…Тонкие интеллигентные черты лица. Круто выгнутые брови, аккуратно постриженные усы, набриолиненные волосы, смокинг... У этого молодого человека паспорт на имя английского лорда Роберта Гренвелла и родился этот аристократ в Канаде в имении под названием Нортс-Пойнтс.

На самом деле нашего героя зовут Дмитрий Александрович Быстролётов. Он – выдающийся советский разведчик-нелегал. Исключительно привлекательный внешне, Быстролётов был прирождённым артистом, обладающим ярким талантом перевоплощения. Он с успехом превращался в «венгерского графа» или «английского лорда», «голландского бизнесмена» или «французского аристократа». Все эти роли играл так непринужденно и убедительно, что даже министр иностранных дел Великобритании сэр Джон Саймон, вручая ему английский паспорт, уверенно признал в нём человека своего круга. К сказанному добавим, что Быстролётов был доктором права Пражского университета, доктором медицины Цюрихского университета, слушателем Берлинской и Парижской академий художеств, владел двадцатью двумя иностранными языками.

КОЕ-ЧТО ИЗ БИОГРАФИИ

Он родился в крымской деревне Акчора, как незаконный сын деревенской учительницы Клавдии Дмитриевны Быстролетовой. Мать длительное время скрывала от сына, кто был его отец, что сильно травмировало психику мальчика. Быстролётов искал отца всю жизнь, и ему удалось установить, что он ведет свою родословную по внебрачной линии от графов Толстых. У Петра Андреевича Толстого было четыре сына – четыре родовых ветви. Три дали России известных писателей: Алексея Константиновича, Льва Николаевича, Алексея Николаевича. В начале прошлого века в России было два графа Александра Николаевича Толстых, один их них, принадлежавший к четвертой ветви этого рода, и был отцом Дмитрия Александровича. Примечательно, что Петр Андреевич, основатель графского рода Толстых, был и моряком, и дипломатом, и мемуаристом, и военным, и основателем внешней разведки петровской России. Судьба Дмитрия во многом напоминает судьбу его деда. Такое родство, вероятно, объясняет его литературные и художественные дарования, а также генетическое умение «носить паспорт» дворянина, очень пригодившееся ему в годы работы нелегалом.

С 1904 по 1914 год Дмитрий жил в Петербурге, в аристократической семье графини де Корваль, где получил домашнее образование и воспитание. Отца и мать он видел редко. В 16 лет Быстролётов увлекся морем и поступил в мореходную школу в Анапе. После её окончания в 1918 году он плавал матросом на судах «Рион» и «Константин». Служить у белых он не захотел и в 1921 году нелегально выехал в Турцию, где учился в русской гимназии. В следующем году Дмитрий переехал в Прагу и, как эмигрант, поступил в университет, где с увлечением изучал одновременно пять иностранных языков.

В 1924 году на молодого человека обратила внимание резидентура внешней разведки и предложила помогать ей в работе против враждебно настроенной эмиграции. Быстролётов принял советское гражданство и оформился на должность экономиста советского торгпредства в Праге. В апреле 1925 года его командировали на первый съезд пролетарского студенчества в Москву, где он встретился с руководителями разведки – Артузовым и Горбом. В Прагу Быстролётов вернулся сотрудником иностранного отдела внешней разведки.

Первые задания Дмитрия были в сфере экономики. Он осуществил несколько вербовок в деловых кругах и на заводе «Шкода». Руководство внимательно наблюдало за его работой, и однажды резидент Гольст ознакомил Быстролётова с новым заданием, которое в дальнейшем определило профиль работы разведчика и его переход на нелегальное положение. Необходимо было добыть шифры и коды посольства одной из крупных стран Европы. Предполагалось это сделать через сотрудницу соответствующего посольства «Лярош» – привлекательную молодую и незамужнюю женщину.

Обворожительный красавец быстро добился успеха. Москва, однако, отреагировала на это неожиданно: линию «Лярош» законсервировать. Гольст и Быстролётов терялись в догадках. Резидент полагал, что, скорее всего, «наверху» сидит предатель, который испугался разоблачения и закрыл «Лярош».

В работе молодого разведчика не все шло гладко. Случались и ошибки, «проколы», что, естественно, компрометировало его перед чехословацкими властями. Со временем возникла необходимость его отъезда из страны. Центр дал согласие на возвращение Быстролётова в Москву, в Академию внешней торговли. Однако все карты спутал Гольст. Он сообщил Дмитрию, что переведён резидентом в Берлин и предложил ему последовать с ним, причём на положении нелегала – под чужой фамилией. «Мы с женой не спали всю ночь, – вспоминал позже Быстролётов. – Она уговаривала ехать в Москву. Я соглашался с ней. Но когда явился Гольст, я неожиданно для себя произнёс: «Да».

Быстролётов через некоторое время выехал в Москву, чтобы исчезнуть по дороге и превратиться в нелегала по имени «Андрей».

НЕЛЕГАЛ

Новая жизнь разведчика в Берлине началась со встречи с резидентом. «Гольст вышел из машины и смерил меня насмешливым взглядом», – пишет Дмитрий и добавляет, что вместо приветствия резидент произнёс: «Провинциальная гадость всё: от причёски до ботинок! Пахнет Прагой, а здесь Европа всерьёз! Немедленно измените стиль». « Я очень серьёзно отнёсся к наставлениям Гольста. В план занятий включил тщательное изучение нравов и быта противника: чтобы лучше узнать его и потом больнее ударить, усвоил манеры и внешность светского человека и вскоре превзошёл своих учителей – научился пить виски, узнал как вести себя в ночных кабаках».

«…Подпольщик начинается с фальшивого паспорта, – сказал Гольст, протягивая мне пачку американских долларов. – В вольном городе Данциге консульский корпус имеет права дипломатов, и в настоящее время дуайеном там является генеральный консул Греции, жулик, член международной банды торговцев наркотиками. Зовут этого грека Генри Габерт, он еврей из Одессы, не пугайтесь его величественного вида».

Гольст оказался прав. За определенную сумму Быстролётов приобрёл паспорт на имя Александра Галласа и стал играть роль греческого коммерсанта. Оружие не было обязательной принадлежностью нелегалов, но наш герой, будучи романтиком и немного авантюристом, не удержался от соблазна. В Лихтенштейне он купил себе пистолет и всюду, где только мог, ездил за город учиться стрелять и стрелял весьма метко, держа пистолет в кармане, как стреляют американские гангстеры. Он испортил десяток пиджаков, но стал отличным стрелком. Потом, когда Быстролетов будет работать с крупным международным авантюристом, такое умение владеть пистолетом спасет ему жизнь.

Получив паспорт, нелегал «Андрей» принял меры к организации прикрытия, которое оправдало бы его пребывание в Германии. Из торговой фирмы в Голландии, созданной разведкой, Быстролётову регулярно поступали денежные переводы и другие важные деловые документы. Разведчик открыл текущий счёт в Амстердамском банке и стал членом торговой палаты города. Теперь можно было приступить к серьёзной работе.

ОПЕРАЦИЯ «НОСИК»

Есть в истории разведки одна операция, которая до сих пор приводит в изумление профессионалов. В начале 1930-х из нашего полпредства в Париже бежал на Запад высокопоставленный чиновник по фамилии Беседовский. В опубликованной им книге он упомянул о крупном промахе упомянутого выше полпредства.

А предыстория этого такова. В 1928 году в наше полпредство в Париже явился человек небольшого роста с красным носиком и предложил купить у него за 200 тысяч франков коды и шифры МИД Италии. В будущем гость пообещал за те же деньги сообщать обо всех изменениях шифров и кодов. Ответственный работник, убедившись в подлинности документов, сфотографировал их и вернул незнакомцу со словами: «Это фальшивка, убирайтесь вон или я вызову полицию». Он сэкономил для страны большие деньги, и его похвалило начальство. ..

Теперь перебежчик предал эту историю огласке.

… Руководитель службы внешней разведки Артузов ещё раз просмотрел документ, касающийся обстоятельств добычи итальянских шифров. На полях, напротив строк, где говорилось, что «доброжелатель, предлагавший шифры, не назвал себя, не оставил адреса и его поиски в дальнейшем не дали результата» стояла короткая и категоричная резолюция: «Возобновить!» По опыту Артузов знал, что такие резолюции генсека подлежали беспрекословному исполнению.

Решили поручить поиск источника шифров Дмитрию Быстролётову. Окружным путем, через пять границ он прибыл на Лубянку, где состоялся такой разговор:

– …Вы прочли слово «возобновить» на полях?

– Прочёл.

– Писал Сталин. Это приказ! Сегодня ночью уезжайте обратно, найдите этого человека и возобновите получение от него тех материалов.

– Да где же его искать?

– Ваше дело, Андрей.

– Да ведь о нём только и известно, что он небольшого роста и с красным носиком. На земном шаре таких миллионы. – Как же его искать?

– Если бы мы знали, обошлись бы без вас. Приказ понят? Выполняйте! Денег получите без ограничения, время ограничено: полгода. Удачи!

Размышляя над заданием, быстролетов думал, что «Носик» может быть не изменником, а передатчиком изменника. Нет, риск такого предательства слишком велик… Чиновник посольства, имевший доступ к шифрам, у всех на виду и при передаче будет заметен. Предатель, скорее всего – работник шифровального отдела Министерства иностранных дел или даже член правительства. Через некоторое время пришло письмо из Москвы, в котором сообщались две дополнительные приметы незнакомца: «Носик» держался развязно и не выглядел дипломатом Лицо его было покрыто золотистым загаром, а красноватый цвет носа, вероятно, объяснялся не пристрастьем к вину или болезнью, а солнечным ожогом.

Манеры «Носика» подтвердили мою догадку – он не предатель своей родины, а только агент предателя. А вот золотистый загар? Так это же горный загар! «Носик» – или швейцарец или просто живет там! Но где именно? Где в крохотной Швейцарии может болтаться агент предателя, имеющий дело с разведкой и идущий на смертельный риск? Только в Женеве!

Это скучный, чопорный город , и все веселые иностранцы бывают в двух местах – в дорогом «Интернациональном баре» и в дешёвой пивной «Брассери Юнверселль». Быстролетов засадил Гана Ван Лоя-своего товарища и чудесного рисовальщика в «Брассери», а сам уселся в баре. И оба в один день поймали «Носика».

«Дальше предстояло идти на риск,- рассказывал Быстролетов. – Признаться, что я советский разведчик, было бы ошибкой, потому что однажды оскорбленный «Носик» наверняка теперь не только не доверял нам, но ненавидел нас больше, чем кого бы то ни было. И я решил выдать себя за американского гангстера и японского шпиона. Бармен Эмиль подал мне виски с содовой. Людей было мало, и когда Эмиль отвлёкся, болтая с красивой американкой, я уверенно опустился в кресло рядом с «Носиком».

– А ведь мы знакомы! – нагло начал я, раскрывая золотой портсигар.

– Что-то не помню! – удивился «Носик». но сигарету взял. – Кто же нас познкомил?

– Не кто, а что, синьор, – ответил я. Сделал внушительную паузу и прошептал «Носику» в загорелое ухо: – Итальянские шифры!

Он вздрогнул, но сразу овладел собой:

– Эмиль, плачу за обоих! Выйдем, месье.

На улице он крепко сжал мне локоть:

– Локоть здесь ни причём, а стреляю я отлично, – ответил я со смехом. – Будем друзьями! Японцы не могут сами вести свои дела из-за разреза глаз и цвета кожи, но они молчаливы, как могилы и хорошо платят. Я знаю, что у вас бывает товар, а у меня есть деньги. Мы стали сотрудничать, и в ходе дела постепенно выяснилось, что торговлю шифрами наладил ни кто иной, как сам итальянский министр иностранных дел, граф Чиано, женатый на Мафальде Муссолини. «Носик» оказался отставным офицером швейцарской армии по фамилии Росси, итальянцем по национальности, с большими связями в Риме и Ватикане…»

Позднее « Носику» удалось вычислить Быстролетова. Он продал новые шифры сначала японцам в Токио, а потом Андрею в Берлине. По списку купивших шифры государств Носик установил, что Быстролётов – советский разведчик. Выходило, что наша разведка перехитрила его во второй раз.

Росси решил отомстить и стал убеждать Андрея поехать в Швейцарию, обещая познакомить его с графом Чиано. Тот согласился, хотя и шел на большой риск.

…На рассвете они прибыли в Цюрих. Остановились перед большим тёмным особняком. «Носик» отпёр входную дверь, зажёг свет. Роскошный вестибюль был пуст, на статуях и картинах лежал слой пыли, мебель стояла в чехлах. «Я сразу почуял ловушку, – вспоминал Быстролётов. – «Носик» начал раздеваться. Я встал перед зеркалом так, чтобы следить за каждым его движением – он старался зайти мне за спину. Пистолет я держал в кармане, пуля была в стволе. Я увидел, как с перекошенным от злобы лицом он стал вынимать пистолет из кобуры под мышкой, но стрелять не пришлось: на улице коротко и сильно рявкнул автомобильный гудок – город просыпался, начиналось движение. От неожиданности Носик вздрогнул и выдернул руку. Дурак, – сказал я. Это мои товарищи подъехали и дали мне сигнал. Если через 10 минут я не выйду, то они ворвутся сюда и сделают из вас отбивную котлету. Мы сильнее. Поняли? Повторяю: не валяйте дурака! А ещё разведчик! Целую ночь не разу не обернулись и не заметили, что за нами от самого Берлина мчалась вторая машина. «Носик» заныл насчёт денег, я обещал добавку и счастливо выбрался из особняка».

На возобновление линии по получению итальянских шифров Андрею потребовалось всего два месяца.

Через «Носика» Быстролётов познакомился с агентами других разведок. Среди них был француз по имени Лемуэн, торговавший чужими кодами и утверждавший, что он собственноручно расстрелял Мату-Хари – любовницу румынского генерала, снабжавшего своих французских хозяев интересной информацией об СССР и Румынии. От Росси Быстролётов узнал о некоей «фрейлейн Мерлин» – хранительнице секретного архива фашисткого бюро по сбору сведений об СССР. Всех этих агентов Быстролётову удалось завербовать и получить от них ценную информацию для Центра.

АНГЛИЙСКИЙ ДЕБЮТ

В 1930 году к нашему военному атташе в Париже явился скоромно одетый человек, представившийся рабочим типографии британского Форин Офиса. Он предложил покупать у него копии экземпляров с тех ежедневных депеш, которые поступают по линии министерства иностранных дел, а также другие секретные документы и сообщения. Он назвался Чарли и поставил только одно условие: сотрудничество будет немедленно разорвано, если он заметит за собой с нашей стороны слежку или попытку установить его подлинное имя и адрес.

Сначала, когда «наборщик», которому дали псевдоним «Арно», регулярно поставлял обещанные материалы, это условие выполнялось, но затем агент стал работать хуже, и было принято решение установить его личность и заставить работать более активно.

– Выполнение этого задания,- сказал резидент «Кин», – Центр решил возложить на вас, Андрей, а меня прикрепил к вам дл руководства операцией на месте.

Разговор происходил в Берлине.

Андрею в этой операции отвели роль европейского аристократа. вынужденного работать на советскую разведку, поставляя ей за деньги некоторую секретную информацию, а его резидент, «Кин», должен был изображать жестокого кремлевского чекиста.

– Требовалось создать видимость единого фронта двух запутавшихся порядочных людей одного круга против общего хозяина, – вспоминал Быстролётов.

По сценарию Анлрей в этой операции должен был играть роль венгерского графа. И он профессионально входил в этот образ: познакомился с географией Венгрии, изучил обычаи, проштудировал книги по истории, экономике и искусству этой страны, заказал костюмы у лучших портных и даже сфотографировался на фоне местных достопримечательностей.

При проверке оказалась, что «Арно» никакой не наборщик в типографии, а профессиональный разведчик, работавший под маской чиновника из Форин Офиса, специалиста по разработке шифров и дешифрованию. К сотрудничеству с нашей разведкой «Арно» толкнули долги – он сильно пил. «Кин» писал в Центр 18 апреля 1932 года: «… «Гансе» ( Быстролётове) «Арно» видит венгерского дворянина, который оказался каким-то образом большевиком, не будучи русским – … либо был военнопленным у нас, либо заблудился в Европе». Так добрый «венгерский граф» был, как родной встречен в семье знатного англичанина и даже принимал немалое участие в воспитании его детей. С этого времени «Арно» покорно выполнял требования «Кина», вмести с тем, крепко ругал его в разговорах с «Гансом».

Однако, разведданные регулярно поступали в Центр.

Работа с «Арно» преследовала три основные цели: Получение документов, выход на первоисточник («Арно» разыгрывал роль посредника) и получение наводок на других сотрудников Форин Оффис.

Быстролётов не упустил случая получить через «Арно» английский паспорт. «Задумав получить британский паспорт я стал следить за канадской печатью и установил, что у второго сына Лорда Гренвелла – Роберта в Канаде имеются земли (записал себе где именно) и сам этот джентельмен родился там в имении под названием Нотс – Пойнтс. Я купил два десятка книг и очень внимательно проштудировал их, чтобы получше знать Канаду, её географию, экономику, быт. И только тогда мой источник «Арно» достал мне паспорт на это имя, причём министр иностранных дел в виде исключения лично подписал его, спросив: « А я и не знал, что сэр Роберт, опять здесь». Быстролётов пользовался этим паспортом главным образом для перевозки из страны в страну какого-либо важного или опасного груза. Этот паспорт был своего рода пропуском через все границы.

Работу Быстролётова высоко оценил Центр и он был награжден боевым оружием с надписью: за беспощадную борьбу с контрреволюцией.

…В 1936 году Дмитрий приехал в Москву отдохнуть. Но отдых затягивался: его готовили для нового ответственного задания. На этот раз он должен был выехать в Германию для восстановления связи с ценным агентом, полковником генерального штаба рейхсвера. Когда подготовка была закончена, состоялась встреча Быстролётова с тогдашним руководителем секретного ведомства Ежовым. Прощаясь, тот встал, обнял разведчика. трижды поцеловал и сказал:

– Ни пуха ни пера! Будьте горды тем, что мы даем вам один из наших лучших источников. Сталин и родина вас не забудет.

Однако выезд за границу не состоялся. Быстролётов попал под подозрение, так как его имя прошло по свидетельским показанием некоторых арестованных сотрудников внешней разведки. 18 ноября 1938 года его арестовали. Однажды на допросе, во время которого разведчика подвергали зверским пыткам, присутствовал Ежов. Узнав, что следователи обвиняют Быстролетова в том, что он, якобы, был шпионом четырех держав, нарком произнёс: «Мало!» И вышел. А палачи железным тросом со стальными шариками на концах принялись ещё усерднее выколачивать из жертвы нужные им признания. Они сломали ему ребра, проломили череп, сапогами разорвали мышцы живота. Чувствуя, что умирает, желая выиграть время, Быстролетов признался в том. что ему надиктовали…

КОЕ-ЧТО ИЗ БИОГРАФИИ-2

«…Я получил двадцать лет заключения и пять лет ссылки. Через десять лет меня вызвали в Москву, якобы для подтверждения моих показаний. На самом деле мне предложили возобновить работу в разведке в качестве нелегала. Обещали в скором времени дать задание и отправить за границу… Я отказался и был посажен на три года в Сухаревку для пытки одиночеством. Там у меня начался тяжёлый психоз, и я ослеп. После трехлетнего заключения в каменном мешке лечился в больнице при Бутырской тюрьме, затем был отправлен в спецлагеря (Озерлаг в Тайшете и Камышлаг в Омске). Перенес два паралича, как неизлечимый больной был в 1954 году освобождён, а в феврале 1955 года – реабилитирован».

Быстролётов добился пенсии по инвалидности и комнаты в 10 метров в коммунальной квартире. В 1960-е годы Дмитрий Александрович работал референтом во Всесоюзном научно-исследовательском институте медицинской информации, где, зная 22 иностранных языка, выполнял роль живого справочника.

Умер Дмитрий Александрович Быстролётов 3 мая 1975 года и похоронен в Москве на Ховановском кладбище.