В одном из старых районов Стокгольма – Кунгсхольмене – высится здание Главного полицейского управления Швеции. Часть этажей в нем занимает СЭПО – служба безопасности страны, самостоятельное подразделение в составе Государственной полиции. Во времена «холодной войны» сами шведы говорили, что эта организация «окружена тайной, является закрытым миром, проникновение в который исключено».

В первую очередь это касалось оперативного управления «С», в ведении которого находились контрразведка, разведка, а также вопросы противодействия экстремизму и терроризму. Но даже в этом закрытом мире имелась наиболее засекреченная секция, а в ней – самый засекреченный отдел.

Речь идет о «русском отделе», который вел круглосуточное наблюдение за находившимися в стране лицами, подозреваемыми в причастности к советской разведке. В кабинетах «русского отдела» беспрерывно вращались магнитофонные бобины, подключенные к телефонным кабелям. Квалифицированные переводчики тут же расшифровывали подслушанные разговоры советских дипломатов, ответственных сотрудников различных представительств СССР и других социалистических стран, чьи миссии находились в шведской столице. В начале 1970-х годов в СЭПО, этой обители тайн, появился новый сотрудник – офицер Стиг Берглинг, который прежде служил на Кипре, в шведском батальоне миротворческих сил ООН.

ЛЮБИТЕЛЬ АВАНТЮР

Большинство сотрудников быстро разочаровались в новичке, которого поначалу встретили приветливо. Но в разведке требовалось «пахать», а не демонстрировать свою приверженность к «красивой жизни». Берглинг же не скрывал, что обожает дорогие костюмы, ресторанные застолья и, конечно же, красивых женщин.

В Швеции обычно не задаются вопросом, откуда у человека деньги. Может, он – «наследник всех своих родных». И все же ходили слухи, что Берглинг за время своего пребывания в дальних краях не терял времени даром, приторговывая контрабандой. При этом никто из его коллег даже не догадывался, что Стиг, пуская пыль в глаза, все чаще размышлял не о делах минувших дней, а о том, где бы ему сейчас найти дополнительный источник дохода.

Ответ напрашивался сам собой: отчего бы не начать торговлю секретами, к которым он может получить доступ? Эту мысль подогревали истории об удачливых шпионах, истории, которые он так обожал. Взять, к примеру, Кима Филби, высокопоставленного сотрудника британской разведки, который много лет работал на Советский Союз, а затем, предчувствуя разоблачение, сбежал в Москву. Вот это действительно интересная, насыщенная событиями жизнь, размышлял шведский офицер. Почему бы и ему, Стигу, не пройти по тайной тропе, генерирующей адреналин в крови? Но сначала, понятное дело, надо запастись ценным товаром для продажи.

Только где же его взять? В полиции безопасности он пока не допущен к секретным папкам. И тут как по заказу он получил назначение в штаб обороны вооруженных сил Швеции. В новой должности ему надлежало работать с картой оборонительных сооружений страны, с огромной картой, на которой были обозначены порядка тысячи засекреченных объектов. Для работы ее приходилось ежедневно снимать со стены, а по вечерам вешать на место, что создавало определенные неудобства.

Стиг убедил свое начальство, чтобы в интересах дела ему разрешили сделать копию карты. Заодно он скопировал документы с характеристиками секретных объектов, глубинами прибрежных вод и т.д. Теперь у него имелся товар. Дело оставалось за малым – найти покупателя.

Долгое время Стиг размышлял, с кем же выгоднее установить тайные контакты: с американцами или русскими? Если честно, американцев он недолюбливал. Слишком уж беззастенчиво они оказывали давление на его страну, которая считалась нейтральной и не входила в блок НАТО. А вот русскую разведку он уважал. Чего стоил один лишь ее агент Ким Филби!

Как раз в период этих глубокомысленных раздумий у него вспыхнул бурный роман с очередной приятельницей – продавщицей Ингер Штерр. Дама была замужем за успешным архитектором, воспитывала четверых детей, что не мешало ей оставаться в душе авантюристкой. Вдобавок она увлекалась шпионскими романами. Так что любовникам было о чем поговорить. При этом Стиг с нежностью называл свою пассию «моя Мата Хари», а она его – «мой Смайли», по имени героя многих книг Ле Карре, разведчика, который с блеском распутывал самые запутанные головоломки.

«Смайли» не стал скрывать от возлюбленной своих планов торговли секретами. Ингер пришла в восторг и посоветовала выбрать Москву. Не потому, что ее привлекали коммунистические идеи. Просто сотрудничество с русскими казалось ей невероятно пикантным.

Между тем Стиг получил новое назначение. Ему предстояло служить на Синайском полуострове в качестве командира взвода международной полиции. Накануне отъезда он уложил копию карты, а также пухлую папку с секретными документами в желтый портфель и благополучно прошел мимо охраны. Свою «заначку» поместил в банковской ячейке.

И вот – знойный Синай… Впрочем, среди песков он пробыл совсем недолго. Его перевели в Ливан офицером войск ООН.

ВЕРБОВКА В «ШПИОНСКОМ» БАРЕ

В ту пору Бейрут, столица Ливана, являлся крупнейшим центром шпионажа на Ближнем Востоке. Как утверждал позднее сам Берглинг, каждая уважающая себя разведка имела здесь разветвленную агентурную сеть. Резиденты различных спецслужб, а также их ближайшие помощники, имевшие официальную «крышу», были прекрасно осведомлены об истинном статусе друг друга. В Бейруте якобы функционировали такие бары, большинство посетителей которых являлись агентами тех или иных шпионских ведомств. Стоило в таком баре появиться новому лицу, как его тотчас пытались угостить выпивкой, дабы выяснить, на какую разведку он работает.

Надо ли говорить, что в этой атмосфере тотального шпионажа Стиг полностью созрел для перехода в мир «рыцарей плаща и кинжала»!

А тут еще к нему прилетела его «Мата Хари». Они кутили напропалую, при этом оба отличались невоздержанностью на язык.

В конечном счете тратить время и нервы на поиски покупателя «Смайли» не пришлось. Однажды вечером, когда он сидел в «шпионском» баре, поджидая Ингер, к его столику подсел незнакомец.

После короткого обмена любезностями «мистер Икс» предложил собеседнику взаимовыгодное сотрудничество с советской военной разведкой – ГРУ. Убедившись, что это не подстава, Стиг ответил, что у него в Стокгольме припрятана заначка на такой случай, и назвал цену.

Русский не торговался и, договорившись о последующем контакте, удалился. Едва подошла Ингер, как Стиг сообщил ей волнующую новость. От радости дама бросилась ему на шею.

Началась его шпионская работа. Куратор Стига, советский военный атташе в Бейруте Александр Никифоров, сразу же рекомендовал новоиспеченному агенту вновь перевестись в штаб-квартиру СЭПО в Стокгольме. На календаре был 1974 год…

ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ

И вот он уже офицер связи СЭПО со штабом обороны. Понятно, что «заначка» из банковской ячейки перешла в распоряжение ГРУ. В последующем Берглинг передавал своему новому куратору полные сведения об операциях СЭПО в Швеции. Он подробно сообщал, как организована слежка за советскими дипломатами, прослушка их телефонов, а также из каких окон соседних зданий ведется наблюдение за советским посольством.

Он передал ГРУ список частот, на которых агенты СЭПО вели переговоры со своим начальством из полицейских машин. В итоге в скором времени на крыше советского посольства появилась дополнительная антенна для перехвата этого радиообмена.

Шведы не называли в эфире никаких имен, присвоив советским дипломатам и сотрудникам различных советских представительств порядковые номера. Этот кодовый список Стиг тоже передал куратору.

Полиция безопасности терялась в догадках, что за антенна появилась у русских. Между тем специалисты ГРУ перехватывали все их разговоры, что позволяло нашей резидентуре действовать с опережением, внося необходимые коррективы в свои планы. Наконец Стиг предупредил куратора о том, что один из советских разведчиков ищет контакты с СЭПО, явно замышляя переметнуться на Запад. Несостоявшегося перебежчика тут же отозвали в Москву.

Положение Стига как советского агента казалось исключительно прочным. Со связниками он встречался только в периоды своих многочисленных служебных командировок, в том числе в третьих странах. Эти контакты всегда тщательно готовились советской разведкой и практически исключали возможность слежки за шведским офицером со стороны его ведомства. А подобные опасения все же существовали.

И проистекали они от болтливого язычка Ингер, от которой у Стига не было никаких секретов.

Однажды, находясь в ресторане, дама допустила весьма прозрачный намек о закулисных делах своего «Смайли». Ее слова услышал бдительный шведский журналист, посчитавший своим долгом сообщить об инциденте в СЭПО.

Руководство полиции безопасности устроило негласную проверку контактов Берглинга, но ничего подозрительного обнаружено не было. Избежать провала помогла новая антенна на крыше советского посольства. Наш резидент получил перехват радиообмена между сыщиками, следившими за Стигом, и снабдил его своевременными рекомендациями. На этот раз, как говорится, пронесло…

НЕПРЕДВИДЕННЫЙ ПРОВАЛ

Беда пришла с той стороны, откуда ее не ждали. Полковник Олег Гордиевский, сотрудник центрального аппарата КГБ, получил по своим каналам информацию о том, что «соседи» из ГРУ сумели завербовать некоего сотрудника СЭПО.

Эту информацию полковник сообщил британской разведке СИС, агентом которой он являлся уже пять лет. Англичане, в свою очередь, поделились ею со шведскими коллегами.

Шведы принялись отрабатывать все возможные варианты. Кольцо вокруг Стига Берглинга постепенно, но неуклонно сужалось.

И все же арестовала его израильская разведка. Это произошло 20 марта 1979 года в Тель-Авиве, где агент находился в очередной командировке. По одной из версий, Стиг, кроме всего прочего, продавал информацию по Ближнему Востоку израильтянам. Одновременно он по заданию ГРУ поддерживал связь с палестинцами, «сливая» им израильские секреты.

В конечном итоге израильтяне рассудили, что от шведа больше убытку, чем пользы, и решили арестовать его, а затем передать шведской стороне. Доставленный на родину в наручниках, Стиг признался в сотрудничестве с советской разведкой. 7 декабря того же года суд приговорил его к пожизненному заключению за государственную измену.

ПОБЕГ ИЗ «ДОМАШНЕЙ ТЮРЬМЫ»

Первоначально его содержали в строгой изоляции, в камере-одиночке. Но поскольку узник демонстрировал образцовое поведение, то режим постепенно смягчили. Вскоре «государственному преступнику» разрешили свидания, и первой его навестила Элизабет Сандберг, одна из его прежних любовниц.

«Старая любовь» оказалась на редкость крепкой. В один прекрасный день Стиг и Элизабет подали тюремной администрации прошение о вступлении в законный брак. Администрация не нашла оснований для отказа, и в 1986 году любовники стали мужем и женой. При этом муж взял фамилию жены, а также сменил имя. Отныне он звался Эжен Сандберг.

Через некоторое время тюремное начальство, учитывая примерное поведение Берглинга-Сандберга, разрешило ему «отбывать наказание» в загородном доме жены, расположенном в пригороде Стокгольма Ринкебю. А дабы столь комфортные условия отсидки не показались заключенному «медом», в особняке, ставшем своего рода «домашней тюрьмой», обосновались тюремные охранники.

В том, что гуманность шведских законов имеет все же свои ограничения, Стиг убедился после того, как дважды получил отказ на свои прошения о помиловании.

Перспектива провести остаток жизни в уютном доме, пускай даже рядом с верной женщиной, но все же под круглосуточным надзором тюремщиков, казалась ему ужасной. Присмотревшись к стражам закона, он убедился, что те меньше всего озабочены своими прямыми обязанностями. По вечерам они играли в карты, взбадривали себя кофе, вели бесконечные разговоры на отвлеченные темы. Тогда-то и пришла мысль о побеге.

Элизабет охотно поддержала идею своего супруга. По натуре она тоже была авантюристкой, как и Ингер, связь с которой у Стига оборвалась после его ареста. Парочка составила план побега, который отличался изящной простотой.

6 октября 1987 года Элизабет арендовала автомобиль, который с наступлением темноты припарковала в тихом тупичке на задворках участка. Когда мрак сгустился, заговорщики осторожненько заглянули в гостиную: охранники все так же самозабвенно резались в карты. Супруги поднялись на второй этаж, выбрались через окно в темный сад и, скрываясь в плотной тени, прокрались, никем не замеченные, к машине.

Еще минута – и автомобиль, набрав скорость, помчал беглецов в сторону моря. По другой версии, этот побег помогли устроить палестинцы, с которыми Стиг контактировал в Ливане по заданию советской разведки. При этом у беглецов оказалось два автомобиля, арендованных в разных конторах, что позволяло путать след.

Так или иначе, беглецы успели на последний паром, отходивший в Финляндию, и уже утром были в Турку. Там они обратились в советское консульство, под «крышей» которого обосновались, в числе прочих, и сотрудники ГРУ. Опять же нельзя исключить, что их уже ждали.

Беглецов доставили в Хельсинки, в советское посольство, где они скрывались три дня, пока разведка готовила их вывоз из страны.

10 октября Стига «упаковали» в багажник посольского лимузина и вывезли через финско-советскую границу в СССР на Выборгском направлении.

Позднее швед вспоминал: «Я понял, что выбрался на свободу, когда меня в багажнике стало колотить о стенки. Это означало, что финское шоссе закончилось и началось советское».

Впрочем, как только КПП скрылся за поворотом, беглецу разрешили пересесть в салон, где он снова мог обнять свою Элизабет.

НАСТАВНИК БОЕВИКОВ

В Москве супруги проживали под псевдонимами Ивар и Элизабет Штраус. Здесь Стиг прошел специальную подготовку для выполнения новых заданий ГРУ. Затем они выехали в Венгрию, откуда осенью 1990-го перебрались по поддельным британским паспортам в знакомые Стигу места – в Ливан.

В 50 километрах от Бейрута, в специальном тренировочном лагере, Берглинг обучал вверенный ему контингент тактике ведения партизанских действий в условиях города, навыкам обращения с оружием советского производства, а также с чехословацкой пластичной взрывчаткой «Семтекс». Среди его воспитанников были не только палестинские бойцы, но и террористы из ирландской республиканской армии – ИРА, боевики «красных бригад», а также представители других подобных организаций.

Между тем расстановка полярных сил в мире стремительно менялась. Рухнула советская империя, а за ней и весь Восточный блок. В силовых и разведывательных структурах бывшего СССР происходили бесконечные перетряски и реорганизации, в результате чего многие агентурные связи за рубежом были заморожены, а иные и вовсе утрачены. Существенные изменения происходили во внешней политике новой России.

В этих условиях, по мнению Берглинга, продолжение сотрудничества с ГРУ теряло всякий смысл. А тут еще на супругов обрушилась нежданная напасть. У Стига обнаружили признаки болезни Паркинсона, а у Элизабет диагностировали злокачественную опухоль. Оба понимали, что их шансы на выздоровление возрастут в том случае, если они доверят свое здоровье шведской медицине. Но ясно было и то, что Стигу придется проходить лечение на тюремной койке.

Однако он воспылал уверенностью, что на этот раз сумеет добиться смягчения наказания, ведь могучее государство, на которое он шпионил, исчезло с карты мира.

Что касается Элизабет, то при возвращении на родину ей грозило бы наказание в виде двух лет лишения свободы за содействие побегу. Но по шведским законам (о, эти замечательные шведские законы!), срок давности за преступления подобного рода составлял пять лет и уже истек. К тому же Элизабет так соскучилась по своему дому…

И вот, обговорив все варианты, супруги решили добровольно вернуться в Швецию, а там – будь что будет. В августе 1994 года они прилетели в Стокгольм. Прямо из аэропорта Берглинга увезли в тюрьму.

Элизабет вскоре оказалась в больнице, но в ее случае медицина, даже такая высококлассная, как шведская, была уже бессильна. Правда, Элизабет еще успела издать книгу «Моя жизнь со Стигом Берглингом». Перед смертью она составила завещание, согласно которому ее недвижимость и прочее имущество наследовал супруг.

Между тем Стиг рассылал в высокие инстанции прошения о помиловании. Состояние его здоровья оставляло желать лучшего, особенно после того, как в 1996 году его сокамерник нанес ему два удара острым концом вилки. Все эти печальные для узника обстоятельства повлияли, очевидно, на позицию властей. В том же 1996-м его приговор был изменен с пожизненного наказания на 23-летнее тюремное заключение.

Чуть позже Совет по освобождению уголовных заключенных вынес решение о его досрочном освобождении.

17 июля 1997 года Стиг Берглинг вышел из тюрьмы. За тюремными воротами его ждала Элизабет – но другая, новая любовь. Вскоре они поженились, причем Стиг, следуя своей привычке, снова изменил имя, став Эженом Сидхолтом. Молодожены поселились в доме, унаследованном бывшим «государственным преступником» и советским разведчиком от Элизабет Сандберг.

В первом десятилетии нового века приходили вести о его кончине, но при последующей проверке выяснялось, что информация была ложной. Персонаж, скорее, жив, пребывая в наши дни в возрасте 76 лет.

ОНИ РАБОТАЛИ НА МОСКВУ

Существует весьма внушительный список граждан Швеции, которые, по самым разным причинам, передавали Москве через своих резидентов и кураторов секретную информацию. Вот лишь несколько конкретных примеров.

16 августа 1943 года ведущие шведские газеты сообщили об аресте радистки нелегальной резидентуры ГРУ Сигне Ериксон (кодовое имя «Акма») и ее мужа Туре Георга Ериксона. Через неделю из страны был выслан сотрудник советского торгпредства Яков Князев – куратор «Акмы». Его подопечная была приговорена к двум годам и шести месяцам тюремного заключения.

В декабре 1944-го контрразведчики СЭПО задержали Владимира Сташевского (кодовое имя «Адмирал»), занимавшего в царское время должность военно-морского атташе Российской империи в скандинавских странах. Оставшись после революции в Швеции, Сташевский с середины 30-х годов начал сотрудничать с ГРУ, возглавив разведгруппу. Среди его агентов был высокопоставленный шведский политик, имя которого засекречено до сих пор. Что же касается Сташевского, то он получил два года и десять месяцев тюрьмы.

19 июня 1963 года агенты СЭПО арестовали советника шведского правительства по вопросам разоружения, полковника ВВС и личного друга короля Стига Эрика Веннерстрема. По сообщениям СМИ, Веннерстрем, завербованный ГРУ еще в 1948 году и получивший кодовое имя «Викинг», передал советской стороне планы обороны шведских ВВС, законченный проект нового истребителя и массу другой ценной информации. За свои шпионские заслуги он якобы был награжден орденом Ленина. «Викинга» выдала его собственная горничная, завербованная СЭПО. Ей удалось обнаружить на чердаке виллы полковника несколько специальных фотопленок, на тайном слое которых содержались снимки секретных документов. Веннерстрем был приговорен к пожизненному тюремному заключению, но вышел на свободу уже через 11 лет.

Этот список, в который, понятно, попали только разоблаченные агенты, можно еще долго продолжать, доведя его до наших дней.