Драма генерала Батюшкина
СЕКРЕТЫ СПЕЦСЛУЖБ
«Секретные материалы 20 века» №10(396), 2014
Драма генерала Батюшкина
Валерий Нечипоренко
журналист
Санкт-Петербург
2408
Драма генерала Батюшкина
Николай Степанович Батюшин

Погожим днем 1930 года где-то в Бельгии встретились три немолодых человека – киты спецслужб рухнувших империй. Одним из них был отставной полковник Вальтер Николаи, возглавлявший в годы Первой мировой войны военную разведку кайзеровской Германии. Второго звали Макс Ронге. В течение 11 лет он руководил военной контрразведкой Австро-Венгерской империи. Наконец, третий – бывший генерал Николай Степанович Батюшин – стоял когда-то у истоков русской военной контрразведки.

ВСТРЕЧА ТРЕХ КИТОВ

Николаи и Ронге знали друг друга лично еще с довоенных времен. Ведь Германия и Австро-Венгрия были тогда союзниками, их спецслужбы работали в тесном контакте против русских.

Заочно знали они и Батюшина, ведомство которого успешно вылавливало их агентов, засылаемых большей частью на территорию приграничного Варшавского военного округа. Словом, ветеранам «незримого фронта» было что вспомнить, хотя каждый из них умел хранить старые тайны.

Надо сказать, что как Николаи, так и Ронге не затерялись в вихре времени. Они поддерживали связи с секретными спецслужбами своих стран, возникших на обломках империй. Другое дело – Батюшин, который после поражения Белого движения был вынужден покинуть Родину. По ходу их общения Николаи затронул мемуарную тему.

Еще в 1924 году он выпустил книгу «Тайные силы», где обобщил свой опыт закулисных операций.

По стезе мемуариста пошел и Макс Ронге, опубликовавший незадолго до этой встречи свои воспоминания «Война и индустрия шпионажа» (в СССР книга вышла в переводе на русский язык в 1939 году под названием «Разведка и контрразведка»).

«Ну а что же ты, коллега?» – с немым укором посмотрели оба автора на своего бывшего противника. Батюшин деликатно уклонился от ответа. Не мог же он признаться, что у него попросту нет средств на издание уже подготовленной рукописи?

И все же благодаря помощи эмигрантов-соотечественников книга Батюшина «Тайная военная разведка и борьба с ней» увидела свет в 1939 году в Софии. На страницах этого издания, ставшего библиографической редкостью, воскрешается история становления в России военной контрразведки, а также полная драматизма судьба автора мемуаров.

СПОСОБНЫЙ УЧЕНИК

Батюшин, родившийся в 1874 году в семье астраханского мещанина скромного достатка, не имел хоть сколько-нибудь значительной протекции. По ступенькам служебной лестницы он поднимался исключительно благодаря собственным способностям и заслугам, упорству, инициативности.

В характеристиках, которые он получил от своих наставников (сначала как юнкер Михайловского артиллерийского училища в Санкт-Петербурге, затем – проходя службу в Виленском военном округе, наконец, как слушатель Николаевской академии Генштаба), отмечаются не только его профессиональные, но и человеческие качества – честность, порядочность, личная храбрость.

В сентябре 1901 года 25-летний офицер был причислен к Генштабу и назначен на службу в Варшавский военный округ, прикрывавший две трети от общей протяженности российской границы с Германией и Австро-Венгрией. Место его службы носило длинное прозаическое наименование – статистическое отделение генерал-квартирмейстерской части штаба округа. Но именно сотрудники этого малочисленного подразделения занимались среди прочего агентурной разведкой в сопредельных странах.

Не успел Батюшин освоиться на новой должности, как в штабе округа разразился громкий скандал. С поличным был взят старший адъютант штаба округа подполковник Гримм. Имея доступ к секретной служебной документации, он из корыстных побуждений продавал ее разведкам двух соседних государств. Гримм был разжалован, лишен наград и дворянского звания и сослан в Сибирь на каторжные работы.

Офицеры округа тяжело переживали этот случай. Незадолго до разоблачения Гримма военный агент (так именовались в ту пору атташе) в Австро-Венгрии Владимир Христофорович Рооп в специальной записке, направленной в Генштаб, выдвинул принципиально новую идею организации военной разведки за границей. Он предлагал засылать в страны, проводившие враждебную России политику, высококлассных нелегалов – «под чужими именами на постоянное жительство».

«Не следует забывать, – подчеркивал полковник, – что времена «Иду на Вы» отошли безвозвратно в область преданий и что пренебрежение упорядоченной негласной агентурой в данное время может привести к излишним крупным жертвам в решительную минуту, когда уже не будет возврата».

Наверху эту записку положили под сукно, ссылаясь на отсутствие средств. Однако дело Гримма запустило механизм давно назревших перемен. Военный министр Алексей Куропаткин обратился к императору за санкцией об образовании в рамках военного ведомства особого «разведочного отделения». 20 января (2 февраля) 1903 года царь написал на рапорте «Согласен».

Уже в апреле прошла реорганизация, кадры разведки были переданы в 7-е отделение (военной статистики иностранных государств) военно-статистического отдела Управления Второго генерал-квартирмейстерства Генштаба.

В командировку на театр военных действий Русско-японской войны Батюшин выехал уже в качестве сотрудника 7-го отделения. С октября 1904-го по май 1905-го он руководил разведслужбой 2-й Маньчжурской армии, вылавливая многочисленных японских шпионов.

Вернувшись в Варшаву уже капитаном, Батюшин был назначен начальником вновь образованной спецслужбы при штабе округа.

ОХОТА ЗА ШПИОНАМИ

Возглавив окружное разведочное бюро, объединявшее функции разведки и контрразведки, Батюшин приступил к налаживанию планомерной борьбы с агентурой противника, буквально наводнившей территорию округа.

Правда, поначалу возможности у него были весьма ограниченные. Ведь кроме самого начальника в штате бюро числились еще два его помощника и несколько вольнонаемных сотрудников. Да и денег для ведения агентурной работы отпускалось в обрез. Но постепенно дела налаживались.

Позднее Макс Ронге так вспоминал о своем русском противнике: «Дом полковника Батюшина на Саксонской площади в Варшаве… давал в своих стенах приют предприятию, работавшему с массой руководителей – начальников групп, вербовщиков агентов, разведочных инспекторов и женщин. Эти последние особенно охотно использовались в качестве посредниц и вербовщиц… Вербовщики и посредники Батюшина нередко имели целые бюро… У Батюшина была большая армия доверенных лиц, хозяев явочных квартир, старших дворников и подручных».

Вот лишь несколько фактов из хроники охоты за шпионами, которую вели сотрудники Батюшина.

Разоблачен начальник гарнизона в провинциальном польском городе полковник Иоганн фон Штейн. Боевой офицер, участник Русско-японской войны поплатился за измену двадцатью годами каторги. Служащего варшавского телеграфа Петра Антосевича взяли с поличным в тот момент, когда он передавал секретные документы немецкому разведчику Эрнсту Бену, работавшему в Польше под видом коммерсанта.

Всего же в предвоенный период были нейтрализованы десятки германских и австрийских шпионов. Учитывая же то обстоятельство, что австрийские агенты работали не поодиночке, а группами, арест даже одного лазутчика нередко вел к разгрому целой агентурной сети.

Одновременно с вылавливанием шпионов на Батюшина возлагалась обязанность добывать агентурную информацию по Германии и Австро-Венгрии. Одним из наиболее ценных приобретений русской разведки в этот период стал небезызвестный полковник австро-венгерской армии Альфред Редль.

В поле зрения русских спецслужб Редль попал еще в начале ХХ века, когда был командирован своим начальством в Россию под предлогом углубленного изучения русского языка, а в действительности для тайной стажировки в качестве разведчика. До поры до времени дело ограничивалось ни к чему не обязывавшими контактами, вербовка же состоялась в 1905 году, под непосредственным руководством Батюшина.

В Австро-Венгрию был направлен крупный специалист по части вербовки (по некоторым данным, это был полковник Рооп), который сумел склонить Редля к сотрудничеству с русской разведкой.

Наши спецслужбы отнеслись к этому персонажу со всей серьезностью, периодически предпринимая неординарные акции, которые помогали Редлю расти по службе. С этой целью ему «сдавали» малоценных, подозреваемых в двурушничестве агентов русской разведки из числа австрийских граждан. Редль их «разоблачал», набирая вес в глазах своего начальства.

В Петербурге для него фабриковали «уникальные секретные документы русской армии», которые затем доставлялись в Варшаву Батюшину, чей особо доверенный курьер вез их через границу и передавал Редлю. Эти и другие меры помогли Редлю со временем прочно закрепиться в русском отделе австро-венгерской военной разведки.

Самыми ценными материалами, полученными от него, стали мобилизационные планы развертывания австро-венгерских вооруженных сил в случае войны с Россией и Сербией.

Однако в результате собственной небрежности Редль был разоблачен. Это произошло за год с небольшим до начала войны.

В гостиницу, где он снимал номер, явилась группа его коллег, офицеров-контрразведчиков, среди которых находился и Макс Ронге, и якобы вынудила изменника застрелиться во избежание громкого скандала. Но в этой истории остается немало загадок, ответ на которые напрасно искать в мемуарах Ронге.

Дело в том, что и после самоубийства Редля Батюшин продолжал получать подробные сведения из австрийского Генштаба от агента, зашифрованного под номером 25. О его подлинном имени гадают до сих пор. Быть может, агент номер 25 занимал еще более высокое положение, чем Редль, и последний стал своего рода козлом отпущения?

Основные задачи, которые царский Генштаб ставил перед своими спецслужбами, сводились в основном к защите секретных мобилизационных планов, стратегических и тактических замыслов боевых действий, сведений о новых образцах военной техники и т. д.

Между тем в сфере «незримой войны» происходили существенные сдвиги, связанные с внедрением технических новшеств. В частности, зародилось и стремительно развивалось такое направление, как радиоразведка. К сожалению, этот факт прошел мимо внимания как штабных генералов, так и сотрудников спецслужб на местах. За ошибку пришлось заплатить высокую цену.

ОШИБКА ГЕНШТАБА

По расчетам российского Генерального штаба, вся война должна была продлиться не более шести месяцев. И если Германия считалась при этом серьезным противником, то опасность со стороны Австро-Венгрии почти не принималась в расчет, благо у наших генералов имелся план развертывания австро-венгерской армии против России, переданный полковником Редлем. Правда, Редль был разоблачен более года назад, но военные понимали, что переделать план заново за столь короткий срок – задача непосильная.

Будущая война мыслилась как маневренная. То, что она может перейти в позиционную фазу, никто из стратегов и мысли не допускал. Исходя из этой доктрины, заготавливался запас боеприпасов – в среднем по тысяче снарядов на орудие. При этом штабисты полагали, что и половины указанного количества достаточно для ведения боевых действий. Касательно же радиосвязи, которой уже были оснащены наши войска, никто из вышестоящего начальства не задумывался о том, что противник может перехватывать и расшифровывать передаваемые сообщения.

Как известно, первым ударом русских войск по немцам был так называемый поход в Восточную Пруссию. Наступление развивалось успешно, и в какой-то момент возникла ситуация, когда противник находился на грани сокрушительного поражения. При этом полевое командование вело переговоры в эфире открытым текстом, что позволило немцам выяснить слабые места в расположении наших частей и выработать план контрудара.

В результате намечавшийся успех обернулся для 2-й армии генерала Самсонова катастрофой в районе Мазурских озер, эхо от которой прокатилось по всей России. Но досаднее всего, что в Генштабе не поспешили извлечь уроков из позорного разгрома. Между тем немцы и их союзники-австрийцы продолжали пользоваться апробированным приемом.

О том, как австрийские дешифровщики перехватывали в эфире переговоры между русскими связистами во время боевых действий в Галиции, пишет в своих мемуарах все тот же Ронге.

«Исключительно ценным, непревзойденным источником информации оказалась русская радиотелеграфная служба… Русские пользовались своими аппаратами так легкомысленно, как если бы они не предполагали, что в нашем распоряжении имеются такие же приемники, которые мы могли настроить на соответствующую волну. Мы пользовались своими радиостанциями для передачи приказов значительно экономнее и осторожнее и главным образом для подслушивания, что нам с успехом удавалось».

Ронге сообщает, что в перехватах шифр нередко прерывался отдельными незашифрованными словами, что позволяло австрийским дешифровщикам успешно разгадывать секретные русские коды. Служба радиоподслушивания, продолжает автор, настолько хорошо поставила учет неприятельских сил, что уже к концу октября была установлена точная дислокация частей, до дивизии включительно. «Но следующий день привел нас в ужас. Какой-то офицер связи 4-й русской армии передал по радио другому офицеру, что действующий шифр известен противнику. Затем мы узнали из одной радиограммы, что русские читали шифр германцев и, вероятно, поэтому узнали о том, что мы знаем их шифр.

Мы пали духом, ибо лучшее средство разведки грозило отказать в действии. Наши и германские посты радиоподслушивания собрали новые шифровки, и к 22 ноября общими усилиями удалось раскрыть и этот новый шифр. Нам помогло, что русские, привыкшие к шаблону, придерживались привычной им шифровальной рутины.

В первых числах декабря мы перехватили русскую радиограмму: «Шифровальный ключ, не исключая посланного в ноябре, известен противнику». Мы затаили дыхание. Но русские спокойно продолжали пользоваться старым шифром».

И наконец: «Нашу осведомленность русские объясняли предательством высших офицеров, близко стоявших к царю и высшему армейскому командованию.

Они не догадывались, что мы читали их шифры. В общей сложности нам пришлось раскрыть около 16 русских шифров. Когда русские догадались, что их радиограммы читаются противником, они подумали, что мы купили их шифры».

Комментарии, как говорится, излишни.

Справедливости ради нужно отметить, что радиоперехват, пусть даже весьма удачный, отнюдь не исключает использования «классических» способов шпионажа. Поэтому у сотрудников Батюшина работы было вдоволь.

С начала войны полковник, по-прежнему занимаясь разведкой и контрразведкой, исполнял обязанности генерал-квартирмейстера штаба Северного фронта со штаб-квартирой во Пскове.

Предвидя возможность наступления немцев вдоль побережья Балтийского моря, он заблаговременно позаботился о том, чтобы в портовых городах, которые могли быть оккупированы, затаилась наша агентура. В последующем информация, полученная от этих агентов, помогла вывести из строя несколько крупных германских военных кораблей.

Вместе с тем Батюшин с горечью признавался в своих мемуарах: «Почти весь первый год войны контрразведкой никто из высших военных органов не интересовался, и она, поэтому велась бессистемно, чтобы не сказать спустя рукава».

К сожалению, не только на начальном этапе, но и за весь период войны российская контрразведка так и не смогла обеспечить защиту совершенно секретной информации, передаваемой с помощью радиотелеграфных средств.

Войсковое командование в силу новизны этого дела, а иногда и по самонадеянности не обращало внимания на многочисленные факты прослушивания вражеской разведкой наших переговоров в эфире, зато требовало активнее бороться в прифронтовой полосе с почтовыми голубями, воздушными шарами и т. д.

СКАНДАЛЬНЫЙ ПРОВАЛ

В середине августа 1915 года полковник Батюшин был отозван в Петроград и назначен «генералом для поручений при командующем армиями Северного фронта» (генеральское звание он получил той же осенью). В его ведении находился обширный район дислокации армий фронта, включая Петроград, Прибалтику и Финляндию. Батюшин стал отныне особо доверенным лицом, известным самому императору. Это был пик его карьеры контрразведчика.

По одной из версий, Батюшину была уготована роль, задуманная узким кругом генералитета и имевшая целью расправиться руками контрразведки со «злым гением России» Распутиным, чье положение при дворе представлялось в тот период неуязвимым. В итоге Батюшин, руководствуясь патриотическими побуждениями, дал втянуть себя в опасную политическую игру, правил которой он не знал. На этот раз его нацелили на борьбу с внутренним врагом.

Но речь шла не о радикалах или революционерах, а о финансовых дельцах, биржевых маклерах и всякого рода «мародерах тыла», имевших связь с заграницей. От них требовалось получить признание, что Распутин выступал за сепаратный мир с Германией.

События развивались по заранее написанному сценарию. В конце мая 1916 года император, выслушав доклад начальника штаба Верховного главнокомандующего Михаила Алексеева, дал разрешение на создание оперативно-следственной комиссии в рамках Северного фронта.

Под колпаком оказался банкир Дмитрий Рубинштейн (по терминологии Распутина, Митька Рубинштейн), которому инкриминировались махинации с ценными бумагами в пользу Германии. Подозревались также киевские сахарозаводчики-евреи. Получив разрешение на вывоз сахара в Персию, они, по имевшимся данным, гнали товар транзитом в Турцию, союзницу Германии. Между тем в самой России сахар сильно вздорожал.

Главой комиссии, которой предстояло расследовать эти обвинения, был назначен Батюшин.

В ее состав вошли контрразведчики и следователи, которых генерал отбирал лично.

Комиссия энергично взялась за дело, однако излишняя доверчивость ее членов к уликам, полученным оперативным путем и не подкрепленным законодательной базой, как и наличие широких связей у обвиняемых, привели в итоге к громкому скандалу.

Не имевшая какого-либо опыта в расследовании столь специфических правонарушений, как экономические преступления, комиссия Батюшина вдобавок скомпрометировала себя контактами с прожженными аферистами. Достоянием гласности стал тот факт, что ключевой источник тайной информации по главному делу следствия Манасевич-Мануйлов, он же личный секретарь председателя Совета министров Штюрмера и один из фаворитов Распутина, снабжает комиссию ложными сведениями, а также использует выгоды своего положения для шантажа и финансовых махинаций. Эти и другие промашки подготовил почву для последовавшей атаки либеральных кругов на контрразведку в целом.

Особого накала травля незадачливых правдоискателей достигла после февральского переворота.

В газетах контрразведчиков обвинили в тех же грехах, с которыми они взялись бороться: прозрачно намекали на вымогательство и взяточничество с их стороны, называли комиссию «Торговым домом Батюшина», а ее членов – «царскими сатрапами», «шакалами», «всесильными и неприкосновенными провокаторами и шантажистами».

Скандальный провал работы комиссии стал последним крупным событием в истории деятельности военной контрразведки Российской империи.

8 апреля 1917 года, в свой очередной приезд по делам службы в Петроград, Батюшин был задержан и отправлен в дом предварительного заключения, где находился вплоть до октябрьских событий. За весь этот период его ни разу не вызывали на допрос. Но пресса обеих столиц продолжала склонять его имя. Только знаменитый «охотник за провокаторами», журналист Владимир Бурцев, взял опального контрразведчика под защиту. Затем было бегство из большевистского Петрограда в Крым, третьестепенные роли в Добровольческой армии, эмиграция.

Имя Батюшина так и осталось одиозным и для бывших коллег, и для многих друзей. По его собственному выражению, «проклятие Рубинштейна» сопровождало его до последних дней жизни. Надежным и верным товарищем оставался лишь Бурцев.

Батюшин обосновался в Белграде, где преподавал на отделении Высших военных научных курсов, специально созданных для оказавшихся в эмиграции русских офицеров генералом Николаем Головиным. После оккупации Югославии фашистами он выехал в Бельгию, где и скончался в приюте для престарелых в городке Брен-ле-Конт в 1957 году. В 2002 году мемуары Батюшина были переизданы в России. В октябре 2004 года его прах перевезли в Москву и погребли с воинскими почестями на Ново-Архангельском кладбище.


10 мая 2014


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847