», решил вообще не докладывать начальству о состоявшейся встрече.

После возвращения из Испании Колосов напомнил главному редактору «Известий» Толкунову, который дружил с Андроповым, о своем двойственном положении, мешавшем целиком сосредоточиться на газетной работе. Толкунов тут же, в присутствии Колосова, позвонил Андропову и, в свою очередь, напомнил председателю КГБ о его обещании отпустить талантливого журналиста на «вольные хлеба». Уже через неделю подполковника Колосова уволили в запас «по состоянию здоровья».

Карьера разведчика закончилась, но впереди было много еще интересных поездок, встреч, событий, аналитических статей, книг…