В народе всегда бродили странные слухи: будто бы Ломоносов – ни много ни мало – сын самого Петра I. Причем родились эти слухи не сегодня, а в XVIII веке, еще при жизни великого ученого. Слишком уж много оснований так считать, да и вообще это занятная история, куда там господам Александру Дюма или Морису Дрюону!

 Что же навело людей на такую мысль? В начале 1711 года Петр отправился в Усть-Тосно, деревню под Санкт-Петербургом, где у него состоялась встреча с холмогорским кораблестроителем Федором Баженовым и его братом. В ней участвовал и земский староста, Лука Ломоносов. Они обсуждали кораблестроение, а бытовыми вопросами переговорщиков занималась некая девица-сирота Елена Сивкова – готовила им еду, подносила напитки, стирала белье. И по всей видимости, в обязанности этой красавицы входила и забота о царском досуге. Но вот ведь забавное совпадение: маму Михайло Ломоносова звали точно так же – Елена Ивановна, а ее девичья фамилия – Сивкова...

Из Усть-Тосно Лука Ломоносов и Елена Сивкова переехали в Архангельскую область, в деревню Денисовка, где девушка вышла замуж за племянника Луки Василия, и у них родился сын по имени Михаил Васильевич Ломоносов. Поженились они весной 1711 года, а ребенок появился на свет 8 (19) ноября, так что под венец наша героиня шла уже не праздной.

Василий Дорофеевич Ломоносов был простым мужиком, звезд с неба не хватал. Рано оставшись сиротой, он батрачил на дядю. В воспоминаниях современников этот человек остался добрым малым, хотя и необразованным. Интересно, что рождение сына, по-видимому, оказало на него огромное влияние – он внезапно начал богатеть, причем на ровном месте, ни с того ни с сего. Василий занимался морским и речным рыболовным промыслом, и вскоре после рождения сына у него уже было самое большое на Севере мореходное судно и образцовое хозяйство: двухэтажный рубленый дом, пруд, в котором помещались садки для живой рыбы и летом плавали домашние утки и гуси…

Вот только жену свою бил Вася смертным боем, словно за какую-то вину. Так и забил потихоньку насмерть. В 1724 году Елена умерла. И своего единственного сына, так сказать, наследника и опору Василий Дорофеевич отчего-то невзлюбил. Он еще дважды женился, но сыновей у него, к чему он стремился изо всех своих мужских сил, так и не было.

Маленького Мишу Ломоносова учил грамоте дьячок местной церкви, а потом, пристрастившись к чтению, он обучался самостоятельно. Сохранились документы, которые показывают, что Ломоносов был грамотен и уже в 14 лет расписывался за своих неграмотных односельчан.

 Высокие покровители

 Если верить легенде, в 19 лет Михаил ушел из дома в Москву с рыбным обозом. У него был временный паспорт, выданный на год. Двинул юноша свои стопы сразу в академию, но там пришлось ему сесть на ступеньки и долго чесать в затылке. Оказалось, что указ Святейшего синода от 1723 года запрещает принимать детей крестьян и посадских, «записанных в подушный оклад», в Славяно-греко-латинскую академию. Но Мише очень хотелось учиться именно в этом заведении, поэтому он утаил правду и назвался дворянским сыном. И его зачислили.

Срок обучения в первом вузе Москвы был восемь лет. А слегка грамотный Ломоносов за год учебы за партой с десятилетними одноклассниками одолел программу четырех курсов! Выглядит весьма неправдоподобно.

От избытка желающих учиться академия не страдала: инфляция сожрала когда-то неплохую стипендию. Но в руководстве академии при желании могли очень легко раскрыть обман Михаила. Не было на Севере отродясь ни дворян, ни помещиков. Если бы стало известно, что за псевдодворянина платит подати деревенская община и что его выданный на год паспорт уже недействителен, ему светила бы каторга. Но начальство продолжает безропотно платить за Ломоносова все налоги и сборы и помалкивает.

В другом варианте этой запутанной истории сам глава Священного синода Феофан Прокопович принял деятельное участие в судьбе совершенно неизвестного ему парня из далекой северной тмутаракани. Но какое дело было этому знаменитому ученому и философу до малообразованного крестьянского недоросля?

По легенде, царь Петр лично просил своего сподвижника устроить судьбу отпрыску, чтобы пошел он либо по чиновничьей, либо по духовной линии. Когда же Елена умерла и Василий привел своему сыну мачеху, архиерейская служба отправила в Николо-Корельский монастырь паспорт на имя Михайлы Васильевича Ломоносова с тем, чтобы обоз, который регулярно ходил из монастыря в Москву, забрал сего отрока в Сийском монастыре, при котором он учился, и привез в Первопрестольную. То есть юноша был вовсе не самоучкой – высшее духовное лицо государства следило за его судьбой.

Когда Ломоносов оказался в Москве, он часто жил впроголодь, на три копейки в день, но его отец, жертвуя огромные деньги на строительство храма в надежде вымолить себе еще одного ребенка мужского пола, не послал единственному сыну ни гроша. Михаил занимал деньги у заезжих архангельских мужиков, но у отца денег не просил никогда. Не считали они, видимо, друг друга близкими родственниками.

После того как Синод перебрался в Петербург, Прокопович приказал перевезти в Петербургскую академию 12 лучших студентов, включая Ломоносова, а потом добился того, чтобы Михаил оказался включен в число трех юношей, кого академия отправила учиться за границу, опять же за казенный счет. В 1736 году Кабинет министров России утверждает его кандидатуру, а также еще две – Дмитрия Виноградова и сына крупного чиновника горного ведомства Густава Ульриха Райзера – для поездки за границу, в Англию, Голландию и Францию для обучения наукам и горному делу. Для крестьянского сына это была невероятная удача. На дорогу Ломоносову выдали 300 рублей, а на ежегодное проживание ему отпускалось по 400 рублей в год – деньги по тем временам просто огромные. Словно кто-то шепнул ему на ушко: «И ни в чем себе не отказывай».

В том же 1736 году умер покровитель Ломоносова Феофан Прокопович. Перед смертью он якобы успел рассказать еще одной незаконнорожденной, Елизавете Петровне, о ее брате-бастарде. Тем временем в Марбурге Ломоносов и его товарищи залезли в неоплатные долги, которые пришлось заплатить профессору Вольфу, а потом возместить Академии наук. Ломоносов объяснял это тем, что деньги из академии приходили с задержкой, но на самом деле задержки были невелики – просто молодые люди стали подражать разгульным немецким буршам. Они напропалую волочились за девицами, выпивали и дрались. Особенно отличался усердием по этой части Дмитрий Виноградов, впоследствии выдающийся химик-технолог. Но и Ломоносов от него не сильно отставал. О его задиристости хранят воспоминания архивные книги, содержащие записи об участии Михаила Ломоносова в студенческих пирушках, драках и даже о трехдневном пребывании в карцере.

6 июня 1740 года Ломоносов женился на Елизавете Кристине Цильх. Она была дочерью хозяйки того дома, в котором он жил во время своего пребывания в Марбурге. Ее отец, к тому времени уже умерший, был пивоваром: по понятиям Германии того времени это был почтенный гражданин среднего достатка. Еще до официального вступления молодых людей в брак, 19 ноября 1739 года, родилась их дочь Екатерина Елизавета. А 1 января 1742 года Елизавета Цильх родила сына Иоганна, который умер через месяц. Умерли и все остальные дети Ломоносовых – их первая дочь так и осталась единственным ребенком.

В мае 1741 года Михаил Васильевич вернулся на родину. Его жене пришлось остаться, чтобы ухаживать за больной матерью. После смерти матери жена вместе с дочерью и братом уехала к мужу в Россию. Опальная и нищая царевна Елизавета Петровна слезно попросила верного ей казначея Шумахера, чтобы тот тайком выслал в Марбург 100 рублей золотом – огромная по тем временам сумма – на переезд семейства Ломоносова в Россию.

25 ноября 1741 года Елизавета взошла на престол, и уже 1 января 1742 года Ломоносов произведен в адъюнкты Академии наук. Прямо так, сразу и без проволочек, с жалованьем в целых 360 рублей и с почетными государевыми премиями. А вскоре царица произвела Ломоносова в профессора академии. Словно и правда помогала ему по-родственному…

 Характером в папу?

 Есть еще аргументы в пользу того, что Михаил Ломоносов был сыном Петра I. Любвеобильный император действительно не пропускал ни одной юбки при дворе – и речь не только о знатных дамах, которых он выдавал замуж за своих денщиков и ближников. Маркграфиня Байретская София-Вильгельмина писала о приезде Петра и Екатерины I к королю Фридриху I в 1717 году следующее: «Штат Екатерины состоял из 400 дам. То были по большой части служанки из немок, которые исполняли обязанности прислужниц, поварих и прачек. Почти каждая из них держала на руках богато разодетого ребенка, и когда их спрашивали, их ли то дети, то каждая отвечала: «Государь мне сделал честь, пожаловал мне дитя». Екатерина Первая закрывала глаза на бесконечные измены Петра, понимая, что своенравный муж запросто вернет ее туда, откуда достал. Что же касается прочих простолюдинок, то обычно вопрос решали деньги, выплачиваемые императором своим сводникам.

Таких детей, родившихся от случайных связей, за Петром Первым числилось много. Но несмотря на слухи о наличии у него обширного внебрачного потомства от других женщин, официально он никого из своих бастардов не признал – иначе вопрос о престолонаследии никогда не решился бы. Да и зачем было порождать новых конкурентов в и так донельзя запутанной борьбе за императорский трон!

Ломоносов же стоит особняком среди претендентов на происхождение от Петра Великого. И действительно, даже при беглом ознакомлении с биографией ученого невозможно не поразиться его странному и противоречивому положению в высшем петербургском обществе. Этот выучившийся на «профессора химии» при Российской академии наук «крестьянский сын» часто по поводу и безнаказанно поколачивал палкой своих коллег по академии, в том числе и известных иноземных ученных, и даже дворян. В апреле 1743 года Михайло Васильевич устроил пьяный скандал в академии. В отчете записано: «Поносил профессоров отборной руганью, называл их ворами и такими словами, что и писать стыдно, и делал против них руками знаки самым подлым и бесстыдным образом...» И, что удивительно, все это сходило ему, простолюдину, с рук. Когда поддатое светило – а поддавало оно часто, как и Петр, – помахивая тяжелой тростью с дубовым набалдашником, покачиваясь, шло по коридорам дворца, караульные гвардейцы, храбро расчистившие штыками дорогу на трон «дщери Петра Великого» Елизавете, щемились по углам. Неповоротливые юные пажи, попавшиеся на пути, потирая свои афедроны после мощных пинков академика, порскали в разные стороны. А ведь это не дети конюхов и замарашек из местных Золушек, это отпрыски благороднейших семейств России! И ничего Михайло Васильевичу за это не было. Но что еще более невероятно – Ломоносов за леность и тупость по-свойски надирал уши самому наследнику Павлу Петровичу, будущему императору Павлу Первому. И Елизавета Петровна опять же по-свойски ему это разрешала.

Многие мемуаристы с удивлением упоминали о его вспыльчивом и гневливом характере – «точь-в-точь как у покойного императора Петра». Налицо и портретное сходство Петра I и Ломоносова. Действительно, оба были высоченными, но с маленькими ступнями и кистями рук. А посмертные маски обоих, сделанные с них скульпторами, и вовсе невероятно похожи.

Мысль о родстве Михаила с Петром издавна была в России под запретом. За что ученая дама Екатерина Дашкова уволила племянника Ломоносова Головина? За то, что он в пьяном виде рассказывал в Петербурге: дескать, его дядя – родной сын Петра. Как видите, даже родня Ломоносова знала об этом.

Итак, сын простого рыбака из деревушки на дальней окраине страны, простолюдин, стал членом Российской и Шведской академий, дворянином, ученым в самых различных областях науки. За всю историю России ни один крестьянский сын не смог повторить судьбу Ломоносова. Елизавета Петровна принимала Ломоносова в своем Царскосельском дворце и пожаловала ему чин коллежского советника, который давал право на потомственное дворянство. При ней Михаил всего за год построил себе в Петербурге на Мойке огромную усадьбу с садом, прудом, жилым домом, астрономической обсерваторией, мозаичной мастерской и флигелем, где жили наемные мастера-мозаичники. А императрица спустя еще какое-то время выдала ему девять тысяч десятин земли и более 200 душ крепостных.

 Подозрительная смерть

 В 1762 году на трон села Екатерина Великая, а через три года Михаил Ломоносов умер. Официально – от воспаления легких. Ему было всего 54 года. Тут же пошли слухи, что по приказу Екатерины II его отравили медленным ядом на поминках по бывшей императрице Елизавете Петровне, куда он был приглашен с супругой. Зная о любви профессора к водочке, сыпануть ему чего-нибудь в спиртное было несложно. Потому что прав на престол российский даже у Михайлы Васильевича было больше, чем у любвеобильной принцессы из немецкого захолустья. Вернувшись с поминок, Михаил и его жена почувствовали себя плохо. Ученый проболел год и скончался. Вскрытия не было. А все его бумаги до последнего клочка были на следующий день вывезены из дома графом Орловым. Судьба их неизвестна. Что искала в них Екатерина?

Ломоносов умер в собственном доме, на руках жены и дочери, не оставив продолжения рода по мужской линии. Елизавета Андреевна пережила мужа на полтора года. Место ее захоронения неизвестно. Дочь ученого Елена через год после смерти отца вышла замуж за библиотекаря Екатерины Второй Алексея Алексеевича Константинова, который был на двадцать один год старше нее. В этом браке родились четверо детей: сын и три дочери. Елена умерла от родов в 1772 году, на двадцать четвертом году жизни, и похоронена неподалеку от могилы отца.

Через потомков дочери Михаил Васильевич породнился с российской знатью: Раевскими, Орловыми и Волконскими. В частности, легендарная княгиня Мария Волконская, поехавшая за мужем-декабристом в Сибирь, и братья Александр и Николай Раевские, герои Бородина, дружбой с которыми гордился Пушкин, – все это правнуки Ломоносова.

 «Раскрутка» Ломоносова в СССР

 В 1955 году, во время празднования 200-летия Московского университета, с подачи Никиты Хрущева стали всячески преувеличивать роль Ломоносова в его создании. Хотя на самом деле эта роль сводилась к тому, что он написал проект устава и учебных планов. Гораздо больше внимания Ломоносов уделял другому университету – Петербургскому академическому, ректором которого он стал в 1760 году. Московский же университет был основан Иваном Ивановичем Шуваловым, меценатом, учеником и другом Ломоносова. Но в советскую эпоху Шувалов, фаворит императрицы Елизаветы Петровны, не мог стать объектом официального почитания, так что в школах в те годы детям стали рассказывать о том, что Ломоносов якобы вырос в бедной крестьянской семье, пешком пришел от Белого моря в Москву и там, в жуткой нищете, «выучился на гения». Этот миф живет по сию пору.  Если Пушкин – это «наше все» в российской словесности, то из Ломоносова стараниями партаппаратчиков сделали «наше вообще все» в науке. Галдя и толкая друг друга локтями, вчерашние труженики отдела агитации и пропаганды кинулись открывать народу глаза и разглашать «Страшную Военную Тайну» о великом ученом. Вы думаете, уважаемый читатель, что я шучу, ерничаю, грубо преувеличиваю? Если бы… 

До середины XIX столетия преобладало скептическое отношение к научной стороне деятельности Михаила Ломоносова: «архангельского мужика» чтили в первую очередь как поэта. Сам наследник престола и будущий император Павел отразил мнение царского двора о великом ученом: «Что о дураке жалеть, казну только разорял и ничего не сделал!»

Позже изыскания химика и историка Бориса Меншуткина и философа-геохимика Владимира Вернадского позволили по достоинству оценить и Ломоносова-естествоиспытателя. Ну а в советскую эпоху ему стали приписывать открытия, которых он не совершал. Например, фарфор, который называют «ломоносовским», на самом деле был творением Дмитрия Виноградова, одного из товарищей Михаила, с которыми он ездил учиться в Европу.

Павел I был прав в том, что академик действительно удовлетворял свое природное любопытство, щедро оплачиваемое императрицей Елизаветой, за казенный счет – ставил опыты, создавал приборы и механизмы. Но все эти инструменты и аппараты изготовлялись в единственном экземпляре или вовсе не были воплощены. В этом была и вина самого Ломоносова. Зачастую, высказав смелую научную мысль, он не успевал ее сформулировать достаточно четко, увлекшись следующими опытами, давно поставленными другими учеными. Тут он вел себя, как и его предполагаемый отец, который часто кидался из крайности в крайность, зачастую не доводя до конца свои прожекты. Например, всем известно, о безжалостной акции Петра по снятию церковных колоколов на отливку новых пушек взамен потерянных при Нарве. Но вот продолжение этого дела вышло грустным. Со всей России свезли колокола на пушечные дворы, но оказалось, что по своему составу они не годились для пушек. Так колокола и пылились без толку, пока предприимчивые пушкари не стали за мзду малую возвращать храмам и монастырям их имущество. А на литье пушек они собрали старые негодные орудия, со времен Мамая валяющиеся по крепостным арсеналам…

Впрочем, даже несмотря на то, что Ломоносов не довел некоторые свои дела до конца, у него в любом случае более чем достаточно заслуг перед Россией. И не важно, кто был его отцом.

Некоторые ученые и писатели призывали исследовать останки Ломоносова, чтобы провести анализ ДНК, но их словно бы никто не услышал. Может, это и правильно – ведь если сравнить эти самые ДНК многих известных людей и узнать правду об их происхождении, то нам, журналистам и писателям, не останется тем для предположений и открытий.