Отрыв от Земли по-корейски
НАУКА
«Секретные материалы 20 века» №15(375), 2013
Отрыв от Земли по-корейски
Александр Железняков
журналист
Санкт-Петербург
1004
Отрыв от Земли по-корейски
В Северной Корее работы по ракетно-космической программе начались в середине 1970-х

В 1945 году по итогам Второй мировой войны Корейский полуостров оказался разделенным на две оккупационные зоны – советскую и американскую. Чуть позже 38-я параллель, первоначально разделявшая войска бывших союзников, стала границей между вновь образованными государствами – Корейской Народно-Демократической Республикой (КНДР) и Республикой Корея (РК). Таково положение и сегодня. Северная Корея строит социализм и преодолевает серьезные экономические трудности, оставаясь одной из беднейших стран Азии, а Южная Корея, пережив десятки лет диктатуры, стала по-настоящему демократическим государством с одной из самых развитых экономик в мире. Однако оба государства практически одновременно вступили в «Большой космический клуб», запустив собственные спутники: северяне сделали это в декабре 2012 года, а южане – в январе 2013-го.

В КОСМОС С ИДЕЯМИ ЧУЧХЕ

В Северной Корее работы по ракетно-космической программе начались в середине 1970-х. Велись они, естественно, с использованием советских и китайских технологий. Почему «естественно»? Да потому, что в те годы наши страны, несмотря на определенные идеологические расхождения, находились «по одну сторону баррикад» и Москва с Пекином чем могли помогали своим северокорейским союзникам.

Результатом такого сотрудничества стало появление в КНДР в конце 1980-х целого семейства ракетных комплексов малой дальности и создание задела по баллистической ракете средней дальности. А в середине 1990-х началась работа над многоступенчатыми ракетами с отделяемой головной частью.

Работы эти в Северной Корее ведутся в закрытом режиме. Поэтому достоверно рассказать о северокорейской космической программе невозможно. Многое из того, что публикуется, носит предположительный характер. Существуют данные, что космической программой КНДР руководил физик Сун Сан Вук и что в ней принимали и принимают участие специалисты из бывшего СССР, Китая, Пакистана и Ирана. И еще одно обстоятельство надо отметить в рассказе о северокорейской космонавтике. Официальной идеологией в КНДР являются идеи чучхе, провозглашенные в 1955 году тогдашним лидером страны Ким Ир Сеном. На словах – это «гармоничная трансформация идей марксизма-ленинизма на основе древнекорейской философской мысли». На деле – жестокий тоталитарный режим, контролирующий в Северной Корее все и вся.

В таких условиях и рождался первый северокорейский спутник.

Если информации о работе инженеров и конструкторов в КНДР «кот наплакал», то данных о северокорейских космодромах и о проводимых испытаниях несколько больше. Ни строительство стартовых сооружений, ни пуски ракет невозможно скрыть от «всевидящего ока» разведок ведущих стран мира. А если верить этим данным, то в Северной Корее существует два космодрома – Тонхэ, больше известный как полигон Мусудан, и Сохэ, который и стал «космической гаванью КНДР».

Космодром Тонхэ расположен на восточном побережье страны, неподалеку от городов Нодонг и Таеподонг в округе Квандай провинции Камгуонг, в удалении от основных транспортных магистралей. Судя по снимкам, сделанным в 1999 году американским спутником Ikonos-2, полигон обладает минимальной инфраструктурой, необходимой для проведения ракетных испытаний. По оценкам экспертов, он не приспособлен для проведения широкомасштабной испытательной программы, но тем не менее позволяет периодически осуществлять пуски. На полигоне не наблюдается признаков постоянной деятельности.

Когда перед правительством Северной Кореи встал вопрос о создании центра для запуска ракет, на выбор места его расположения повлиял ряд факторов. Во-первых, территория КНДР не так уж велика по площади, чтобы испытания образцов ракетной техники могли быть проведены в пределах государственных границ. Во-вторых, учитывая военно-политическую ситуацию, отсутствие нормальных отношений с Южной Кореей и присутствие на Корейском полуострове группировки войск США, правительство которых усматривает в развитии северокорейской ракетной программы угрозу безопасности своей стране, испытательный полигон должен был быть достаточно удален от демилитаризованной зоны, разделяющей северян и южан. В-третьих, трасса полетов баллистических ракет должна была пролегать таким образом, чтобы исключить или минимизировать их пролет над территорией стран, которые могли бы высказать свои претензии правительству Северной Кореи (Китай, тогдашний СССР, Япония, Южная Корея). В-четвертых, чтобы и в дальнейшем обеспечивать режим секретности проведения работ, местоположение полигона должно быть изолировано от основной части страны.

В наибольшей степени этим критериям соответствовал район Мусудан. Сооружение полигона началось, ориентировочно, в 1982 или 1983 году. Строительство велось военнослужащими 117-го инженерного полка Народной освободительной армии Кореи (НОАК). На первом этапе были построены несколько дорог, соединивших позиции полигона, командный пункт, станция наблюдения, склады, проложены средства связи.

Первые испытания на полигоне были зафиксированы в апреле и сентябре 1984 года. Как полагают, испытывалась баллистическая ракета «Квансонг-5», имеющая диапазон стрельбы 200–250 километров. По мнению западных экспертов, она создана на базе советской ракеты «Скад-В», закупленной Северной Кореей в Египте в 1981 году. Всего было проведено пять испытательных пусков, из которых два закончились авариями на ранних стадиях полета.

После проведения первых стрельб длительное время запуски не фиксировались. Но разведспутники США «засекли» строительство в районе полигона, которое можно было рассматривать как работы по его дальнейшему развитию и модернизации. Они были сосредоточены на площади 9 квадратных километров вокруг деревень Мусудан, Нодонг и Таеподонг. Эти названия в дальнейшем использовались для классификации северокорейских ракет.

С середины 1980-х до начала 1990-х были построены новый командный пункт, центр управления, топливохранилище, склады, испытательный стенд. Существенной модернизации подверглись коммуникационные системы.

В 1990 году разведка США зафиксировала подготовку к запуску баллистической ракеты, получившей впоследствии наименование «Нодонг». Однако пуск этот так и не был зафиксирован, что заставило предположить аварию на старте.

В июне того же года был зафиксирован старт ракеты, получившей название «Квансонг-6». Иногда ее классифицируют как «Скад-С». Ракета имела дальность стрельбы в диапазоне 250–350 километров. Следующий запуск такой ракеты был обнаружен в июле 1991 года, а потом опять – длительный перерыв, когда работ на полигоне не велось. Оживление деятельности наблюдалось в июне 1992-го, когда, как полагают специалисты, состоялось неудачное испытание баллистической ракеты, тип которой идентифицировать не удалось.

29–30 мая 1993 года на полигоне прошла самая интенсивная серия испытаний. Был произведен пуск одной ракеты типа «Нодонг» и три – ракет «Квансонг-5/6». В конце апреля 1994 года вновь фиксировалась подготовка к очередным испытаниям, но они не состоялись. Обычно это связывают с проходившими в то время американо-северокорейскими переговорами по проблемам нераспространения оружия массового поражения, которые, как считается, заставили КНДР отказаться от проведения очередных испытаний.

Подготовка к испытательным пускам фиксировалась и в октябре 1996 года.

В течение следующих двух лет американские разведспутники фиксировали проведение на полигоне работ, но они никогда не рассматривались как подготовка к пускам, а связывались с модернизацией испытательного оборудования. Работы, непосредственно связанные с подготовкой к пуску, были обнаружены лишь 7 августа 1998 года. Одновременно был зафиксирован выход в море северокорейских судов, которые используются для проведения траекторных измерений во время ракетных испытаний. 27 августа американская разведка сочла подготовку к испытаниям завершенной и приступила к наблюдениям в ожидании пуска.

Их ожидания оправдались. Запуск произошел 31 августа 1998 года в 12 часов 7 минут по местному времени. Американцы зафиксировали через 95 секунд после старта отделение первой ступени, которая упала в 253 километрах к востоку от полигона. Через 144 секунды после старта произошло отделение головного обтекателя, упавшего в 1090 километрах от места старта, к востоку от острова Хонсю (Япония). Через 266 секунд отделилась вторая ступень и затонула в Тихом океане в 1646 километрах от полигона.

Как полагают специалисты, третья ступень не отработала положенное время и упала в 4000 километров от места старта. Запущенная ракета была классифицирована как боевая баллистическая трехступенчатая, названная «Таеподонг-1».

Реакция правительств США, Японии и Южной Кореи на этот пуск была отрицательной: все три страны оценили созданную КНДР ракету как угрозу своей безопасности.

Вероятнее всего, шум вокруг пуска вскоре бы утих, если бы не заявление, которое через три дня после испытаний сделало северокорейское правительство, официально объявившее, что во время пуска 31 августа 1998 года на околоземную орбиту был выведен первый северокорейский искусственный спутник Земли. За первым сообщением последовали другие, в которых превозносилось «очередное великое достижение северокорейского народа». Вскоре северокорейская почта выпустила серию марок, посвященных этому «эпохальному событию».

Однако кроме самих северокорейцев никто этот спутник так и не смог обнаружить. Хотя искали его довольно долго: и с помощью американских и российских технических средств контроля космического пространства, и силами астрономов-любителей. В конце концов все специалисты пришли к выводу, что спутника не было. Хотя жители КНДР до сих пор уверены, что в 1998 году был запущен спутник «Кванменсон-1», долгое время транслировавший на Землю патриотические песни.

Новую попытку стать космической державой КНДР предприняла утром 5 апреля. В 12 часов 32 минуты по местному времени из Мусудана стартовала ракета-носитель «Ыхна-2» («Млечный путь-2») со спутником «Квансменсон-2» («Яркая Звезда-2»). Дальше все повторилось, как в августе 1998 года: успешное отделение первой ступени и ее падение в Японское море, отделение второй и ее падение в Тихом океане, проблемы с работой третьей ступени и ее падение вместе со спутником в 3,5 тысячи километров от места старта. И вновь Пхеньян объявил об успешном выводе на околоземную орбиту своего космического аппарата, который начал «передавать на весь мир здравицы в честь великих вождей Кореи Ким Ир Сена и Ким Чен Ира».

Все попытки обнаружить спутник, который предприняли специалисты России и США, ни к чему не привел – спутника не было. А Северная Корея почти год уверяла всех, что «Квансменсон-2» по-прежнему кружит над планетой.

В очередной, третий по счету, раз вступить в «Большой космический клуб» Северная Корея попыталась 13 апреля 2012 года. К тому времени завершилось строительство стартовых сооружений на новом космодроме Сохэ на западном побережье страны. Вступил в строй и Центр управления полетами в Пхеньяне.

Запуск 2012 года разительно отличался от первых двух. Во-первых, теперь информация о предстоящем запуске спутника поступила не из разведисточников, а от официальных властей КНДР и широко освещалась СМИ. Во-вторых, на космодром и в только что открывшийся ЦУП впервые были допущены иностранные журналисты. Приглашение получили и представители всех космических агентств мира, но они проигнорировали его «по политическим мотивам», ссылаясь на санкции ООН. В-третьих, северокорейское телевидение вело практически прямую трансляцию с космодрома.

Однако, несмотря на «новшества», результат пуска был все тем же – ракета потерпела неудачу на участке выведения и упала в Тихий океан. На этот раз КНДР не сильно и настаивала, что запустила очередной спутник. Вместо этого было объявлено, что скоро будет предпринята новая попытка. И это действительно произошло спустя всего полгода.

Ракета-носитель «Ынха-3» стартовала с космодрома Сохэ 12 декабря 2012 года. Спустя десять минут от последней ступени носителя отделился спутник «Кванменсон-3» и вышел на околоземную орбиту. Еще через двадцать минут северокорейское телевидение объявило об успешном запуске. А еще через два часа факт этот был подтвержден командованием воздушно-космической обороны США. Сомнений в том, что КНДР стала космической державой, больше ни у кого не осталось.

Северокорейцы и раньше «с ликованием» встречали успехи своих ракетчиков. Но та эйфория, которая охватила население страны в декабре 2012 года, не идет ни в какое сравнение с тем, что было в сентябре 1998-го и в апреле 2009-го. Это была искренняя радость.

А потом были торжественные приемы специалистов, принимавших участие в подготовке и запуске спутника, их награждение высшими государственными наградами КНДР, очередные почтовые марки и… ядерное испытание в феврале 2013 года. Но это – к слову.

Вскоре после запуска «Кванменсон-3» Комитет космических технологий сообщил, что КНДР планирует вывести на орбиту несколько искусственных спутников, «предназначенных для изучения природных ресурсов Земли, прогнозирования погоды и других целей, важных для экономического развития страны». Более того, Северная Корея объявила, что имеет и другие амбициозные космические проекты, включая организацию своими силами запусков геостационарных спутников и пилотируемых кораблей. Конечно, до этого еще очень далеко. Но то, что Северная Корея имеет такие планы, заслуживает уважения и пристального внимания. Не надо забывать о ядерной бомбе, которая есть в арсенале Пхеньяна. Да и политика северокорейских лидеров бывает иногда весьма агрессивна.

ЮЖНАЯ КОРЕЯ: НАЧАЛО

На юге от 38-й параллели работы по созданию собственной космической промышленности начались в конце 1980-х, когда был создан Корейский авиационно-космический научно-исследовательский институт (KARI).

Первой в деятельности новой организации стала разработка геофизических ракет для проведения научных и прикладных экспериментов, а также программа «Корейского многоцелевого спутника» Kompsat и проект космического аппарата связи. В 1990-е годы были созданы и эксплуатировались одноступенчатая ракета KSR-1 и двухступенчатая KSR-2. Первая была способна доставить полезный груз массой 150 килограмм на высоту 40–55 километров, вторая – груз такой же массы, но на высоту 130–150 километров.

Опыт создания и запуска одно- и двухступенчатых зондирующих ракет позволил южнокорейским специалистам перейти к разработке ракеты KSR-3 – своего рода промежуточному шагу, ускоряющему разработку носителя легких спутников.

Несмотря на то, что разработка ракет в Южной Корее велась не очень стремительными темпами, собственными спутниками страна обзавелась довольно давно. Первый национальный спутник Kitsat-1 был запущен 10 марта 1992 года с помощью ракеты-носителя «Ариан-4» с космодрома Куру во Французской Гвиане. Космический аппарат предназначался для дистанционного зондирования Земли и отработки перспективных космических технологий. Спустя год также из Куру был запущен еще один подобный аппарат, а в 1995 году с американского космодрома на мысе Канаверал стартовал первый южнокорейский спутник связи Koreasat-1.

Первый космический аппарат, созданный в рамках государственной программы Kompsat, стартовал 21 декабря 1999 года.

Стремление южан попасть в десятку сильнейших аэрокосмических держав мира приняло конкретную форму лишь в апреле 1996 года в «Основном долговременном плане космических разработок Кореи». Там же впервые прозвучали конкретные сроки создания собственного космического носителя, где-то после 2010 года.

Вероятно, события так бы и развивались, если бы не попытка Северной Кореи запустить собственный спутник 31 августа 1998 года. На чисто технологические возможности наложился пресловутый «политический фактор», который заставил значительно интенсифицировать работы и поменять местами акценты. Началась космическая гонка двух Корей за право быть первой (естественно, первой из двух) в космосе.

Довольно быстро в Южной Корее поняли, что без помощи извне одержать победу в этом соревновании весьма проблематично. Вполне логично, что первый запрос о помощи был направлен в США – давнишнему и надежному партнеру и союзнику Южной Кореи. Но в Вашингтоне к этой просьбе друзей отнеслись весьма сдержанно. С одной стороны, и рады бы помочь, но и у самих работы по космосу хватало. Да и средств, которые южнокорейцы готовы были заплатить за «услугу», американцам показалось маловато.

А вот в России запрос южан не отвергли. Наоборот. Возможность участия в разработке южнокорейского космического носителя была встречена с восторгом. Эту работу «вписали» в разработку нового российского носителя «Ангара». Россияне взялись изготовить первую ступень ракеты-носителя, получившую название «Наро-1». Ею должен был стать ракетный модуль УРМ-1, созданный специалистами Центра имени Хруничева в рамках программы «Ангара».

Одним из «побочных» проектов российско-южнокорейского сотрудничества стал полет первого космонавта Южной Кореи на космическом корабле «Союз ТМА» – женщины по имени Йи Сонйон – в 2008 году.

Свою первую попытку стать космической державой Южная Корея предприняла 25 августа 2009 года. К тому времени КНДР уже сделала две неудачные попытки достигнуть того же. Поэтому в Сеуле готовились к триумфу. В прямом эфире миллионы корейцев и россиян наблюдали, как белоснежная ракета ушла со старта, заложила крутой вираж в сторону моря и растаяла в вечернем небе. Через 13 минут агентство Йонхап с пометкой «молния» сообщило: «Первая ракета Южной Кореи успешно вывела спутник на околоземную орбиту». Однако репортеры выдали желаемое за действительное, так как… к тому моменту «Наро-1» вместе со спутником уже сгорела в плотных слоях земной атмосферы, тем самым похоронив планы южнокорейских политиков опередить в космической гонке своих визави из Северной Кореи.

Причиной аварии стало нештатное отделение створок головного обтекателя. Одна из створок отделилась от ракеты на 216-й секунде полета, а вторая оставалась на носителе до 540-й секунды. Из-за избыточной массы ступень не развила требуемую скорость и спутник, находившийся под обтекателем, на орбиту не вышел.

В начале 2010 года были обнародованы результаты работы независимой южнокорейской комиссии по расследованию причин аварии ракеты-носителя «Наро-1». Специалисты свели к минимуму возможные причины аварийного пуска, но так и не смогли сказать точно, почему это произошло. Неоспоримым был тот факт, что вины российской стороны в аварии нет. Хотя в Южной Корее в первые дни после гибели «Наро-1» и звучали голоса, обвинявшие наших специалистов в «крушении южнокорейских надежд». Впрочем, аргументов в пользу этой версии не было и быть не могло.

Неоднозначность выводов комиссии не помешала южнокорейским специалистам приступить к изменению конструкции ракеты-носителя. Доработки предусматривали внесение изменений в бортовую кабельную сеть и механические устройства с целью предотвратить повторение возникших проблем. При втором пуске эти проблемы действительно не повторились. И не могли повториться, так как следующая ракета погибла еще до того, как наступило время сброса головного обтекателя.

Вторую попытку вырваться на космические просторы южнокорейцы предприняли в июне 2010 года. Прошедший после первой аварии год был потрачен, в основном, на совершенствование верхней ступени «Наро-1». Специалисты переделали бортовую кабельную сеть и конструкцию головного обтекателя, упростили систему для снижения вероятности сбоев. В частности, были приняты меры для уменьшения возможности разрядки бортовых аккумуляторов и использованы кабели с лучшей устойчивостью к разряду. Была введена дополнительная защита, гарантирующая одновременный сброс створок головного обтекателя.

Южнокорейцы надеялись, что второй старт будет успешным. Как заявил руководитель ракетных разработок в аэрокосмическом институте Чо Гван Рэ, «подобная авария в этот раз не повторится». И, действительно, не повторилась. Теперь характер аварии был иным. Неприятности начались за 3,5 часа до старта, назначенного на 9 июня 2010 года. Внезапно сработала система пожаротушения. Сразу отключить ее не удалось, и на ракету и стартовый стол обрушились тонны пены. В результате первая ступень оказалась почти наполовину скрытой пенной горой. Естественно, старт был отложен.

Его удалось осуществить только вечером следующего дня, когда второй летный экземпляр «Наро-1» «покинул» одноименный космодром. Предполагалось, что на околоземную орбиту будет выведен экспериментальный спутник STSat-2B, близнец спутника, утерянного в результате первой аварии.

Этот пуск тоже завершился аварией. На 137-й секунде полета на высоте около 70 километров связь с ракетой прервалась. Поначалу была надежда, что ракета продолжила полет и вывела спутник на орбиту, а через пару часов его возьмут на сопровождение. Однако чудес не бывает, и вскоре стало ясно, что и носитель, и космический аппарат погибли. Обломки упали на расстоянии примерно 450 километров от космодрома в воды Японского моря и затонули.

Официальная информация об аварии была скудна и крайне противоречива. Так, на сайте Центра имени Хруничева в первом опубликованном сообщении речь шла о штатной работе первой ступени «Наро-1», которую разрабатывали российские специалисты. Через пару часов в сообщение внесли коррективы – из него исчезла фраза о штатной работе первой ступени. И только потом была добавлена фраза об аварии.

Впрочем, и южнокорейская сторона не баловала какими-либо подробностями, ограничиваясь лишь признанием факта аварии. Впрочем, это не помешало ряду СМИ и чиновников Южной Кореи уже на следующее утро во весь голос обвинять российскую сторону в срыве пуска. Анонимный источник сообщил журналистам, что есть данные, указывающие на повреждение ракетного двигателя РД-191. Якобы в момент, когда носитель начал отклоняться от курса, наблюдалось значительное падение его мощности.

Российская сторона отвергла эти обвинения. Через неделю после аварии глава Роскосмоса Анатолий Перминов сказал, что итоги предварительного расследования говорят об отсутствии отклонений в работе всех систем носителя, изготовленных в России: «Я уверен, что и во время первого пуска, и теперь претензий к российской установке быть не может».

Версия о сбое в работе российского двигателя была не единственной, которую рассматривали специалисты. В частности, телеметрия зафиксировала повышенный уровень вибраций и других «аномалий» в межступенчатом переходнике, соединяющем первую и вторую ступени. Эти данные легли в основу версии о преждевременном включении двигателя второй ступени. Кстати, об этом говорил и тот факт, что сразу же после этого телеметрия со второй ступени перестала поступать. Если бы авария произошла на первой ступени, то информация от второй продолжала бы идти.

После аварии была создана аварийная комиссия, состоящая из 26 российских и южнокорейских специалистов. Параллельно с ней работали еще несколько комиссий, ведомственных и независимых. Но ничего толкового они сказать не смогли. Южнокорейцы обвиняли во всех смертных грехах Россию, ну а россияне, естественно, своих азиатских партнеров.

Два года ушло на то, чтобы урегулировать разногласия между сторонами и возвратиться к нормальной работе. Тем более что этого требовала сложная политическая обстановка на Корейском полуострове и предпринятая в апреле 2012 года новая попытка Северной Кореи одержать победу в космической гонке.

На время забыв о разночтениях в причинах аварии 2010 года, российские и южнокорейские специалисты стали срочно готовить запуск третьей ракеты «Наро-1». Согласно вновь утвержденному графику, запуск должен был состояться в октябре-ноябре 2012 года. Стороны надеялись на успех, поэтому и готовили ракету очень тщательно. Все понимали, что случись авария – и совместному проекту придет конец. Об этом весьма определенно сказали южнокорейские чиновники, ответственные за финансирование работ.

Поэтому, когда в ходе предстартовой подготовки были выявлены неисправности, запуск перенесли – сначала с октября на ноябрь 2012 года, а потом и начало 2013-го. Когда принималось это решение, вряд ли кто-нибудь подозревал, что именно в этот момент «выстрелит» Северная Корея. А она это сделала и запустила свой спутник, менее чем на полтора месяца опередив южнокорейцев.

И все-таки Южная Корея также вошла в число космических держав. Третий пуск ракеты-носителя «Наро-1» состоялся 30 января 2013 года и был успешным. Без проблем отработала российская первая ступень и южнокорейская вторая. На околоземную орбиту был выведен экспериментальный спутник STSAT-2C.

К 2021 году Южная Корея намерена самостоятельно разработать космическую ракету «Наро-2» с собственным двигателем и начать проводить запуски без внешней помощи. Страна намерена потратить на космическую отрасль около 1,55 триллиона корейских вон, или 1,34 миллиарда долларов США.

Можно с уверенностью сказать, что соревноваться в космосе Северная и Южная Корея будут и дальше. Лет через двадцать они станут бороться за первый «лунник», лет через тридцать – за первого космонавта. Впрочем, такое соревнование гораздо лучше, чем «бряцанье оружием».

10 июня 2013


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847