…Когда в 1989 году армия США вторглась в Панаму, чтобы свергнуть коррумпированный режим Мануэля Норьеги, в мировых СМИ появилось сообщение об аресте некоего израильтянина, бывшего в то время военно-стратегическим советником панамского диктатора. Имя арестованного не называлось, однако в спецслужбах различных стран знали, о ком идет речь. На протяжении многих лет Майкл, он же Михаэль Харари, был начальником «Кейсарии» – оперативного отдела израильской внешней разведки МОССАД, а затем и создателем и командиром отряда «Кидон», специализировавшегося на операциях возмездия.

Но в те самые минуты, когда американские и европейские комментаторы гадали, кто же он, этот израильский советник диктатора, и какая участь его ждет, Майкл Харари постучал в дверь своей тель-авивской квартиры. Усевшись в кресло, он попросил жену подать ему кофе и с интересом стал смотреть очередной телерепортаж из Панамы.

По ходившим затем среди журналистов слухам, Израиль просто не мог допустить, чтобы человек, знавший столько тайн, оказался в руках американцев. Поэтому к берегам Панамы спешно была выслана субмарина, которая, сумев обойти американские патрули, подобрала на берегу Харари и доставила его на родину.

Но так это или нет, не знает никто. Вероятнее всего, речь идет лишь о еще одной «шпионской легенде». Впрочем, и сам Майкл Харари давно уже стал одной из легенд израильского МОССАДа, прототипом ряда романов Ле-Карре и, само собой, главного героя фильма Стивена Спилберга «Мюнхен». Именно ему приписывается разработка и осуществление как минимум половины самых известных операций этой спецслужбы, проведенных в 50–70-е годы ХХ века. На большинство из них и сегодня наложен гриф «Совершенно секретно». Однако недавно, приблизившись к 90-летию, Майкл Харари решил рассказать о своей деятельности в автобиографической книге «Иш а-мивцаим», что в буквальном переводе означает «Человек операций». И тот, кто умеет читать между строк, найдет в этой книге разгадки многих тайн истории Ближнего Востока.

Михаэль Харари родился в 1925 году в Тель-Авиве, на земле, где родилось и умерло как минимум семь поколений его предков. Отец будущего разведчика был директором палестинского отделения французской торговой компании, и потому в доме семьи Харари постоянно толклись как европейцы, так и местные арабы, так что мальчик поневоле стал полиглотом. Два события из детства особенно запали ему в память.

Первое относится к 1936 году, когда на улицах Тель-Авива и Яффо бушевали еврейские погромы и англичане с трудом сдерживали натиск озверевшей арабской толпы. Харари помнит, как, выйдя на улицу, он увидел горящий армейский джип и сидящего за рулем мертвого английского сержанта, по виску которого струились капли крови. Ускорив шаг, он направился в соседний магазинчик и, повертевшись между полками, украл нож – чтобы в случае чего защитить себя от погромщиков.

В 1942 году он увидел, как британцы выволакивают из дома труп убитого ими без суда и следствия лидера еврейского подполья, одного из самых великих еврейских поэтов ХХ века Яира Штерна. Вскоре после этого Михаэль вступил в боевые роты еврейской самообороны, соврав, что ему уже исполнилось восемнадцать. Еще спустя год он уже не только принимал участие, но и сам командовал рискованными операциями – взрывал мосты, врывался в созданные англичанами концлагеря для евреев, нелегально добравшихся до берегов Палестины, перевозил партии оружия…

Трижды англичане издавали постановление о его аресте; трижды они сообщали, что такой арест произведен, но на самом деле Харари вновь и вновь уходил у них прямо из-под носа.

Тогда же он твердо усвоил правило, которое называл «первой заповедью разведчика» и которому следовал всю жизнь: любая операция проводится лишь в случае, если предельно тщательно разработаны пути отхода. Если есть хоть малейшее подозрение, что уйти не удастся, операцию надо отменять.

Так как Харари свободно владел пятью языками (ивритом, арабским, английским, итальянским и французским), то командование решило направить его в Европу для переправки выживших в холокосте евреев в Палестину – вопреки категорическому запрету британских властей.

В этом качестве 20-летний паренек объездил всю Италию и Францию, сформировав и отправив в Палестину несколько кораблей с нелегальными еврейскими иммигрантами. В числе прочего он отвечал и за отправку из Франции и легендарного корабля «Эксодус» с сотнями детей на борту, обстрелянного и взятого на абордаж англичанами летом 1947 года.

Вслед за этим Михаэлю довелось лично сопровождать из Алжира в Палестину корабль с сотнями евреев из Марокко. Большинство из них составляли крестьяне из глубинки, опутанные средневековыми предрассудками и слепо подчинявшиеся своим старейшинам. На пути корабль попал в страшную бурю, продолжавшуюся нескольких дней.

Майкл Харари до сих пор помнит, как посреди ночи его с плачем разбудила молодая женщина с младенцем на руках и рассказала, что старейшины хотят выбросить ее ребенка за борт. Оставив ночную гостью в своей каюте, Майкл направился к самому старому из старейшин для объяснения.

– Море бушует! – сказал старик. – Мы все можем погибнуть. Надо принести ему искупительную жертву. Ребенок этой женщины умер. Почему бы ему не стать такой жертвой?

Ситуация накалялась. Харари понял, что, если он пойдет против воли старейшин, он утратит контроль над ситуацией и на корабле начнется бунт. Надо было что-то решать…

Харари вернулся в каюту и спросил женщину, правда ли, что младенец мертв.

– Нет! – ответила та. – Он вправду болен, но смотри: он хоть и слабо, но все же сосет грудь и, дай бог, еще выздоровеет!

Харари поспешил к старейшинам, чтобы сообщить, что ребенок жив и пошел на поправку, так что он ни в коем случае не допустит его убийства.

– Ну, слава богу! – ответил старейшина. – Если ребенок очнулся, значит и буря скоро утихнет…

В дни Войны за независимость 1948 года Майкл Харари, как и тысячи других граждан возрожденного еврейского государства, оказался на фронте, но сразу по ее окончании был вызван в кабинет основателя израильских спецслужб, начальника Шин-Бет (Службы безопасности), а затем и первого главы МОССАДа Исера Хареля (Гальперина).

– Ты мне нужен! – коротко сказал Харель.

Отвечать «нет» Харелю было не принято. Так началась его карьера разведчика.

Легендарные израильские спецслужбы в те дни делали только первые шаги и набирали опыт работы. Харель для начала направил молодого сотрудника в единственный в стране международный аэропорт – налаживать систему обеспечения его безопасности с тем, чтобы предотвратить возможные теракты, а также проникновение в страну шпионов и диверсантов. В том, что сегодня израильские службы по охране аэропортов считаются лучшими в мире, есть немалая заслуга и Михаэля Харари.

Из аэропорта его перебросили в МИД – на обеспечение безопасности израильских посольств. Очень скоро Харари заподозрил, что и в СССР, и во всех других странах соцлагеря советская разведка установила в израильских посольствах подслушивающие устройства и благодаря этому оказывается в курсе всех планов еврейского государства.

Первый же обыск в посольстве Израиля в Будапеште подтвердил эти подозрения: Харари и его люди обнаружили установленные «русскими» микрофоны, один из которых хранится у него дома до сих пор. Затем последовали аналогичные операции в Праге, Софии, Варшаве, Будапеште и, конечно, в Москве – и всюду был тот же результат. Израильское посольство в Москве вообще оказалось буквально нашпиговано «жучками».

Разумеется, ГРУ не могло оставить эти действия Харари без ответа. И он последовал. В сентябре 1952 года сразу после обеда Харари стало плохо. У него поднялась температура, затем начались судороги. Вызванный из посольства США врач констатировал, что речь идет об отравлении, и сумел подобрать противоядие.

На вопрос, как он относится к тому давнему покушению на свою жизнь, Харари только пожимает плечами.

– Таковы правила игры, – говорит он. – Ни одна разведка никогда не оставит безнаказанным срыв ее операций. А я тогда сильно наступил «русским» на хвост.

После этого случая Харари надолго перевели от греха подальше в Африку, в Эфиопию, но спустя пару лет он снова оказался, что называется, на передней линии невидимого фронта.

В 1960 году Исер Харель вызвал к себе Харари и сказал, что правительство решило ликвидировать одного из лидеров арабского террора. На совести этого человека были жизни сотен евреев, но решение об уничтожении было принято после того, как стало ясно: его дальнейшая деятельность стала угрожать безопасности Израиля в целом.

– Операция будет проходить в глубоком тылу врага. Никто не знает, удастся ли вернуться назад. И не дай бог, если те, кто это сделает, попадутся в руки их спецслужбы живыми. Так что я ничего не приказываю – мне нужны добровольцы, – сказал Харель.

Но отвечать «нет» Харелю?!. У Харари и мысли не было о возможности такого ответа.

План операции был прост. Было известно, что мегатеррорист в ближайшее время должен был посетить одну из исламских стран. Известно было также, где он должен остановиться. Таким образом, надо было «всего лишь» посадить снайпера напротив окна того дома, где будет находиться комната объекта, а сразу после операции покинуть здание и затем каким-то образом выбраться из страны.

В задачу Харари входило ввезти в исламскую страну снайперскую винтовку, затем присоединиться к оперативной группе и обеспечить ей пути отхода. Но возникал вопрос, каким образом провезти винтовку мимо бдительного ока таможенников, полицейских и спецслужб. Даже если ввозить ее по частям, это все равно могли засечь. И потом: где хранить винтовку и патроны до операции?!

Поразмыслив, Харари запросил у Хареля крупную сумму денег, после чего вместе с женой отправился по лучшим парижским магазинам, закупая дорогие костюмы и не менее дорогую охотничью одежду и аксессуары. Так что в страну, где должна была проходить операция, он въехал в качестве солидного французского бизнесмена, приехавшего сюда на охоту – этакого нового Тартарена из Тараскона. Оглядев его эпикировку, дорогие кожаные чемоданы и бросив взгляд на великолепную винтовку с оптическим прицелом, полицейский в аэропорту лишь слегка кивнул головой: проходите!

В итоге операция не состоялась – в последний момент объект отменил поездку, Харель дал «отбой».

– А жаль! – говорит Харари. – Сделай это, мы бы избавились от многих возникших потом проблем. Мы предприняли попытку его уничтожения в 1970 году, затем хотели ее повторить, но премьер-министр Голда Меир неожиданно запретила нам это делать, опасаясь международных осложнений. В итоге этот сукин сын умер в своей постели!

В 1965 году Харари был назначен заместителем Йоськи Ярива – первого начальника отряда «Кейсария», отвечавшего за проведение всех операций МОССАДа. Это было началом самого тяжелого десятилетия в истории этой спецслужбы.

В Дамаске провалился и был повешен величайший разведчик в истории Израиля Эли Коэн. В Каире власти арестовали Вольфганга Лутца и Шулу Коэн. Страна задыхалась в огне палестинского террора – террористы ФАТХа и других палестинских организаций проникали на территорию страны, убивали мирных граждан, взрывали автобусы…

В те годы Майкл Харари четко определил четыре основные задачи работы «Кейсарии»:

1. Сбор разведывательной информации на территории всего мира.

2. Тщательный сбор предварительной информации о месте проведения операции с его фотографиями, картой и всем прочим. Нет полной предварительной информации – нет и операции.

3. Проведение операций по ликвидации террористов и гнезд террора.

4. Захват врагов Израиля в других странах и доставка их живыми тем или иным путем в Израиль.

Тогда же он ввел принцип, согласно которому каждая такая операция МОССАДа должна представлять собой «идеальное убийство», не оставляющее после себя следов и не позволяющее установить личности и гражданство тех, кто его совершил.

«Криминалисты утверждают, что идеальных преступлений не существует, – объясняет Харари в своей книге. – Это, безусловно, верно, когда за преступлением стоит отдельный человек или даже группа лиц. Как бы они ни хотели, они где-то допустят ошибку. Но если операция разрабатывается интеллектуалами, профессионалами экстра-класса, действующими от имени государства, то все становится возможным».

В 1970 году Харари становится главой «Кейсарии», и в условиях активизации террора требует от руководства страны поменять тактику и разрешить ему перейти к активным действиям – к «антитеррору», как он сам это называл. Суть тактики сводилась к тому, чтобы не просто предотвращать теракты, а самим наносить удары по террористам с тем, чтобы они чувствовали, что их жизнь постоянно находится в опасности.

Но как было воплощать в жизнь тактику антитеррора, если у тебя под рукой нет ни нужных инструментов, ни нужных людей?!

Первый антитеррористический удар в рамках концепции Харари было решено нанести по штабу ФАТХа в Бейруте. В качестве оружия было решено использовать советский гранатомет РПГ-7 – по той причине, что ничего другого не нашли. Сотрудники «Кейсарии» поставили гранатомет на таймер в окне напротив здания штаба и покинули город. В назначенное время РПГ выстрелил, но затем выяснилось, что произошла ошибка: это был не штаб, а административный офис ФАТХа, большинство служащих которого составляли женщины. Несколько из них в результате удара получили ранения.

Спустя короткое время в ответ на массовое убийство в израильском городе Лоде бойцы «Кейсарии» взорвали в Бейруте пресс-секретаря Фронта освобождения Палестины Расана Канфани.

Следующим объектом ликвидации должен был стать один из лидеров Народного фронта Палестины Вадиа Хадад. Было опять решено выстрелить из РПГ по его квартире. Однако Хадад жил в доме с женой и детьми, и премьер-министр Голда Меир запретила проведение операции, опасаясь, что могут пострадать невинные люди.

Серия неудач навела Харари на мысль, что необходимо создать в МОССАДе подразделение, которое специализировалось бы исключительно на проведении ликвидаций и других болезненных ударов по террористам. Это подразделение получило название «Кидон» – «Штык».

Вопреки распространенному мнению, его задачей отнюдь не было проведение «операций возмездия». Харари вообще был и остается страстным противником слова «возмездие» и принципа «око за око». Когда в Иерусалиме в результате взрыва автобуса погибли десятки людей, один из министров подошел к Майклу Харари и поинтересовался, почему до сих пор не взрываются автобусы на улицах Каира и Дамаска.

– Вы что, предлагаете нам опуститься до их уровня?! – ответил в ответ Харари. – Этого не будет! Мы не станем убивать невинных. Но ни один убийца не уйдет от ответа.

Между тем наступил сентябрь 1972 года. Израильские спортсмены, которые должны были выступать на мюнхенской Олимпиаде, возвращались домой без медалей.

Они возвращались в гробах.

Харари утверждает, что многого из того, что написано в сотнях статей и книг, посвященных действиям Израиля после теракта в Мюнхене, попросту никогда не было.

Не было, к примеру, по его словам, драматического заседания правительства, на котором министры единогласно проголосовали за то, чтобы приговорить организаторов и исполнителей этого теракта к смерти. Вместо этого было банальное заседание узкого кабинета, на котором почти никто ничего не говорил – всем было все и так понятно. Голда Меир просто четко распределила задания. При этом было подчеркнуто, что речь не идет о мести – террористы должны были быть уничтожены, чтобы предупредить другие теракты и донести до других лидеров террора мысль, что они не останутся безнаказанными. Но вот то, что операцию по их ликвидации было решено назвать «Гнев Божий» или «Меч Гидеона», – правда.

В считаные недели МОССАД установил имена одиннадцати человек, стоявших за терактом в Мюнхене (затем этот список несколько расширился). Дальше в игру вступали отделы «Кейсария» и «Кидон».

«Кесария» добывала необходимую предварительную информацию, доставляла фотографии объектов и мест их проживания, так что, оказавшись там, сотрудники «Кидона» чувствовали себя почти как дома. Майкл Харари принимал непосредственное участие в большинстве этих операций. Объяснялось это отчасти тем, что в 1940-х годах он довольно долго работал в Европе, а потому знал Рим, Париж, Венецию и многие другие города как свои пять пальцев. Он без труда арендовал офисы, машины и решал массу других технических вопросов. Кроме того, его присутствие помогало бойцам «Кидона» избежать ошибок.

Так, однажды Харари и два его подчиненных вели наблюдение за намеченным к ликвидации террористом. Харари играл роль водителя такси, а двое сидевших на заднем сиденье сотрудников – мужчина и женщина – влюбленной парочки.

– Командир, – послышалось вдруг с заднего сиденья, – на улице ни души. Может, я выйду, всажу в него пять пуль – и мы спокойно уйдем?

– Без глупостей! – осадил его Харари. – Зачем нам лишний шум? Пусть он вернется домой, там как раз работают наши ребята.

Террорист вернулся в свою квартиру, поднял телефонную трубку – и раздался взрыв.

Первым из организаторов мюнхенского теракта был представитель ФАТХа в Риме Адель Ваиль Заитар. «Берета», из которой он был убит, сегодня хранится в доме Харари как наградное оружие. За Заитаром последовали другие.

В это же время попутно Харари организовал операцию «Весна молодости», в ходе которой 10 апреля 1973 года небольшая группа бойцов израильского спецназа пробралась в Бейрут, уничтожила около 100 террористов ФАТХа и благополучно вернулась домой. По своей сложности, полагают специалисты, эта операция не уступает той, что была разработана и успешно реализована при ликвидации Усамы бен Ладена. Разница заключается лишь в том, что если на подготовку ликвидации бен Ладена у американцев ушло больше года, то Харари подготовил «Весну молодости» за десять дней.

Ликвидация «мюнхенских убийц» продолжалась до 1973 года – вплоть до ошибки бойцов «Кидона», когда в норвежском городе Лиллехаммере израильтяне приняли официанта Ахмада Бушики за террориста Али Саламе. Бушики был убит; действовавшая в Норвегии группа агентов нарушила указания Харари о путях отхода и была арестована.

После этого провала глава МОССАДа Цви Замир и Майкл Харари явились к Голде Меир и положили ей на стол заявления об отставке.

– У вас все, мальчики? – спросила Голда, пробежав глазами по заявлениям.

– Все! – ответили Замир и Харари.

– Ну так идите работайте, – посоветовала премьер. – У меня и без вас голова болит!

И Харари продолжил работать. В 1976 году, когда террористы угнали в Уганду самолет с 300 пассажирами, многие из которых были евреями и гражданами Израиля, именно Харари премьер-министр Ицхак Рабин поручил добыть предварительную информацию для операции «Энтебе», в ходе которой спецназ Армии обороны Израиля преодолел расстояние в 4000 километров, освободил заложников и благополучно вернулся домой. Единственным погибшим в этой операции израильтянином стал ее командир Йони Нетаниягу – старший брат нынешнего премьера Израиля.

По поручению Харари один из сотрудников «Кейсарии» направился в Уганду, выдав себя за летчика-любителя, и в этом качестве облетел аэропорт Энтеббе и доставил в Израиль его снимки с воздуха. На основе этих фотографий была построена модель аэропорта, на которой бойцы спецназа отрабатывали свои действия в ходе будущего рейда.

Сам Харари в своей книге подчеркивает, что, когда была малейшая возможность избежать ликвидации и сотрудничать с местными властями, он ею пользовался. Так, однажды, находясь в Европе, он вместе с одной из сотрудниц случайно заметил машину, в которой сидел матерый террорист. В течение 18 часов они вели эту машину, перейдя за это время границы трех стран, и наконец добрались до логова террориста. После этого Харари позвонил в полицию, и французские полицейские произвели в доме обыск, изъяли целый арсенал оружия и арестовали всех, кто там находился.

Когда стало известно, что террористы планируют выпустить ракету по саiмолету израильской авиакомпании «Эль-Аль» в момент взлета в римском аэропорту, агенты «Кейсарии» быстро установили местонахождение террористов и предложили их ликвидировать. Однако Харари настоял на том, чтобы передать эти сведения итальянцам – и таким образом предотвратить теракт.

В благодарность итальянцы передали Израилю захваченные у террористов советские ракеты «Стрела». Израильские специалисты до того не были знакомы с этим видом оружия, и подарок оказался весьма кстати.

В 1980 году Майкл Харари понял, что тень провала в Лиллехаммере никогда не даст ему стать главой МОССАДа, и вышел в отставку. Свою новую карьеру он решил начать в Латинской Америке и так оказался в Панаме, при «дворе» Мануэля Норьеги.

Впрочем, сам Харари утверждает, что направился в Латинскую Америку, прежде всего чтобы выследить живущих там нацистских преступников. Что касается Норьеги, то он был нужен последнему для ведения переговоров с американцами – диктатор и наркобарон надеялся, что янки разрешат ему без лишнего шума покинуть Панаму со своими деньгами и обосноваться в какой-то третьей стране. Но янки не разрешили, а Харари был в итоге помечен как «человек Норьеги».

Но когда в 2000 году над Израилем отчетливо нависла угроза иранского атома, новоиспеченный глава МОССАДа Меир Даган обратился к премьер-министру Ариэлю Шарону с просьбой задействовать для решения этой проблемы Майкла Харари. «Для решения столь особой задачи и человек нужен особый», – пояснил Даган.

Шарон дал добро, а вскоре в Тегеране и других городах Ирана стали один за другим гибнуть иранские физики-ядерщики.

Была ли это идея Майкла Харари? Кто знает? Во всяком случае, Иран так и не смог доказать, что за этими терактами стоит Израиль, а Израиль никогда не брал на себя за это ответственность. Это было, так сказать, «идеальное преступление» в самом что ни на есть его чистом виде…