В русской литературе и в сознании русского народа укрепилось мнение о женах декабристов как о лучших представительницах русского женского общества первой четверти XIX века. И этому в немалой степени способствовала знаменитая поэма Николая Алексеевича Некрасова «Русские женщины», 150 лет со дня публикации которой отмечается в 2023 году.

Но были ли все эти женщины, именуемые впоследствии декабристками, русскими по истории своего рождения и воспитанию? Давайте обратимся к фактам.

Как известно, Верховный уголовный суд по делу декабристов, сформированный высочайшим манифестом от 1 июня 1826 года, признал виновным 121 человека, из них 23 были женаты.

Все женатые декабристы были офицерами, 15 из них принадлежали к высшему офицерству. Трое из них – Сергей Волконский, Сергей Трубецкой, Федор Шаховской – имели княжеские титулы, двое – Андрей Розен и Владимир Штейнгель – баронские. После выезда в Сибирь декабристки, как и их мужья, теряли дворянские привилегии и переходили на положение жен каторжан: для них ограничивались права передвижения, переписки, распоряжения своим имуществом. Женам декабристов было запрещено брать с собой детей и драгоценности, а вернуться в европейскую часть России им не всегда разрешалось даже после смерти мужа. Всего в Сибирь приехали 11 жен и невест.

Преодолев многочисленные препятствия и трудности, первыми (уже в 1827 году) на рудники Забайкалья приехали Мария Николаевна Волконская (урожденная Раевская); Александра Григорьевна Муравьева (урожденная графиня Чернышева); Екатерина Ивановна Трубецкая (урожденная графиня Лаваль).

За ними в 1828–1831 годах в Петровский завод и в Читу последовали невеста Ивана Анненкова – Полина Гёбль; невеста Василия Ивашева – Камилла Петровна Ивашева (урожденная Камиль Ле Дантю); жена Василия Давыдова – Александра Давыдова (урожденная Потапова); жена Андрея Ентальцева – Александра Ентальцева (урожденная Лисовская), жена Михаила Нарышкина – Елизавета Нарышкина (урожденная Коновницына); жена Андрей Розена – Анна Розен (урожденная Малиновская); жена Михаила Фонвизина – Наталья Фонвизина (из дворянского немецкого рода фон Визин); жена Алексея Юшневского – Мария Юшневская (из дворянского польского рода Круликовских).

Расскажем более подробно о судьбе одной из декабристок – Полины Гёбль, или Жанетты Поль. Последнее имя сохранилось лишь в немногих справочниках. Мы доверяем воспоминаниям Марии Николаевны Волконской¸ которая в собственных «Записках» образно рисует момент приезда будущей супруги декабриста Ивана Александровича Анненкова:

«Анненкова приехала к нам, нося еще имя м-ль Поль. Это была молодая француженка, красивая, лет 30; она кипела жизнью и весельем и умела удивительно выискивать смешные стороны в других. Тотчас по ее приезде комендант объявил ей, что уже получил повеление его величества относительно ее свадьбы. С Анненкова, как того требует закон, сняли кандалы, когда повели в церковь, но, по возвращении, их опять на него надели. Дамы проводили м-ль Поль в церковь; она не понимала по-русски и все время пересмеивалась с шаферами – Свистуновым и Александром Муравьевым. Под этой кажущейся беспечностью скрывалось глубокое чувство любви к Анненкову, заставившее отказаться от своей родины и от независимой жизни».

Жанетту Поль в России называли Полиной. «Приезд Полины был истинным подарком судьбы для Анненкова, – писал декабрист Иван Якушкин. – Без нее он бы совершенно погиб».

Однако, какой же национальности была эта отважная женщина? Жанетта-Полина родилась в Лотарингии в семье французского офицера-роялиста 9 июля 1800 года. На этом начинаются и оканчиваются повторяющиеся во многих источниках сведения о ее происхождении. А далее начинаются различия. В одних источниках указано, что ее отцом был офицер Жорж Гёбль, и потому имя и фамилия нашей героини писалась как Pauline Geube или Gueble. Жорж Гёбль в 1793 году был арестован якобинцами, полгода провел в заключении. Через полгода его выпустили из тюрьмы с документом «Не достоин служить республике». Семья Жоржа Гёбля очень бедствовала. Лишь в 1802 году по протекции друзей Жорж Гёбль был принят на службу в наполеоновскую армию в чине полковника, что позволило семье несколько лет прожить в достатке. Но это продолжалось недолго, так как отец Полины вскоре погиб в Испании. В ту пору ей было девять лет.

В ее «Воспоминаниях», касающихся этого периода, есть интересная запись. Однажды, вскоре после гибели отца, близ Нанси она увидела Наполеона, который собирался сесть в карету. Полина решительно подошла к императору и, назвав себя, сказала, что мать, оставшаяся с двумя детьми на руках, уже посылала ему прошение о помощи, что она сама осталась сиротой и просит императора о содействии. Кто знает, что именно сыграло свою роль, но они получили единовременное пособие (довольно крупную сумму), а затем и пенсию. На эти деньги их семья жила до тех пор, пока к власти во Франции не вернулись Бурбоны. После отречения Наполеона семья осталась без источников существования. Полина и ее сестра вынуждены были зарабатывать на жизнь.

В других источниках указано, что в 1817 году Полина поступила работать в модный дом в Париже. Труд по найму считался недостойным для девушки дворянского происхождения, поэтому в магазине она работала под именем Жанетты Поль.

В 1823 году Полина приняла предложение торгового дома Дюманси поехать на работу в Москву. В 1825 году торговый дом Дюманси выехал на ярмарку в Пензу, где Полина познакомилась c Иваном Александровичем Анненковым, поручиком лейб-гвардии Кавалергардского полка, покупавшим на ярмарке лошадей для полка. Семья Анненковых была одной из самых богатых в Москве. Анна Ивановна Анненкова, мать Ивана Александровича, была дочерью известного в Сибири иркутского наместника Ивана Якоби.

И надо же было такому случиться, что именно в Сибирь на каторжные работы был отправлен декабрист Иван Александрович Анненков!

Как показывают словари, фамилия Geube или Gueble, скорее всего, немецкого происхождения. К тому же среди якобинцев было много немецких и австрийских эмигрантов.

Но продолжим рассказ о Полине Поль. Между нею и Иваном Александровичем Анненковым вспыхнуло любовное чувство. В одной из деревень Анненков приготовил все для венчания, но Полина отклонила предложение, сказав, что на женитьбу необходимо согласие матери Анненкова. Это решение привело к тому, что дочь Полины родилась незаконнорожденной, что не внесло разлада в семью.

19 декабря 1825 года Анненков был арестован, отправлен в Выборгскую, а затем в Петропавловскую крепость. На следствии вел себя достойно. На вопрос Николая I: «Почему не донес на общество?» – Иван Александрович ответил: «Тяжело, не честно доносить на своих товарищей». Он был осужден по II разряду и приговорен к 20 годам каторжных работ, позднее срок сократили до 15 лет.

После рождения дочери Александры (апрель 1826) Полина из Москвы приехала в Петербург. На утлой лодочке переплыла бурную Неву (никто из лодочников не решался в такую бурю перевезти ее на другой берег!) и, подкупив тюремщика, получила свидание с Иваном Анненковым. Она хотела подарить любимому дорогое кольцо, которое ей для этого передала мать Ивана, но он отказался под предлогом того, что кольцо у него все равно отберут охранники.

Когда Иван Анненков был выслан в Сибирь, Полина написала по-французски прошение императору Николаю I. И, хотя это не соответствовало принятому этикету (писать царю что-либо следовало лишь по-русски!), царь прочитал послание любящей женщины: «Ваше Величество, позвольте матери припасть к стопам Вашего Величества и просить как милости разрешения разделить ссылку ее гражданского супруга. Я всецело жертвую собой человеку, без которого я не могу долее жить. Это самое пламенное мое желание. Я была бы его законной супругой в глазах церкви и перед законом, если бы я захотела преступить правила совестливости. Мы соединились неразрывными узами. Для меня было достаточно его любви. Соблаговолите, государь, милостиво дозволить мне разделить его изгнание. Я откажусь от своего отечества и готова всецело подчиниться Вашим законам».

Так она вторично за свою, тогда совсем недолгую, жизнь лично обратилась с просьбой к императору.

Государь разрешил ей поехать в Сибирь и даже попросил передать ей 3000 рублей на дорогу. «Та, что не усомнилась в моем сердце» – так он, согласно легенде, сказал о Полине. Но ребенка брать с собой запретил. Девочка осталась у матери Ивана Александровича.

Женщиной она была смелой и уникальной во многих отношениях. Даже свою тяжелую поездку в Сибирь Полина описывает как веселое приключение – и в этом вся суть ее характера, видеть в любых событиях что-то хорошее.

10 января 1828 года она прибыла в Иркутск, а в начале марта 1828 года – в Читу. Полина видела, как тяжелы и коротки кандалы для ее мужа.

Кандалы действительно были тяжелым испытанием – и в прямом, и в переносном смысле, ведь вес кандальной связки доходил до 9 кг. Носили их круглосуточно, снимали только при посещении бани и церкви. Заковали мятежников еще в Петропавловской крепости, сразу после вынесения приговора, и в них держали весь путь до Сибири. Приказ императора о снятии кандалов вышел только в 1828 году (а в Сибирь дошел еще позже, уже после свадьбы Ивана Анненкова и Полины Поль). Декабрист Александр Беляев вспоминал: «Кто поверит, но скажу истину, нам стало жаль этих оков, с которыми мы уже свыклись в течение этих трех, четырех лет и которые все же были для нас звучными свидетелями нашей любви к Отечеству».

Она договорилась с местными кузнецами и тюремщиками и смогла предоставить Ивану Александровичу Анненкову куда более легкие кандалы. А старые спрятала себе на память.

4 апреля 1828 года состоялась свадьба Ивана Анненкова и Полины Поль. После свадьбы она стала Прасковья Егоровна Анненкова.

Невиданное для Читы дело: Прасковья Егоровна разбила огород, и на столах узников впервые появились свежие овощи. Она не забыла и своих талантов работницы модного дома. С ее легкой руки жены ссыльных шили и перешивали свои вещи, устраивали литературные вечера и концерты. И в Сибирском крае, таким образом, появился свой маленький Париж (или маленький Петербург, как хотите!). Легкая, дружелюбная, неунывающая женщина – ее полюбили все.

В 1830 году декабристов перевели в Петровский завод. Здесь Прасковья Егоровна могла часто посещать мужа. В 1831 году у Анненковых родился сын Владимир. В 1833 году Прасковья Егоровна купила небольшой домик, куда мог приходить Иван Александрович.

У жены декабриста Анненкова есть еще одна заслуга перед русской культурой. В 1850 году, когда ее семья жила уже в Тобольске, она передавала в тюрьму теплую одежду, пищу, деньги для арестантов. Среди них был Федор Михайлович Достоевский. Четыре года ссылки семья Анненковых оказывала ему помощь, и он никогда не забывал об этом.

До конца жизни Прасковья Егоровна Анненкова не снимала с руки браслет (по другим сведениям – кольцо). Это украшение не было из золота и бриллиантов. Оно было сделано из кандалов Ивана Анненкова.

На месте своего постоянного поселения заключенные осваивали различные профессии: кто-то изучал иностранные языки, другие столярничали или учились шить обувь. А братья Бестужевы, Михаил и Николай, научились обрабатывать металлы и изготавливать небольшие ювелирные изделия. Именно они первыми придумали изготовить браслеты и кольца из собственных кандалов. Достаточно скоро выяснилось, что внутри кольца – там, где металл соприкасался с кожей, – быстро появлялась ржавчина. Тогда Михаил Бестужев придумал делать внутреннюю подложку кольца золотой. Эта часть украшения делалась из обручальных колец жен декабристов.

После амнистии 1856 года супругам Анненковым разрешили жить за пределами Москвы и Санкт-Петербурга. Анненковы выбрали Нижний Новгород, куда переехали в июне 1857 года.

Вскоре этот город посетил путешествующий по России (1858–1859) Александр Дюма. Нижегородский военный губернатор Александр Николаевич Муравьев (один из первых основателей движения декабристов, тоже сосланный в Сибирь, но без лишения прав и званий) устроил в честь знаменитого писателя званый вечер, заранее предупредив, что его ждет сюрприз.

«Не успел я занять место, – писал Дюма в своей книге «Путевые впечатления. В России», – как дверь отворилась и лакей доложил: «Граф и графиня Анненковы». Эти два имени заставили меня вздрогнуть, вызвав во мне какое-то смутное воспоминание. «Александр Дюма, – обратился губернатор Муравьев к ним. Затем, обращаясь ко мне, сказал: «Граф и графиня Анненковы, герой и героиня вашего романа «Учитель фехтования». У меня вырвался крик удивления, и я очутился в объятиях супругов». В последующие дни Александр Дюма посетил дом Анненковых на Большой Печерской.

В Нижнем Новгороде Анненковы прожили душа в душу еще почти двадцать лет. Иван Александрович служил чиновником по особым поручениям при губернаторе, был членом комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, участвовал в подготовке реформ, работал в земстве, избирался в мировые судьи. Пять сроков подряд нижегородское дворянство избирало Ивана Александровича Анненкова своим предводителем.

Прасковья тоже занималась общественной деятельностью. В свободное время она диктовала свои воспоминания дочери Ольге. Позднее Ольга перевела французский текст на русский.

Прасковья Егоровна Анненкова (в девичестве Гёбль) умерла утром 4 сентября 1876 года. Ее похоронили на нижегородском Кресто-Воздвиженском кладбище. Иван Александрович пережил жену примерно на полтора года и был похоронен рядом с ней. В 1953 году их останки были перенесены на местное Бугровское кладбище. А воспоминания Прасковьи Егоровны опубликованы посмертно в «Русской старине» в 1888 году и не раз переиздавались. Чего в них было больше – французской восторженности или немецкого педантизма, – теперь уже не скажет никто.

Спустя примерно пятьдесят лет после смерти Прасковьи Егоровны, то есть уже в советское время, композитор Юрий Александрович Шапорин написал оперу «Декабристы», которая в первой редакции называлась «Полина Гёбль» (по мотивам одноименного либретто А.Н. Толстого и П.Е. Щеголева, 1925).