Между Афганистаном и Пакистаном до сих пор нет государственной границы. Ее заменяет так называемая линия Дюрана протяженностью 2640 километров, проложенная в 1893 году по итогам англо-афганских войн (Пакистан в те времена и вплоть до 1947 года являлся составной частью Британской Индии). Афганские власти, включая нынешнее правительство Хамида Карзая, категорически отказывались и отказываются признавать линию Дюрана в качестве государственной границы. Никогда не признавали ее таковой и пуштунские племена, обитавшие по обе стороны этой линии и свободно, без всяких виз и документов кочевавшие из одной страны в другую.

Англичане, отхватившие изрядный кусок афганской территории, который они присоединили к Британской Индии, довольно быстро осознали, что в придачу к землям приобрели массу хлопот. Ибо свободолюбивые и воинственные пуштуны, в особенности население провинции Вазиристан, не раз брались за оружие, не желая допускать на свою территорию иностранцев.

В середине 30-х годов прошлого века англичане решили положить конец «независимости» вазиров и начали прокладку дорог к этой труднодоступной горной местности, одновременно возводя систему фортов. Британцы предполагали установить жесткий контроль над несговорчивыми племенами, разоружить местных жителей и обложить их налогами. В ответ они получили крупномасштабное восстание, во главе которого встал представитель семьи авторитетных мусульманских богословов, получивший известность как Факир из Ипи.

Мятеж вспыхнул в сентябре 1936 года.

Факир из Ипи, которому удалось создать союз племен Северного Вазиристана, проявил себя талантливым руководителем партизанской войны. Повсюду у него были глаза и уши. Когда англичане начинали очередную карательную экспедицию, их тылы подвергались массированным ударам.

Англичане наращивали группировку своих войск, доведя ее до 50 тысяч человек, перебрасывали в зону боевых действий танки, артиллерию, авиацию. Но Факир из Ипи, чьи повстанческие отряды насчитывали уже более 10 тысяч бойцов, умело действовал на опережение. Авторитет вожака был неоспорим. Даже те пуштунские племена, что получали английские субсидии и официально не поддерживали мятеж, тайно посылали Факиру деньги и оружие, укрывали его партизан на своей территории.

Повстанцы выработали эффективную тактику нападения на армейские автоколонны противника. Устраивая засады на горных дорогах, они подбивали головной и замыкающий броневики, а затем методично расстреливали с прилегающих высот вражескую пехоту. Были периоды, когда англичане даже не помышляли о наступлении и лишь отбивались от кинжальных атак пуштунов, в рядах которых сражалось немало афганских добровольцев.

Британский историк Суинсон отмечал, подводя итоги карательных экспедиций в Вазиристане: «Когда в декабре 1937 года 40 тысяч британских войск возвратились в Пешавар, ситуация была не лучше, чем в январе. 1938-й стал еще более боевым годом».

Партизаны Факира настолько осмелели, что блокировали и даже захватывали британские форты. В ночь на 23 июля 1938 года пуштуны ворвались в город Банну – главную базу снабжения британских войск в Вазиристане, и удерживали его целый день, а при подходе противника организованно отошли в горы. Лишь к середине мая 1939-го ценой максимального напряжения сил, за счет не только военного превосходства, но и дипломатических ухищрений англичанам удалось подавить восстание.

Факир из Ипи укрылся с верными соратниками в горных пещерах в окрестностях отдаленного населенного пункта Горвехт, находившегося в трех километрах от линии Дюрана.

Оттуда он делал воинственные заявления о готовности продолжать борьбу с оккупантами ради высокой цели – создания на территории пуштунских племен независимого мусульманского государства.

Англичане, восприняв со всей серьезностью эти выпады, продолжали держать в Вазиристане 40-тысячный контингент своих войск.

Именно в этот период в Берлине и Риме решили разыграть пуштунскую карту.

Исступленно веря в успех блицкрига против большевистской России, Гитлер планировал уже в сентябре 1941-го нанести мощный удар по Великобритании, и не где-нибудь, а в Британской Индии. Потеря богатых восточных колоний, по мнению фюрера, стала бы началом заката Британской империи. Плацдармом же для вторжения предстояло стать Афганистану, как, впрочем, и Ирану.

Но этот плацдарм требовалось еще подготовить для оперативного развертывания на нем доблестных войск вермахта, прежде всего элитных десантных подразделений.

Пользуясь тем, что афганские власти охотно принимали немецких специалистов, Берлин направлял деятельность строительной «Организации Тодта», которая вела в далекой азиатской стране сооружение дорог, мостов и аэродромов.

Под различными предлогами немцы убеждали Кабул в необходимости реконструировать транспортную сеть, тянувшуюся к индийской границе. Вскоре все эти трассы были приведены в надлежащее состояние. Старую, разбитую дорогу от Кабула до Чамана немецкие специалисты превратили в бетонированное шоссе невиданного в Афганистане качества.

Формально «Организация Тодта» оборудовала аэродромы для нужд афганских ВВС. Но строили немцы как бы для себя. В Герате была проложена бетонная взлетно-посадочная полоса, пригодная для приема транспортных самолетов с десантниками. Обустраивались современные ангары, емкости для горючего, диспетчерские вышки с мощными радиостанциями, радиус действия которых охватывал зону «независимых» пуштунских племен.

Тем временем в недрах Абвера разрабатывалась операция «Тигр», нацеленная на разгром британских сил, дислоцированных в Северной Индии. Первым ее этапом значилась подготовка широкомасштабного восстания пуштунов, ведомых Факиром из Ипи.

Повышенный интерес к Афганистану проявлял и Муссолини. Дело в том, что в итальянской столице обосновался Аманулла-хан – первый афганский король, свергнутый с престола в 1929 году. Все эти годы изгнанный король-падишах не терял связи с далекой родиной, где у него оставалось немало тайных сторонников. В Риме полагали, что если бы Амануллу-хана вновь удалось посадить на афганский престол, пусть даже с помощью немцев, то Италия получила бы от этого неплохие дивиденды.

Итальянский посланник в Кабуле – опытный разведчик Пьетро Кварони еще в 1936 году, опираясь на содействие друзей Амануллы, создал надежную агентурную сеть в зоне пуштунских племен, в том числе в Вазиристане. Он лично встречался с некоторыми вождями, доподлинно знал обстановку в мятежном регионе, располагал точными сведениями о британской системе укреплений, о дислокации их воинских частей в Северной Индии, о системе транспортных коммуникаций...

Правой рукой Кварони был Энрике Анцилотти, разведчик, действовавший под прикрытием должности советника итальянского посольства, а до этого шпионивший в Индии. Он в совершенстве знал язык пушту, местные обычаи и традиции, мог легко преобразиться в коренного пуштуна, обманув бдительность наблюдательных афганских пограничников. В экстренных случаях советник выполнял функции связника.

На исходе 1930-х итальянская разведка имела в Афганистане даже более сильные позиции, чем ее германские коллеги.

В первой половине 1940 года Берлин всерьез взялся за создание в Афганистане разветвленной агентурной сети, способной обеспечить подготовку будущего вторжения.

В «Организации Тодта» началась «ротация кадров». Многих опытных специалистов отзывали на родину, вместо них прибывали «инженеры и техники», являвшиеся в действительности кадровыми шпионами. Счет заменам такого рода шел на десятки, так что в скором времени «Организация Тодта» превратилась в филиал германских спецслужб.

Да и по другим каналам в Афганистан прибывали один за другим посланцы Абвера, СД, гестапо, партийной разведки.

С дипломатическим багажом поступали автоматы, карабины, боекомплекты к ним, гранаты, холодное оружие. В значительной степени этот арсенал, который германские шпионы рассредоточивали по тайникам, предназначался для последующей передачи пуштунским повстанцам.

В мае 1941-го в Кабул прибыл матерый германский разведчик Карл Расмус (оперативный псевдоним Карлмай), работавший до этого на протяжении 17 лет в Индии и прекрасно владевший обстановкой в регионе. Официальным прикрытием для него стала должность торгового атташе посольства.

Расмусу поручалась координация всего агентурного потенциала германских спецслужб для того, чтобы не позднее конца сентября поднять новое антибританское восстание пуштунов во главе с Факиром из Ипи.

Наделенный особыми полномочиями, Расмус курировал все пять резидентур немецкой разведки, что действовали на тот момент независимо друг от друга на территории Афганистана. Кроме того, он непосредственно руководил главной резидентурой, полностью состоявшей из сотрудников посольства. Большинство членов этой группы являлось агентами Абвера.

Во главе второй группы стоял главный военный советник в афганских вооруженных силах майор Вальтер Шенк. Он лично курировал «Высшие офицерские курсы» для командного состава афганской армии. От Шенка поступала обширная информация, касавшаяся местных высокопоставленных военных, системы пограничной охраны, а также о мерах англичан по укреплению северо-западной границы Британской Индии.

Третьей резидентурой руководил начальник «Технического бюро Сименса» Эрих Томас. Имея разрешение свободно передвигаться по стране, он контролировал деятельность всех немецких специалистов в Афганистане.

Еще одну резидентуру создал агент СД Курт Брикманн, врач-стоматолог, прибывший в Кабул в конце 1940 года. Открыв зубоврачебный кабинет, единственный на всю афганскую столицу, он вскоре обзавелся постоянной клиентурой, среди которой было немало высокопоставленных чиновников и военных. Его миссия была строго засекречена, о его истинной роли, как и о его связях, в полной мере не знал даже Расмус.

Наконец, имелась особая группа резидента Абвера с 1936 года Якуб-хана, доверенного человека Амануллы-хана. Источники этого резидента находились повсюду, в том числе в окружении афганского короля Захир-шаха.

В тот же период наметилось более тесное сотрудничество между спецслужбами стран-участниц «Антикоминтерновского пакта» – Германии, Италии и Японии.

Расмус регулярно встречался с Кварони, получая от того необходимые сведения, а порой согласуя совместные акции. У немцев пока еще не было надежных каналов связи с пуштунскими вождями, поэтому им приходилось возлагать свои надежды на осведомленность итальянских коллег. Ценную информацию о положении дел на афгано-индийской границе Расмус получал также от японцев. Поскольку в тот период Япония еще не воевала с Англией, то в Британской Индии действовали японские консульства, штаты которых в значительной степени были заполнены опытными разведчиками. Японцы собрали обширный материал о британской системе укреплений в Северной Индии. По согласованию между Берлином и Токио эта информация передавалась представителям германских спецслужб непосредственно на месте, в Афганистане, то есть лично Расмусу либо германскому послу Пильгеру.

Так или иначе, вплоть до поражения немецких войск под Москвой деятельность всей фашистской агентуры в Афганистане была направлена главным образом против Британской Индии.

СССР как бы уже не принимался в расчет, окончательный разгром упорно сопротивлявшейся Красной армии считался лишь вопросом времени.

Афганские спецслужбы, ставшие невольными участниками большой шпионской игры, затеянной великими державами, отнюдь не являлись «мальчиками для битья». Имея широкую сеть осведомителей среди местного населения, афганская контрразведка получала детальную информацию о передвижениях каждого европейца, обо всех его контактах, особенно с представителями пуштунских племен.

Для афганских властей не было секретом, что немецкие «друзья» хотят использовать ситуацию в Вазиристане для разжигания вооруженного конфликта. И хотя официальный Кабул находился под сильным впечатлением от побед немецкого оружия сначала в Европе, затем на Восточном фронте и среди афганской политической элиты было немало поклонников Гитлера, власть все же выдерживала последовательный курс на нейтралитет.

Что ни говори, Германия-то была далеко, а британские войска стояли совсем рядом, за линией Дюрана.

Вдобавок, афганская верхушка отнюдь не восторгалась перспективой пуштунского антибританского восстания. В Кабуле отлично понимали, что мятеж может перекинуться на Южный Афганистан, где проживало немало пуштунов, вовлечь в свое горнило всех недовольных и вообще привести к непредсказуемым последствиям. Поэтому афганская контрразведка получила жесткие указания отслеживать с особым тщанием все поездки европейских дипломатов, а также иностранных специалистов в сторону конфликтной зоны. Посол Афганистана в Берлине заявил немецким дипломатам: «Вы можете делать в Афганистане все, что угодно, но только с согласия и при поддержке афганского правительства». Когда же Пильгер попросил разрешения на свободный провоз оружия по территории страны, афганские власти уклонились от прямого ответа, но намекнули, что вопрос этот очень сложный, так как оружие может попасть «не в те руки».

Вместе с тем афганцы обратили внимание на неравноценную замену специалистов в «Организации Тодта», в особенности на то, что новички плохо разбираются в строительном деле. Представителям германского посольства было заявлено, что немцы, конечно, вольны по своему усмотрению менять состав специалистов, но афганское правительство отказывается выплачивать высокую зарплату тем «инженерам и техникам», которые не исполняют своих прямых обязанностей.

В июне 1941-го в Кабул прибыли два агента Абвера из части особого назначения «Бранденбург», сформированной для проведения спецопераций. Это были старший лейтенант Манфред Обердоффер и его напарник Фред Брандт, которым предстояло провести операцию с экзотическим названием «Пожиратель огня». Задачей шпионов Абвера было скрытное проникновение в зону пуштунских племен для встречи с Факиром из Ипи. Агентам надлежало передать вожаку деньги и оружие, а также обговорить с ним условия, на которых Факир согласился бы поднять восстание в своем краю (прелюдия к операции «Тигр»).

Поскольку немцы все еще не обзавелись тайными каналами связи с пуштунами, Расмус обратился за содействием к Кварони. Итальянский дипломат-разведчик согласился помочь, однако подстраховался, тут же отправив к Факиру Анцилотти.

Показательно, что внезапное «исчезновение» Анцилотти не укрылось от внимания афганской контрразведки, которая уже через несколько часов принялась искать беглеца по всей стране. Но итальянец перехитрил ищеек. Переодевшись в пуштунскую одежду и загримировавшись должным образом, он благополучно прошел через все кордоны и добрался до Горвехта, где у него состоялась беседа с Факиром. Анцилотти сообщил, что вожака повстанцев желают видеть двое посланцев Берлина, которые привезут деньги и оружие, правда в ограниченном количестве. Факир благосклонно согласился на встречу.

Затем они более подробно обсудили план поставки в горы Вазиристана оружия.

Анцилотти посвятил собеседника в замысел итальянской разведки. Оружие будет доставлено повстанцам на итальянском самолете с острова Родос и сброшено в обговоренной местности на парашютах. Факир возражал против этой идеи, указывая, что акция такого рода повлечет за собой английские бомбардировки, отчего пострадает мирное население. Вообще, не нужно везти в горы никакого оружия, тем более через несколько границ, продолжал Факир. Этого добра, притом новейших моделей, в зоне пуштунских племен и без того немало. Оружие провозят по своим караванным тропам контрабандисты. Но нужны деньги для его закупки, лучше в виде золотых или серебряных монет. Бумажные денежные знаки здесь принимают неохотно.

Собеседники договорились также о том, где именно проводники Факира будут ждать гостей из Берлина.

Анцилотти пустился в обратный путь, опять же приняв образ пуштуна. Добравшись до одной из явок, итальянец, которого по-прежнему разыскивала афганская контрразведка, послал через связника весточку своему шефу. Итальянский дипломат пошел на риск, направив за своим помощником собственную жену в посольском автомобиле. Той удалось благополучно доставить агента в стены итальянской миссии. Кварони тут же сообщил Расмусу, что путь открыт.

Операция «Пожиратель огня» вступила в решающую стадию.

Перебрав множество вариантов, Расмус решил поручить акцию по доставке абверовцев к месту встречи с проводниками близкому родственнику своего давнего проверенного агента, полковнику афганской армии Мир Саиб-хану. Тот, в свою очередь, обещал привлечь к делу группу надежных пуштунов. Расмус не догадывался, что Саиб-хан с некоторых пор работает на британскую разведку, а Саиб-хан не подозревал, что его пуштуны – это секретные сотрудники кабульской полиции.

Таким образом, и афганская контрразведка, и британские спецслужбы были предупреждены о тайной поездке абверовцев. Обе стороны, независимо друг от друга, приготовили для незваных гостей засаду. Правда, британская засада находилась за линией Дюрана.

В этом смысле у афганской контрразведки имелось преимущество: их ловушка была первой по счету на пути немецких шпионов.

19 июля Обердоффер и Брандт в сопровождении полковника Саиб-хана и двенадцати «вазиров» отправились на легковых автомобилях в направлении Логарской долины. В багажниках машин размещалось оружие.

Достигнув условленного места, отряд остановился.

Внезапно, словно из-под земли, перед путниками появились афганские пограничники с автоматами наизготовку. Обердоффер и Брандт выхватили пистолеты и попытались прорваться через оцепление в надежде укрыться в горах. Однако афганцы открыли ответный огонь.

Обердоффер был убит на месте, Брандт ранен.

Афганские контрразведчики захватили богатую добычу: оружие и деньги, перевозимые агентами, а также полковника Саиб-хана. В историю дипломатических отношений этот эпизод вошел как «Логарский инцидент».

Саиб-хан признался под пытками, что работал на англичан и планировал передать им немецких разведчиков после перехода границы. Кроме того, он выдал десятки агентов, работавших как на немцев, так и на итальянцев, указал на тайники с оружием и явочные квартиры. Были произведены аресты, оружие из тайников изъято, слежка за дипломатами ужесточилась.

И все же афганские власти не хотели ссориться со странами Оси.

Убитого агента они передали немцам для погребения, одновременно разрешив Пильгеру и Расмусу посетить раненого Брандта, который содержался в одном из медицинских учреждений в окрестностях Кабула.

Неудача операции «Пожиратель огня» вынудила немцев скорректировать свои планы, а вдобавок развела их с итальянскими партнерами. Закулисную роль в этой интриге сыграли афганские спецслужбы, которые весьма тонко подбросили Расмусу информацию, будто Анцилотти не встречался с Факиром и что оба итальянца попросту поделили между собой деньги, предназначенные для лидера радикальных пуштунов. Расмус клюнул на приманку, перестав доверять итальянцам и активно включившись в поиск альтернативных каналов связи с мятежным Вазиристаном. (Через несколько месяцев выяснилось, что Анцилотти все же побывал у Факира, передал ему деньги и даже участвовал в одной из вылазок боевиков, но к тому времени этот факт утратил свою актуальность.)

Операция «Пожиратель огня» хоть и закончилась скандальным провалом германских спецслужб, но ясно показала британцам, что справиться в одиночку с разведками стран Оси, действовавшими в Афганистане солидарно, они не смогут. Все указывало на то, что одолеть фашистскую агентуру в этой далекой центрально-азиатской стране можно было только в альянсе с советской разведкой – недавним врагом номер один.

Уже в июле 1941-го английский посланник впервые за многие годы посетил советское посольство, предложив объединить усилия «по выдворению немцев из Афганистана».