Фамилия Булла занимает особое место в истории российской фотографии. Российскую империю и ее столицу мы во многом представляем именно по снимкам, сделанным представителями знаменитой династии. И в то же время в биографии ее основателя Карла Карловича Буллы и двух его сыновей Александра и Виктора много загадок.

«Снимаю везде и всюду»

Только за последний год вышло три фундаментальных альбома-исследования: «Династия Булла. Карл. Александр. Виктор. Юрий» (автор Юрий Светов), «Булла: Семья петербургских фотографов» (автор Татьяна Рыхлякова) и «Фотоателье «К. К. Булла». Судьба мастера и его наследие: факты и мифы» (автор Александр Соколов).

Работа Светова основана на ранее неизвестном материале из архивов и периодической печати и содержит много новой биографической информации. Книга архивиста Татьяны Рыхляковой представляет собой общий обзор деятельности семьи с попыткой определить, какие именно из работ сняты Карлом Карловичем, а какие его сыновьями.

Третья из книг — аналитическая работа, подвергающая критическому осмыслению предыдущие исследования и поднимающая ряд интригующих вопросов. Здесь и запутанная ситуация с определением авторства фотографий, и характер отношений с коллегами по цеху, и связи с Германией, вызывавшие подозрения российской контрразведки.

Но начнем по порядку, а именно с самого Карла Карловича Буллы, который появился на свет 26 февраля 1855 года в городе Леобшютце — окружном центре Силезии, входившем в то время в состав Прусского королевства.

Родился он в купеческой семье Карла Освальда и Анны (урожденной Шефлер) Буллы. Своего первого и, вероятно, единственного ребенка родители крестили по католическому обряду.

В 11-летнем возрасте мальчик в силу непонятных причин вылетает из родного гнезда и оказывается в столице Российской империи. Каким ветром занесло его на невские берега? Почему его словно отрезало от родителей, которые, если судить по документам, совершенно исчезли из его жизни? Вопросы остаются открытыми.

Начав карьеру с должности посыльного в фирме по продаже фотографических материалов, Карл вскоре был повышен до лаборанта.

В 1874 году он женился на Розалии Глинской, которая была старше его на четыре года и, возможно, принесла ему какое-то приданое.

Семейная жизнь доставляла ему больше огорчений, чем радостей. В январе 1877 года умерла его новорожденная дочь Розалия, а спустя три года в Гельсингфорсе (Хельсинки) скончалась и супруга. Через несколько месяцев Карл женился на сестре покойной — Элеоноре Иосифовне. 10 апреля 1881 года у них родился сын Александр, а 1 августа 1883-го второй — Виктор.

В первых двух упомянутых выше изданиях указано, что 20-летним юношей Карл Булла уже открыл собственное дело — лабораторию по производству сухих броможелатиновых фотопластин на Невском, 110. Но в документах его статус самостоятельного предпринимателя не отразился, и в анкете 1876 года о принятии в подданство, в графе «род занятий», написано: «Служит в коммерческой конторе».

Лишь в 1884 году мещанину К. Булле и прусскому поданному Г. Шеймису было разрешено производство сухих броможелатиновых пластинок в устроенной ими лаборатории на Гороховой, 31. Еще через два года петербургское градоначальство позволило Карлу производить уличную съемку, что, собственно, и есть начало его карьеры фотографа.

Раскрутке предприятия способствовала удачная рыночная конъюнктура. В 1894 году МВД разрешило использование бланков открытых писем частного изготовления в стандарте Всемирного почтового союза. Вырос спрос на видовую съемку с изображениями городов, местных достопримечательностей, природы.

Важным моментом в биографии Буллы стали коронационные торжества 1896 года в Москве, куда он был аккредитован от журналов «Новости» и «Петербургская жизнь». С этого времени присутствие Карла Карловича на VIP-мероприятиях казалось вполне естественным.

Свой девиз он сформулировал так: «Снимаю везде и всюду, при любых условиях». Его фотографии появлялись в журналах «Петербургская жизнь», «Огонек», «Искры», «Столица и усадьбы» и все чаще в «Ниве», самом популярном журнале подобного рода, тираж которого достиг в 1904 году абсолютного рекорда среди изданий в дореволюционной России — 275 тысяч экземпляров.

К 1899 году Карл Карлович похоронил трех дочерей и вторую супругу, но на производительности его работы это не отразилось.

Успех фотоателье Буллы объяснялся прежде всего умением дружить с нужными людьми. К 200-летию Санкт-Петербурга (1903 год) был выпущен юбилейный двухтомник «Невский проспект», для которого Карл Карлович сделал обстоятельную — дом за домом — съемку главной магистрали столицы. Его снимки фигурировали и в другом роскошном издании, посвященном Санкт-Петербургской полиции. Как результат, Булла установил хорошие отношения с руководившим стражами порядка столичным градоначальством, которое даже выдало ему единственный в своем роде нагрудный знак «Фотограф Санкт-Петербурга». Не удивительно, что петербургских полицейских он частенько фотографировал бесплатно. И также бесплатно снимал многие благотворительные акции и учреждения, особенно состоящие под покровительством высоких особ.

В январе 1904 года, когда грянула война с Японией, Карл Карлович отправил в Маньчжурию своего младшего сына Виктора, выхлопотав ему открытый лист от Главного штаба и пристроив на казенный кошт к одному из санитарных отрядов. Общее количество сделанных Виктором снимков — около трех тысяч.

В 1908 году уже вместе они совершили поездку в Ясную Поляну к Толстому. Лев Николаевич был в то время звездой первой величины, и сделанная с ним примерно сотня снимков взметнула реноме фирмы Буллы в глазах русской интеллигенции на высоту поистине недосягаемую.

Сам Карл Карлович, кстати, не упустил возможности сфотографироваться с классиком, и это, пожалуй, единственный кадр в толстовской серии Буллы, где авторство фотографа не подлежит сомнению: снимал Виктор.

С другими снимками ситуация более сложная. Помимо Виктора к семейному бизнесу подключился и получивший образование в Германии старший сын Александр.

Огромное количество снимков, сделанных порой в отдаленных населенных пунктах или даже труднодоступных местах, посвященных отнюдь не первостепенным событиям общественной жизни, заставляет задуматься об организации Карлом Карловичем процесса выездной фотосъемки. Предполагается, что во многих случаях он посылал на места своих помощников (возможно, и сыновей).

Среди подписанных Буллой снимков отдельный тематический блок составляют фотографии, связанные с православием. Но даже сегодня с большими хлопотами сопряжена поездка в такой, например, монастырь, как Макарьевская пустынька в 80 километрах от Петербурга. А в вначале ХХ века такая съемка должна была потребовать, как минимум двух-трехдневного или даже недельного путешествия. И в то же время с прежней и даже нарастающей интенсивностью в прессе продолжают публиковаться подписанные «К. К. Булла» фотографии с мероприятий, требующих дальних поездок.

Понять, каким образом он ухитрялся оказываться в разных местах, помогает открытое письмо Карла Карловича к коллегам-фотографам с предложением пересылать ему любые кажущиеся интересными фотоснимки с аннотацией и ценой, с учетом стоимости негатива, который бы поступал в собственность знаменитого мастера. Предложение было вполне рациональным: провинциальные фотографы получали дополнительный приработок, а Карл Карлович, помимо финансовой прибыли, закреплял свое реноме как вездесущего и на все готового фотографа.

Мэтр, но фотографии или шпионажа?

В сущности, после 1905 года (когда подключился к семейному предприятию Виктор) говорить об авторстве того или иного снимка Буллы следует с большой осторожностью. Бизнес вышел на промышленный поток.

В то же время постоянное вращение в кругах власть имущих и творческой богемы позволяло выдавать на гора массу фотографий политиков, чиновников, общественных деятелей, властителей дум и корифеев Серебряного века. По-прежнему оставалась и обычная, не именитая клиентура, которая тоже стремилась увековечиться на фотопленке в ателье прославленного мастера. Сюда же можно добавить и разного рода корпоративных клиентов.

Неприятный период в истории фирмы Буллы и самой семьи наступил с началом Первой мировой войны. Вот мнение доктора исторических наук, профессора Александра Соколова: «В начале августа 1914 года, через несколько дней после открытия боевых действий, Карла Карловича и его сыновей арестовали по подозрению в шпионаже. Сегодня некоторым это кажется курьезным, но действия сыщиков поддаются пониманию, если учесть не только немецкое происхождение Буллы, но и приоритетные направления его съемки. Выстраивается примечательный ряд: градоначальство, полиция, жандармерия, армия, флот, авиация, военное строительство, военные и морские заводы, транспорт, Государственная дума, правительственные учреждения, императорский и великокняжеские дворы, визиты иностранных гостей, посольства, представительства, медицинские учреждения, мобилизационные мероприятия, санитарные поезда — то есть те сферы, которые являлись и являются объектом стратегического интереса любого разведсообщества».

Вскоре фотографы оказались на свободе, хотя и в дальнейшем попадали в поле зрения контрразведки. Документов по этому делу не сохранилось, и трудно сказать, что помогло при его разрешении — или высокие покровители, или предусмотрительно полученные документы. Например, выданная еще в 1904 году столичным градоначальством бумага, дозволяющая съемку «видов столицы, а также и торжеств в высочайшем присутствии, если к тому не будет препятствий со стороны чинов охраны и лиц, заведующих Дворами Высочайших особ, которых пожелает снять фотограф».

Фотоателье тем не менее оставалось на подозрении. В декабре 1915 года там снова был произведен обыск, но обошлось без арестов.

Карл Карлович в годы войны находился в Петрограде. Александр в октябре 1914 года поступил добровольцем в 9-ю автомобильную роту. За вывоз раненых под огнем противника в боях 5–8 июля 1915 года награжден Георгиевской медалью 4-й степени, причем бои эти происходили в Нижней Силезии, недалеко от родины Карла Карловича. С 1 марта 1916 года Александр получил назначение на должность штатного фотографа Гвардейского отряда.

Виктор Первую мировую провел в тылу в Царском Селе при организованном императрицей Александрой Федоровной госпитале в Федоровском городке. Должностными обязанностями он явно не был загружен.

В начале 1917 года к отцу и брату присоединился и Александр, так что все трое получили возможность увековечить драматичные вехи, пройденные Россией на пути от Февральской революции к Октябрьской. И пользовались они не только фотоаппаратом, но и освоенной братьями кинокамерой.

После прихода большевиков к власти Александр и Виктор попытались вписаться в новые реалии, а вот Карл Карлович этого делать то ли не захотел, то ли не смог.

Еще в 1906 году он в третий раз женился — на служанке, 27-летней вдове Кристиане-Юлиане Ласкевич, а в 1918 году уехал вместе с супругой на ее родину — остров Эзель (современный Сааремаа), ставший частью независимой Эстонской республики. Здесь жили родственники жены, а сам Булла имел дом и мельницу. Остаток жизни он провел спокойно, снимал для души местных крестьян, обучал детей фотографии. Скончался 2 декабря (по другим источникам — 27 ноября) 1929 года «от разрыва сердца» и был похоронен на кладбище в Мойзекюне, рядом с морем.

Закат династии

Александр к началу 1921 года числился фотографом при политотделе Петроградского укрепрайона. В анкете он пунктиром отметил участие в Гражданской войне: «До сего времени включительно в рядах Красной армии с пройденными фронтами занимался оперативным фотографированием при штабах. Имею за Кронштадт часы и за Карельский фронт особый жетон. Был ранен и контужен».

Виктор с января 1918 года работал фотографом Петроградской ЧК, потом стал фотографом при Петросовете и его руководителе Григории Зиновьеве, который был третьей, после Ленина и Троцкого, фигурой в партийной иерархии. Снимал Булла-младший и Ленина, выступавшего на VII–IX партийных съездах, и других большевистских руководителей.

В разгар Гражданской войны, 27 августа 1919 года, было принято постановление о «национализации фото- и кинопромышленности и торговли», однако фотоателье братьев Булла национализация не коснулась, и оно успешно протянуло до объявления НЭПа. Осенью 1921 года частное фотоателье включили в государственную структуру как фотографию отделения управления Петрогубисполкома, причем вслед за названием учреждения в скобках обозначалось — «бывшей бр. Булла». Проживали Александр с Виктором по-прежнему на проспекте 25 Октября (бывшем Невском), в доме 54/3, квартиры № 33 и № 34, куда, впрочем, к ним подселили других жильцов, превратив квартиры в коммунальные.

В период НЭПа братьям удалось выстроить уникальную схему частно-государственного предприятия. Как штатные фотографы Ленинградского губисполкома (с 1926 года — облисполкома), они, получая оклад, снимали текущую хронику городских событий и официальной жизни ленинградской верхушки. И одновременно, уже в качестве хозяев собственного фотоателье, штат которого включал до восьми сотрудников, продолжали выполнять частные и корпоративные заказы.

Условия съемок были разными. Например, театральные постановки и артистов братья снимали бесплатно, передавая определенное число карточек администрации Государственных академических театров. Но при этом получали право продавать фотографии знаменитых артистов через киоски.

Черная полоса для братьев началась 15 июля 1928 года, когда после съемок открытия памятника «Шалаш Ленина в Разливе» перевернулась моторная лодка, на которой Виктор с группой сотрудников и дочерью возвращались домой. Из 11 человек утонули пятеро, в том числе 14-летняя дочь фотографа Тамара.

Осенью того же 1928 года был арестован Александр Карлович. Его обвиняли в сборе сведений для эстонской разведки и в связях с контрабандистами. Выйдя в 1934 году, он уехал из Ленинграда. Скончался в Москве 13 марта 1943 года.

Судьба Виктора сложилась еще драматичней. После ареста Александра контракт с театрами не продлили. Правильно оценив ситуацию, Виктор Павлович в марте 1929 года приступил к передаче негативов своей фирмы на государственное хранение и сам обратился в облисполком с предложением национализировать его ателье, открыв в том же помещении государственную фотографию.

Фотоателье стало фигурировать в справочниках как «фотография Леноблисполкома», с вариантами обозначения присутствия в ней Буллы, который выполнял функции заведующего. В 1936 году ателье переподчинили тресту художественно-промышленного производства управления по делам искусства при Ленсовете, и 1 ноября 1937 года на место Виктора Карловича был назначен другой директор. Булла смог устроиться фотографом Дома санитарной культуры, сотрудничал он и с Музеем В. И. Ленина в Мраморном дворце.

На дворе между тем бушевали ежовские чистки, уцелеть в которых было трудно. Слишком многое фотограф видел на своем веку, а главное — многое фиксировал на пленку. Сыграли роль и доносы нового директора ателье Борткевича, который подробно описывал, как во время ремонта рабочие-водопроводчики, «оторвав наличники у двери, ведущей в лабораторию, обнаружили две винтовки военного образца, тщательно упакованные опытным человеком; позднее в соседнем помещении были обнаружены револьвер, разнокалиберные патроны и серебряные монеты старой чеканки. Первая и вторая находки были переданы представителям НКВД».

Понятно, что в мутные революционные годы спрятать оружие в неиспользуемом помещении фотоателье мог кто угодно. Тем более что в Гражданскую войну братья Булла редко сидели на месте. Но равным образом можно допустить, что у них дома это оружие осталось еще со времен Карла Карловича и о его наличии они могли как знать, так и не знать. По факту это мало что меняет. Оружие стало весомым аргументом в пользу обвинения.

23 июня 1938 года Виктор Карлович был арестован, ему инкриминировались связи с агентом немецкой разведки, неким Шульцем, на которого Булла работал якобы по заданию бывшего первого секретаря Ленинградского губисполкома Григория Евдокимова. Сюда же вписывалась командировка в Германию в 1925 году, связанная с деятельностью Зиновьева как главы Коминтерна.

В соответствии с пунктом 6 статьи 58 УК РСФСР (шпионаж) Особая тройка УНКВД по Ленинградской области приговорила Виктора Карловича к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 29 октября 1938 года, судя по всему, на Левашевском полигоне, где нашли свою смерть и тысячи других казненных в период «большой чистки» ленинградцев. Реабилитирован он был 7 июля 1958 года.

Родившийся в 1919 году сын Виктора Юрий имел шансы продолжить династию, работая фотокорреспондентом газеты «Ленинские искры», но в декабре 1941-го погиб на фронте.

Других наследников, способных продолжить семейное дело, после войны уже не было.

История семьи Булла — это романная сага с множеством неизвестных, и у нас слишком мало данных, чтобы утверждать однозначно, что скрывается за респектабельной вывеской одного из успешных предприятий своего времени. И кто такой сам Карл Булла, оставивший столь заметный след в нашем культурно-историческом пространстве, — романтик-альтруист, аполитичный авантюрист, играющий свою партию, или расчетливый предприниматель. Революция разрушила его мир, а советское время бульдозером проехалось по всему семейству. Осталось лишь имя-бренд, ассоциирующееся с понятием «фотограф Санкт-Петербурга».