На исходе ХХ века, в 1999 году, популярная и влиятельная французская газета «Монд», точнее, по ее заданию журналисты и работники библиотек составили список из двухсот самых популярных книг столетия. После этого семнадцать тысяч читателей выбрали из них самые любимые, и на основе этого опроса родился список из ста наилучших. Естественно, основную массу составили французские и другие популярные авторы. Русских фамилий (по убыванию) оказалось всего лишь три: Солженицын с «Ахипелагом ГУЛАГ» (15-е место), Набоков с «Лолитой» (27-е) и «Мастер и Маргарита» Булгакова (94-е). Не будем строго судить французов, хотя «первая сотня», следует признать, выглядит весьма достойно. Тем более что на весьма высоком – восьмом – месте оказался роман, о котором мы будем говорить сегодня: «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемингуэя. Что касается моего скромного мнения, я считаю, что это величайший роман мощного гуманистического звучания, несмотря на то что сцен насилия и жестокости в нем более чем достаточно. Пересказывать содержание нет смысла, хотя несколько замечаний, относящихся именно к содержанию русских переводов, все-таки придется сделать. Но об этом позже, а пока – несколько слов об авторе, времени создания романа и непреходящем его значении.

АВТОР

Трудно представить себе жилище интеллигентного человека или студента 1960-х годов без портрета «папы Хэма» на стене – ярчайшая примета времени! Большая седобородая голова, свитер грубой вязки, иногда – трубка. Сознательно или бессознательно ему подражали все, и не только внешне. Мы, молодые, старались говорить, как его герои, короткими, рублеными фразами, вкладывая в них, как нам казалось, глубокий подтекст. Очень старались! Это было время расцвета интереса – нет, не интереса – горячей любви к Хемингуэю и его творчеству.

Энциклопедия уважаемого журнала «Вокруг света» справедливо называет его «властителем дум». Именно таким он стал после появления четырехтомников избранного: сначала «зеленого» в 1964 году, а вскоре почти такого же «черного». Печатать рассказы Хемингуэя в СССР начали еще в конце 1920-х годов, но потом наступил длительный перерыв. Не помогла даже Нобелевская премия, лауреатом которой писатель стал в 1954 году, за роман «Старик и море». Не помогло ему и участие в гражданской войне в Испании на «правильной стороне», и отчаянные попытки бороться с фашистскими подводными лодками во время Второй мировой, да и вообще «правильная» политическая ориентация. В чем же было дело?

В 2009 году в Йельском университете (США) вышел солидный том под названием «Шпионы: взлет и упадок КГБ в Америке». Ее авторами числятся два американца и бывший офицер КГБ Александр Васильев, изменивший Родине. Утверждая, что он имел доступ к совершенно секретным архивам КГБ, Васильев заявил, что Эрнест Хемингуэй был завербован и «работал» под псевдонимом Арго. Утверждение, мягко говоря, весьма сомнительное. Вспомним Козьму Пруткова: «Единожды солгавши, кто тебе поверит?» Как источник получения секретной информации писатель не представлял даже микроскопического интереса, да и в качестве «агента влияния» его вряд ли можно было использовать: слишком явными были его симпатии к испанским республиканцам и советским коммунистам. А вот ФБР держало его под плотным колпаком с момента его участия в гражданской войне в Испании, а в 1942 году это ведомство, которое писатель назвал «американским гестапо», завело на него официальное досье, которое закрыли только после самоубийства Хемингуэя в 1961 году. Кстати, многие исследователи утверждают, что к трагическому финалу это ведомство тоже приложило руку.

К сведению: каждый американский лауреат Нобелевской премии по литературе – Синклер Льюис, Джон Стейнбек и Уильям Фолкнер – удостоился подобной «чести», то есть «собственного» досье в ФБР. Им повезло – они скончались «по естественным причинам». А вот медицинского заключения по поводу болезней, которыми страдал Хемингуэй, в природе не существует: до сих пор не устают говорить о проблемах с психикой, о маниакально-депрессивном психозе. Этому способствовали и статьи, в которых его объявляли «одним из худших деятелей литературы, писавших на английском языке», прославляющим «только смерть и пустоту». Нелишне добавить, что в досье подшивались даже донесения лечащих врачей.

Это досье недавно было рассекречено, но с огромным количеством «цензурных вмешательств», правок и удаленных материалов. Знать, время еще не пришло…

РОМАН

«Полная трагизма история молодого американца, приехавшего в Испанию, охваченную гражданской войной. Блистательная и печальная книга о войне и любви, истинном мужестве и самопожертвовании, нравственном долге и непреходящей ценности человеческой жизни» – такова бледная аннотация в нынешних изданиях этого романа. Точнее о нем сказал знаменитый Энтони Бёрджесс, автор «Заводного апельсина»: «Лучший художественный репортаж о войне в Испании». Очень высоко отозвался о книге и Константин Симонов: «Это своего рода реквием, главные герои его – люди, погибшие за свободу испанской земли», назвав его героя, Роберта Джордана, человеком, «глазами которого Хемингуэй смотрит на борьбу с фашизмом, человеком, наиболее полно выражающим в романе взгляды самого Хемингуэя».

Роман был опубликован в США в 1940 году, вскоре после возвращения писателя из Испании. Он провел там несколько лет, принимая участие в войне на стороне республиканцев, в первую очередь как корреспондент и писатель. В осажденном Мадриде он написал свою единственную пьесу «Пятая колонна» – именно название этой пьесы стало нарицательным, особенно в наши дни. Там же, в Мадриде, а также во время поездок в Каталонию, где шли особенно жестокие бои, он познакомился с такими людьми, как Антуан де Сент-Экзюпери, а с выдающимся кинодокументалистом Йорисом Ивенсом снял фильм «Земля Испании». Хемингуэй много общался с бойцами интербригад и их руководителями, а также с советскими военными советниками. В частности, он был хорошо знаком с Михаилом Кольцовым, который формально числился корреспондентом «Правды», а фактически являлся чуть ли не личным представителем Сталина. Судьба свела Хемингуэя и с легендарным чекистом Кириллом Орловским, который, скорее всего, стал в романе прототипом главного героя, Роберта Джордана (отметим в скобках, что Орловский, Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда стал прототипом героя кинофильма режиссера Салтыкова «Председатель»).

Правда, на роль прототипа Роберта Джордана претендует еще один советский чекист, Хаджи Мансуров, известный испанским бойцам как полковник Ксанти. Вот как свидетельствует Илья Эренбург, также побывавший в Испании: «Хемингуэй встречался с нашими военными. Ему нравился Хаджи, человек отчаянной смелости, который ходил во вражеский тыл (он был родом с Кавказа и мог легко сойти за испанца). Многое из того, что Хемингуэй рассказывал в романе «По ком звонит колокол» о действиях партизан, он взял со слов Хаджи». Мансуров в 1960-е годы стал генералом, заместителем начальника ГРУ; тогда на прямой вопрос журналиста, узнал ли он себя в романе, ответил: «И да и нет». Впрочем, не столь уж и важно, кто стал прототипом героя романа. Главное, это был честный, чистый и отважный человек.

Так почему же путь этого романа к советскому читателю оказался настолько трудным? Почему в первых его изданиях были сделаны купюры (надо сказать, весьма искусные, обнаружить которые мог только тот читатель, который сумел хорошо познакомиться с английским оригиналом)? Почему полный текст появился только в пресловутую эпоху «демократии и гласности»? Чтобы понять это, надо углубиться в историю СССР и международного коммунистического и рабочего движения 1930-х годов, проштудировать документальную книгу Джорджа Оруэлла «Памяти Каталонии» (не только автора памфлетов «Скотный двор» и «1984», но и интербригадовца, воевавшего на «правильной» стороне), а также припомнить имена некоторых злых гениев героической и трагической гражданской войны в Испании.

ВОЙНА

Сражаться против Франко (точнее, против мятежников, пытавшихся вернуть страну к феодально-фашистским порядкам) ехали люди из всей Европы, Америки, даже из Африки и Австралии. Они были движимы единым чувством: встать на пути укореняющегося в Европе фашизма и спасти в Испании демократию.

И что же они увидели на Иберийском полуострове? Далеко не все поняли, что мятеж был не против установления демократических порядков в полуфеодальной еще стране – он был призван задушить самую настоящую революцию, вспыхнувшую в Испании со всеми ее плюсами и минусами и переросшую в гражданскую войну.

А в гражданских войнах, как известно, не бывает победителей – проигрывают все. Жестокими были обе противостоящие стороны – зверств в кровавой схватке хватало и с той и с другой. Потоками лилась кровь, а ее запах всегда привлекает хищников. Но в той же мере к месту схватки стекаются и те, кто стремится оказать помощь жертвам.

Для фашистских режимов Италии и Германии революция и гражданская война в Испании стала великолепным полигоном для отработки тактических и стратегических приемов ведения предстоящей мировой войны. Это им удалось в полной мере при содействии «демократической» Европы, объявившей о «невмешательстве во внутренние дела страны». Чем заканчивается подобная политика, нам хорошо известно не только на примере Второй мировой, но и на нынешних событиях в Сирии и других странах Ближнего Востока. Однако вернемся в Испанию середины тридцатых годов прошлого века.

Естественно, молодая республика, упразднившая в 1931 году монархию, не могла существовать без помощи извне. Таковую оказывала (но только на первых порах!) Франция, Мексика и – самую внушительную – СССР. Ну и конечно, на помощь Испании пришли тысячи добровольцев, люди самых разных политических убеждений, объединившиеся под знаменем борьбы с фашизмом. Эти особенности гражданской войны в Испании хорошо известны нашим читателям. Однако до сих пор в СМИ, печатных и электронных, а также в популярной литературе умалчивается особая роль СССР, точнее, сталинской политики в событиях того времени.

Во-первых, Сталин (естественно, не только он лично, а руководство СССР) в общем и целом полагал, что говорить о революции в Испании, как и во всей Европе, нельзя: ситуация еще «не созрела». Посему следует всего лишь оказывать посильную поддержку республике и не допустить реставрации монархии.

Во-вторых, руководство СССР и ВКП(б) пугал тот факт, что в сентябре 1935 года в Барселоне прошел объединительный съезд Коммунистической левой партии Испании и Рабоче-крестьянского блока. Возникла Рабочая партия марксистского объединения, более известная по своей испаноязычной аббревиатуре – ПОУМ. Наряду с анархистскими Синдикалистской партией и Национальной конфедерацией труда они становились самыми влиятельными политическими – и военными! – силами в стане республиканцев. Главным советским специалистам и политическим советникам было дано задание всячески противодействовать им. Повторилась ситуация, сложившаяся в Германии десятилетием раньше, когда СССР и Коминтерн воспрепятствовали объединению коммунистов с социалистами. А ведь объединенные левые силы были в состоянии предотвратить приход Гитлера к власти!

И в-третьих, как бы это цинично ни звучало, СССР тоже использовал события в Испании как полигон для испытания не только новых образцов вооружений, но и как попытку получить нового союзника для нашей страны, пребывавшей накануне назревавшей мировой войны в военно-политической изоляции.

Война в Испании завершилась поражением республиканцев, а роман Хемингуэя – гибелью Роберта Джордана. Точнее, самого момента смерти героя в тексте нет. В последних фразах он берет на прицел пулемета франкистского офицера, лейтенанта Беррендо, имя которого появляется только на последней странице романа (удивительный литературный прием – персонифицирование образа врага!), и действие завершается глубоко символической фразой: «Он чувствовал, как его сердце бьется об устланную сосновыми иглами землю». Такую многострадальную, политую кровью землю Испании.

ПОЛИТИКА

При всей «полезности» романа, советская политическая цензура нашла в нем достаточное количество как бы «антисоветских моментов».

В первую очередь это касалось «героев Коминтерна». И конечно, в первую очередь все, что имело отношение к забытому ныне деятелю Андре Марти. А ведь он – легендарный руководитель восстания французских моряков в Одессе, депутат Национального собрания Франции, один из руководителей компартии, командующий интербригадами в Испании и… масон и (вероятно) агент французской охранки. Его именем в нашем городе назывался судостроительный завод (ныне «Адмиралтейские верфи») – словом, настоящий герой! А вот как о нем говорит в романе республиканский генерал Гольц: «Лучше бы мне расстрелять вас, Андре Марти, чем позволить, чтобы этот ваш поганый серый палец тыкался в мою контурную карту. Будьте вы прокляты за всех людей, погибших только потому, что вы вмешиваетесь в дело, в котором ничего не смыслите. Будь проклят тот день, когда вашим именем начали называть тракторные заводы, села, кооперативы и вы стали символом, который я не могу тронуть. Идите, подозревайте, грозите, вмешивайтесь, разоблачайте и расстреливайте где-нибудь в другом месте, а мой штаб оставьте в покое».

Противостоять этому чудовищу в романе может только советский журналист Карков, приехавший сюда от «Правды» и непосредственно сносившийся со Сталиным, он был в то время одной из самых значительных фигур в Испании. Продолжим цитирование: «Когда Карков говорил с ним, трудно было удержать в памяти, что он, Андре Марти, послан сюда Центральным комитетом Французской коммунистической партии с важными полномочиями. И трудно было удержать в памяти, что личность его неприкосновенна. Каркову ничего не стоило в любую минуту коснуться этой неприкосновенности».

А теперь выйдем за пределы романа. Хемингуэй ошибся: Марти был послан Коминтерном, чтобы руководить интернациональными бригадами. То есть его полномочия были выше, чем описанные в книге. А в Каркове легко угадывается Михаил Кольцов, писатель добился даже физического сходства. В 1938 году Михаила Кольцова отозвали из Испании и арестовали. Поводом послужили показания бывшего наркома НКВД Ежова, ряда других лиц, а также письмо Андре Марти Сталину, в котором тот обвинил журналиста в связях с ПОУМ. Припомнили Кольцову и грехи революционной молодости, и даже «морально-бытовое разложение». Пыток Кольцов не выдержал и оговорил еще более семидесяти человек… Все-таки не хватало ему мужества, чистоты и силы духа Роберта Джордана!

Внутренние «советские разборки» сыграли свою страшную роль в испанской трагедии. Они не позволили создать единый антифашистский фронт, обострили внутриполитическую борьбу в рядах республиканцев, что привело даже к физической ликвидации «излишне левых» борцов с франкистами. Не последнюю роль в этом сыграл параноидальный страх Сталина перед Троцким и его последователями. Кстати, сам Троцкий был весьма невысокого мнения о ПОУМ: «Социал-демократы, сталинцы, анархисты и ПОУМ, каждая по-своему, сыграли роль тормоза и тем подготовили торжество Франко… Они обнаружили полную неспособность разобраться в исторической обстановке и сделать из нее революционные выводы. Их высшей точкой является испанская ПОУМ, которая, в условиях революции, оказалась совершенно неспособной на революционную политику».

После окончания войны в Испании репрессиям подверглись многие ее участники из СССР, военные специалисты, но в первую очередь – сотрудники НКВД и аппарата политических советников. Об этом достаточно много и интересно писал Александр Орлов (он же Лев Никольский, Игорь Берг и Лев Фельдбин), резидент НКВД в Испании, бежавший в 1938 году в США. Но это, как говорится, уже совсем другая история…

Политика СССР во время гражданской войны в Испании серьезно повлияла на многих ее участников, придерживавшихся ранее левых взглядов. Достаточно вспомнить только два имени – Джорджа Оруэлла (настоящее имя Эрик Артур Блэр), автора памфлета «Скотный двор» и романа «1984», и Артура Кёстлера, автора романа «Слепящая тьма»: активные участники борьбы с фашизмом стали, увы, ярыми антикоммунистами…

ЭХО

Роман был сразу и безоговорочно принят читателями практически во всех странах, ведущих борьбу с фашизмом. Эрнест Хемингуэй создал образ кристально чистого, честного и мужественного борца ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ. «Молодой американец, он не очень развит политически», – говорит о нем Карков. Но дело не в политике: Роберт Джордан выше ее. Он честен во всем – и в борьбе, и в любви. Через три года после выхода в свет по роману был снят фильм. Главную роль сыграл знаменитый Гэри Купер, его возлюбленную Марию – Ингрид Бергман, как этого и хотел Хемингуэй. Кинофильм с большим успехом прошел по экранам многих стран, и сейчас можно найти его в Интернете. А о театральных постановках и говорить нечего.

И еще один очень важный момент: Эрнест Хемингуэй в романе «По ком звонит колокол» вернул нам замечательного английского поэта и проповедника, настоятеля лондонского собора Святого Павла Джона Донна (1572–1631). И не случайно, что лауреат Нобелевской премии Иосиф Бродский начал творчество с переводов стихотворений Джона Донна «Блоха», «Прощание, запрещающее грусть» и «Посещение». Теперь трудно, почти невозможно найти человека, который хотя бы понаслышке не знал о его семнадцатом произведении из сборника «Духовные стихотворения» (другое название – «Молитвы»). Все мы знакомы с эпиграфом к роману: «Не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол…» Об этом же поет и американская рок-группа «Металлика». Вот отрывок из их песни «По ком звонит колокол» в переводе Михаила Мудрика:

Каждая человеческая смерть уменьшает меня,
Поскольку я – часть Человечества.
Поэтому нечего и допытываться,
По ком звонит колокол.
Колокол звонит по тебе.