Глава КГБ СССР Юрий Андропов сказал о нем: «Это вершина советской разведки, достичь которой способны лишь те, кто отмечен и избран судьбой».

ПЕРЕПОЛОХ В РИМЕ

В конце 1953 года среди дипломатов, аккредитованных в Риме, только и было разговоров, как об исчезновении, причем вместе с женой и маленькой дочкой, синьора Теодоро Кастро, посла Республики Коста-Рика в Италии, являвшегося по совместительству послом в Югославии и посланником в Ватикане.

В ноябре он отправил в свой МИД телеграмму, сообщив, что из-за болезни жены должен срочно выехать с семьей в Швейцарию. Однако прошли уже все сроки, а он словно в воду канул. Несмотря на сугубо условную роль маленькой центральноамериканской страны в формировании европейской политики, сам господин посол был фигурой весьма заметной.

В Риме он обосновался лет пять назад, как торговец коста-риканским кофе. Судя по всему, дела у него шли успешно, ибо, посещая посольство своей страны, испытывавшего материальные трудности, он оказывал дипломатическому представительству финансовую помощь, которая становилась все весомее.

Более того, синьор Кастро, владевший несомненным литературным даром, был так любезен, что по доброй воле помогал сотрудникам готовить многостраничные доклады и всякого рода отчеты.

Вскоре об энтузиасте-бессребренике узнали в МИДе Коста-Рики, назначив его на почетную должность представителя в Ватикане. Спустя какое-то время чиновники из Сан-Хосе вообще решили, что лучшего посла в Риме, чем Кастро им не найти.

Да и как же иначе, если он арендовал для посольства уютный особнячок в Париоли, фешенебельном районе Рима, сам вносил плату за коммунальные услуги, отказался от посольского оклада и просил присылать деньги лишь на представительские расходы!

Особую популярность среди коллег-дипломатов синьор Кастро приобрел после того, как побывал в составе коста-риканской делегации на Шестой сессии Генеральной ассамблеи ООН в Париже. На одном из заседаний министр иностранных дел СССР небезызвестный Андрей Вышинский неожиданно для многих обрушился с резкими нападками в адрес центральноамериканских стран, за их послушное следование в фарватере политики Вашингтона.

Больше других досталось почему-то Коста-Рике.

На следующем заседании с ответной речью должен был выступить глава коста-риканской делегации. Ни для кого из земляков не было секретом, что речь для своего министра написал ночью Кастро. Выступление представителя маленькой страны, аргументированное и полное сарказма, являвшееся, по сути, остроумным памфлетом, не раз прерывалось смехом и одобрительными аплодисментами, которые нейтрализовали обвинения Вышинского.

После этого инцидента дипломаты латиноамериканских стран в Риме избрали Кастро своим дуайеном.

Про коста-риканского посла рассказывали много занимательного. Утверждали, что с его появлением в Ватикане святые отцы начали отдавать предпочтение лучшим сортам именно коста-риканского кофе.

Говорили, что он знает полтора десятка языков, причем владеет всеми оттенками испанского так виртуозно, что представители каждой из испаноговорящих стран принимают его за своего земляка. Ходили туманные слухи о многообразии его деловых связей в Риме и вообще в Италии.

И вот этот неординарный человек бесследно исчез!

По одной версии, он и его семья стали жертвами мафии.

По другой, синьор Кастро провел крупную контрабандную операцию на территории Югославии и счел за благо залечь на дно.

Ошибались и те, и другие.

Посол Кастро в действительности был советским разведчиком-нелегалом Иосифом Ромуальдовичем Григулевичем. А исчез он из Рима по той причине, что его срочно отозвали в Москву.

ВСТРЕЧА С ОТЦОМ

Не был он, понятно, никаким костариканцем, а происходил из немногочисленного народа караимов, из той его ветви, которая обосновалась в Литве еще во времена князя Витовта. Родился в 1913 году в Вильно, на территории Российской империи. После известных событий Литва стала независимым государством, хотя Виленский край оказался в составе Польши.

В 1924 году отец Иосифа уехал в Аргентину на заработки, пообещав забрать семью при первой возможности.

Время, однако, шло, а вызова все не было. Между тем, Иосиф уже заканчивал Виленскую гимназию, и успел, несмотря на юный возраст, стать активистом Компартии Западной Белоруссии, находившейся на нелегальном положении.

В середине декабря 1931 года он, вместе с большой группой друзей-гимназистов, был арестован агентами польской «дефензивы» за распространение листовок.

Следствие в отношении «зачинщика» продолжалось полтора года и закончилось условным осуждением.

Кроме того, он был внесен в «черные списки», и теперь мог быть арестован, как в Польше, так и в Литве, по первому же подозрению.

За три недели до оглашения приговора от сердечного приступа скончалась его мать – Надежда Лаврецкая.

По направлению своей подпольной организации Иосиф выехал в Париж, где находился один из центров польской левой эмиграции. В этой пестрой среде молодой Григулевич не затерялся, став активистом МОПР – Международной организации помощи борцам революции, которая в тот период объединяла 70 национальных секций, включавших порядка 14 миллионов человек.

Как «жертва реакционного режима», он выступал на многочисленных митингах в самом Париже и в его пролетарских предместьях, призывая к солидарности с народами, находившимися «под пятой фашистских диктатур». Его даже включили в редколлегию журнала МОПР, издававшегося на польском языке, где он смог развить свой дар публициста.

В августе 1934 года Иосиф отплыл на пароходе из Шербура в Аргентину, куда был командирован Коминтерном для оргработы по линии МОПР. В определенной степени он сам добился этой командировки, стремясь встретиться с отцом, которого не видел уже десять лет.

Григулевич – старший, так и не сколотивший крупного состояния, был совладельцем небольшой кооперативной аптеки, расположенной в селении Ла-Кларита провинции Энтре-Риос. За те несколько недель, что гостил у отца, Иосиф настолько освоил испанский, которого совсем не знал, что перестал нуждаться в переводчике.

Период акклиматизации закончился, и он снова, теперь уже под партийным псевдонимом «Мигель», включился в деятельность МОПР, обосновавшись в Росарио, крупном портовом городе, который еще назвали «аргентинским Чикаго». Именно в этот период он завязал среди портовиков города связи, которые в годы Второй мировой войны помогли создать крупную диверсионную сеть.

Но и аргентинская охранка не дремала.

Вечером 19 июля 1936 года по доносу осведомителя Иосиф был арестован на вилле Аугусто Бунхе, руководителя Независимой социалистической партии, убежденного друга Советского Союза.

Правда, «Мигеля» быстро отпустили. Но, узнав, что сыщики побывали у его отца, он понял, что дальнейшее пребывание в Аргентине небезопасно.

В начале сентября Иосиф покинул страну, которую полюбил всем сердцем. Впрочем, по паспорту теперь он значился аргентинцем Хосе Окампо. Греческий пароход взял курс на Антверпен, но истинной целью Григулевича была Испания.

ПОХИЩЕНИЕ АНДРЕУ НИНА

Он воевал в самой боеспособной части Республиканской армии – легендарном Пятом полку, который бросали в наиболее горячие точки – от Гвадалахары до Мадрида.

В полной мере хлебнув окопной жизни в качестве командира роты интернационалистов, «товарищ Хосе Окампо» в скором времени стал помощником начштаба Центрального фронта. Здесь-то на крепко сбитого, физически сильного, выносливого, решительного добровольца обратил внимание резидент советской разведки в Испании Александр Орлов («Швед»).

Опытный вербовщик, «Швед» понял, что этого молодого человека не надо долго обхаживать, ибо тот уже готов к секретной миссии, а вдобавок от природы наделен всеми качествами разведчика.

Наступал период, когда республиканские спецслужбы Испании, при самом активном участии «камарада русо», переключались на борьбу с внутренним врагом.

К этой категории причислялись троцкисты, анархисты, а также лидеры Рабочей партии марксистского единства (ПОУМ), которые, хоть и сражались отважно против Франко, но громко заявляли о своем нежелании «плясать под дудку Москвы».

Для выжигания «скверны» Орлов создал мобильные диверсионные группы, куда вошел и «Мигель».

В ту пору Григулевич искренне верил, что Троцкий и его последователи сознательно вредят единству мирового коммунистического движения, клевещут на Советский Союз, сотрудничают с полицией и фашистами.

Они были врагами, а врагов надо уничтожать.

Именно группа Григулевича совершила самую громкую акцию возмездия.

Суть в том, что в мае 1937 года по обвинению в связях с франкистами был арестован лидер ПОУМ Андреу Нин.

Республиканские власти готовили показательный процесс, который, однако, мог провалиться, ибо обвинение было шито белыми нитками, а сам Нин твердо заявлял о своей невиновности.

20 июня диверсионная группа Григулевича выкрала Нина из тюрьмы, после чего тот был убит. «Мигеля» не было среди непосредственных исполнителей казни, но он принимал деятельное участие в разработке и подготовке всей операции.

Вслед за Нином были похищены и казнены многие другие видные троцкисты и анархисты. О том, какие из этих акций планировал «Мигель», достоверных сведений нет.

В октябре того же 1937 года его вызвали в Москву, где до этого он не бывал ни разу. В тот период подобные вызовы заканчивались для многих нелегалов трагически.

Но судьба хранила Григулевича. Его встретили, как героя, и направили на курсы НКВД.

ПОКУШЕНИЕ НА ТРОЦКОГО

Весной 1939 года Сталин потребовал от Берии:

– Троцкий должен быть устранен прежде, чем разразится война, то есть, в течение года!

К этому времени главный враг Кремля обосновался в Мексике, на вилле известного мексиканского художника Диего Риверы. Фактически это был дом-крепость, окруженный высокой каменной стеной, поверх которой тянулась проволока с пропущенным по ней током.

За воротами, в саду и в доме постоянно дежурила охрана, имевшая оперативную связь с мексиканской полицией. В случае экстренного вызова полицейские оказались бы у ворот виллы в считанные минуты.

В Москве решили, что ликвидацию Троцкого надежнее всего доверить ветеранам гражданской войны в Испании, многие из которых обосновались в Мексике. По прихоти судьбы, одну из боевых групп возглавил тоже известный мексиканский художник – Давид Сикейрос. Координировать действия этой группы поручалось Григулевичу («Юзику»).

Он установил контакт с одним из охранников виллы, неким Хартом. Именно Харт открыл калитку в предрассветный час 24 мая 1940 года, когда Григулевич постучал в нее условленным стуком. Внутрь устремились два десятка боевиков Сикейроса. Они открыли ураганный огонь по двери спальни четы Троцких, выпустив свыше двухсот пуль, после чего покинули виллу, посчитав задание выполненным.

Между тем, ни Троцкий, ни его жена не пострадали.

Заслышав в доме шум, они спряталась под кроватью, и свинцовый ливень просвистел над их головами. Единственной жертвой нападения стал Харт, оказавшийся в роли нежелательного свидетеля.

Через некоторое время мексиканская полиция арестовала Сикейроса и прочих участников покушения, кроме Григулевича. Фоторобот «Юзика» был размещен во всех мексиканских газетах, но беглец словно сквозь землю провалился.

А прятался он там, где его не искали – в частной психиатрической клинике, настолько естественно изображая душевнобольного, что никто из персонала не усомнился в его болезни. В тайну была посвящена лишь одна из медсестер – мексиканка Лаура Агилар, которая позднее стала его женой, курьером, шифровальщицей, надежной опорой в жизни, а также матерью его дочери.

Находясь в клинике, «Юзик» узнал о том, что 20 августа карающий меч НКВД все же настиг Троцкого.

Вскоре пациент сумел достать необходимые документы и выбрался на Кубу, где провел несколько месяцев. В конце декабря он уже был в Аргентине.

РЕЗИДЕНТ В ЮЖНОЙ АМЕРИКЕ

Военная экономика Германии, несмотря даже на эксплуатацию оккупированных территорий, испытывала острый дефицит по целому ряду наименований стратегического сырья, и была вынуждена закупать его в третьих странах. Одним из основных торговых партнеров стала Аргентина, в портах которой в трюмы судов, плававших под нейтральным флагом, грузились товары, закупленные рейхом, как в самой Аргентине, так и в Чили, Бразилии, Боливии… Речь шла о зерне, технических маслах, хлопке, продовольствии. Но главным сырьем была чилийская натриевая селитра, необходимая для производства взрывчатых веществ.

Перед Григулевичем, который в тот нелегкий период стал советским резидентом во всем необозримом южноамериканском регионе, была поставлена задача воспрепятствовать доставке стратегического сырья в Германию. Опираясь на свой испанский опыт, он взялся за формирование «Д-групп», мобильных диверсионных отрядов, бойцы которых были готовы на самопожертвование во имя благородной цели. Он отбирал только тех людей, которым доверял лично, которых знал по своей прежней работе в МОПРе, а также по войне в Испании.

В Буэнос-Айресе разведчик организовал подпольную мастерскую по изготовлению самодельных зажигательных бомб. Многие компоненты привозила, рискуя жизнью, его жена, получая их в аптеке в пригороде Росарио. Всего за период с 1941 по 1944 год его люди изготовили порядка двух сотен зажигательных устройств.

По меньшей мере, на 14 груженых судах прогремели взрывы. Еще целый ряд диверсий произошел в портах, а также на складах. В результате германская промышленность недополучила огромное количество сырья, которое нечем было заменить.

Борьба с нацистами велась и в самой Аргентине.

В центре Буэнос-Айреса располагался большой книжный магазин, являвшийся своеобразной штаб-квартирой, откуда нацистская литература расходилась по всей Южной Америке. Однажды ночью на складе прогремел мощный взрыв, пожар уничтожил все дотла, и фашистская пропаганда на долгое время была пресечена.

В конце 1943-го аргентинская контрразведка вышла на след диверсантов Григулевича. Многие были арестованы, но резидент снова успел скрыться, перебравшись в Уругвай.

К этому времени фашистскую Германию уже не могли спасти никакие поставки из-за океана.

ПОД «КРЫШЕЙ» ПОСОЛЬСТВА

Долгожданный мир почти без паузы перетек в фазу «холодной войны». США наращивали свое военное присутствие в Европе и в других частях света, окружая СССР кольцом баз. Одним из центров нового расклада сил стали Апеннины. Именно сюда был внедрен в 1949 году, под видом коста-риканского торговца, Григулевич, получивший псевдоним «Макс».

При планировании операции никому на Лубянке не могло, конечно, и в голову придти, что «Макс» станет послом страны, гражданином которой он являлся по паспорту.

Но таков уж был Григ! Он всегда умел выжать максимум пользы из ситуации, найти нестандартный ход.

Получив нежданную посольскую «крышу», притом чужую, прозападную (а это исключало всякие подозрения со стороны натовских спецслужб), он начал передавать в Центр огромный массив ценнейшей информации.

Григ не нуждался в какой-то особой наводке.

Интуицией разведчика он прекрасно понимал, какого рода сведения могут быть наиболее полезны для СССР, и добывал их из всех возможных источников.

У него были приязненные отношения с послом США в Риме, который «втемную» сообщал ему много интересного, с послами ведущих западных держав, он неоднократно встречался с президентом Италии, с Папой Римским, был на дружеской ноге с промышленниками, банкирами, деятелями культуры…

Об истинной роли «Макса» знали всего несколько человек в Москве. Советский посол в Риме к числу посвященных не относился, и потому искренне считал господина Кастро «отъявленным недругом СССР». Его положение как разведчика-нелегала казалось незыблемым.

Но вот однажды…

ЮГОСЛАВСКИЙ ВАРИАНТ

В начале февраля 1953 года «Макс» прибыл в Вену, на явочную квартиру, для встречи с эмиссаром Центра.

Тот задал неожиданный вопрос:

– Вы ведь по совместительству еще и посол в Югославии?

– Да, – кивнул Григулевич. – В апреле мне обещана личная аудиенция у маршала Тито.

– Вот и отлично! – кивнул собеседник, а далее объяснил, что на самом верху принято решение устранить ревизиониста Тито с политической сцены.

Рассматривались несколько вариантов покушения. Один из них предусматривал использование бактерий легочной чумы, которые надо было бесшумно выпустить из замаскированного в одежде механизма. Это гарантирует заражение и смерть югославского диктатора. Самому же «Максу» будет заблаговременно сделана прививка.

Другие варианты имели схожий сценарий.

Высокий гость проникновенно посмотрел на разведчика: готов ли он к выполнению ответственного задания родины?

Григулевич разрабатывал многие «литерные операции», всегда был в зоне риска, но никогда не «нажимал курок».

А сейчас от него требовали именно этого.

Григ понимал, что с задания он не вернется. Но и отказаться он не мог, как не мог пойти по стопам своего первого наставника Орлова, который в опасную минуту предпочел стать «невозвращенцем». У каждого разведчика есть долг, и Григулевичу предстояло свою чашу до дна.

– Я готов, – сказал он.

Однако рисковать ему не пришлось. В начале марта умер Сталин, и операция сразу же была отменена.

Вскоре «Макс» получил новое, диаметрально противоположное по смыслу задание из Москвы.

Набиравший силу Берия намеревался наладить отношения с Югославией, и Григу поручалось провентилировать этот вопрос. С отчетом он должен был тайно приехать в Москву в конце июня. Но поездка не состоялась – Берию арестовали.

В Кремле продолжалась схватка за власть, и на какое-то время в Центре забыли о разведчике. И только в ноябре пришла шифровка, согласно которой он должен был свернуть все дела и срочно выехать в Москву вместе с семьей.

Человек дальновидный, он ясно понимал, что в силовых структурах начинается большая чистка, и «люди Берии» окажутся либо в тюрьме, либо на улице. У начальства особых претензий к нему не было, и его просто вывели «в резерв».

В свои сорок лет он остался без работы, и все надо было начинать сначала. А в Риме все еще гадали: что же случилось с послом и с его семьей?!

ДРУГАЯ ЖИЗНЬ

Он сделал ставку на свое глубокое знание Латинской Америки. Одна за другой стали выходить его статьи, монографии, книги. Он писал о тайнах инквизиции, об истории и особенностях католической церкви…

В популярной серии «Жизнь замечательных людей» выходили написанные им биографии выдающихся сыновей латиноамериканского континента: Симона Боливара, Панчо Вильи, Франсиско Миранды, Че Гевары, Сальвадоре Альенде, Давида Сикейроса… Некоторые книги издавались под псевдонимом И.Лаврецкий (Лаврецкая – девичья фамилия его матери, которую он нежно любил).

Он стал доктором исторических наук, членом-корреспондентом АН СССР, вице-президентом обществ дружбы с Мексикой, Венесуэлой, Кубой, прослыл великим знатоком Латинской Америки…

По уверениям тех, кто его знал, внешне он напоминал спортсмена-тяжеловеса, ушедшего на покой, при этом всегда элегантного и даже щеголеватого.

За его спиной не прекращались слухи, ибо этот блестящий ученый возник словно бы из ниоткуда. Его коллеги терялись в догадках, где он был до середины 1950-х, а сам Григ, понятно, не спешил внести ясность, имея к тому же склонность к розыгрышам и мистификациям.

Очевидно, именно с его подачи возник миф, что в молодости он служил католическим монахом в далеких краях. Коллеги-ученые заметили еще одну странность: он не любил фотографироваться, уходя под различными предлогами от прицела фотокамер.

* * *

Некоторые факты его биографии начали постепенно открываться только после его смерти в 1988 году.

Но рассекречена лишь верхушка айсберга.

Несколько лет назад при загадочных обстоятельствах сгорел архив МИД Коста-Рики, и по этой линии уже невозможно установить подробности, связанные с карьерой Григулевича, как дипломата этой страны.

К нему можно отнести слова, сказанные одним из тех, кто был близок к легендарным личностям советской разведки:

«Это были люди долга и дисциплины, далекие от поиска личной выгоды. Можно по-разному оценивать их дела и убеждения, но нарушить присягу, стать клятвопреступником, – для них было хуже смерти».