«До Эль-Аламейна у нас были только поражения. После – только победы». Это одно из самых известных высказываний премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. Как известно, указанная им битва произошла в октябре 1942 года, а потому в самом высказывании скрывается изрядная доля лукавства. Англичане победили немцев в воздушной битве за Британию в 1940 году. Потопили мощнейший линкор «Бисмарк» в 1941-м. Была победа и на суше. Правда, в конечном итоге успех обернулся унизительным провалом, о котором англичане вспоминают крайне неохотно.

10 мая 1940 года Гитлер начал кампанию против Голландии, Бельгии, Люксембурга и Франции, но не тронул Швейцарию. В этот же день король Георг VI назначил Уинстона Черчилля премьер-министром Великобритании. То есть Черчилль получил должность не как лидер победившей на выборах партии, а в результате так называемого стечения обстоятельств. Первым делом новый премьер-министр учредил и тут же занял пост министра обороны, тем самым сосредоточив в своих руках власть сразу над армией, флотом и ВВС.

В рамках продолжавшегося англо-американского финансового противостояния на мировых рынках дипломаты осторожно заговорили о переориентации Германии с проанглийского на проамериканское банковское поле. Отметим в связи с этим, что со всех сторон окруженная странами прогитлеровской направленности Швейцария продолжала оставаться нейтральной всю войну. Нацистское руководство никогда не планировало захват содержимого швейцарских банков.

СТРАННАЯ БЕСПОМОЩНОСТЬ, СТРАННЫЕ РЕШЕНИЯ

15 мая, то есть в тот самый день, когда англичане и французы планировали бомбить Баку, вермахт прорвал французскую оборону под Седаном. Немецкие танки устремились к Ла-Маншу. Вытянув свои наступающие войска в длинную узкую цепочку, немецкое командование оголило фланги, и командующий французскими войсками генерал Гамелен решил этим воспользоваться. 16 мая он представил на утверждение премьер-министру Полю Рейно план контрудара. Успех был почти предрешен, поскольку у французов было больше танков и они были лучше немецких. Кстати, согласно данным немецкого исследователя Олафа Гролера, французы во время этой кампании потеряли 795 самолетов, а немцы – 2073. Рейно план «зарубил», а самого Гамелена отправил в отставку. На пост главнокомандующего лидер страны назначил Максима Вейгана, который в это время находился в Сирии – колонии Французской империи. Во Францию тот прибыл лишь 19 мая. Таким образом, в течение трех дней французская армия фактически оставалась без верховного командования.

Историк Джон Фуллер в своей работе привел строки из дневника неизвестного автора: «Поступили сообщения, что германские танки в Амьене. Похоже на нелепый кошмар. Британский экспедиционный корпус отрезан. Мы лишились коммуникаций... Немцы идут на любой риск, на преступный, глупейший риск, и все им сходит с рук... они делают все, что не сделали бы грамотные в военном отношении люди, и все же добиваются своего».

Ну а что же в это время происходило в самой Норвегии?

И ХОЧЕТСЯ, И КОЛЕТСЯ

12 мая назначенный командующим союзническими войсками в Северной Норвегии Клод Окинлек прибыл в Харстад. На следующий день в непосредственной близости от Нарвика высадились польский батальон и бойцы Французского иностранного легиона. Поляки вместе с легионерами отбросили немецкие дозоры, обстреливавшие важную транспортную артерию.

14 мая Черчилль телеграфировал командующему военно-морскими силами адмиралу Уильяму Бойлу: «Надеюсь, наведете порядок с Нарвиком так быстро, как только это возможно, а потом нанесете удар на юге значительными силами».

Практически сразу же между англо-французским и норвежским командованием возникли разногласия. 14 мая в Харстаде прошло совещание с участием Окинлека, а также двух норвежских генералов Отто Руге и Карла Флейшера. Норвежцы потребовали права руководства всеми сухопутными войсками, аргументируя это хорошим знанием территории и других местных условий. Окинлек ответил категорическим отказом, назначив командующим войсками в районе Нарвика французского генерала Бетуара под тем предлогом, что тот до войны посещал Норвегию.

17 мая бывший премьер-министр Норвегии Йохан Мовинкель встретился с министром иностранных дел Швеции Кристианом Гюнтером. Обсуждались как вопросы снабжения немецких войск в Северной Норвегии через Швецию, так и возможность занятия Нарвика шведскими войсками.

События во Франции стремительно перечеркивали все те планы, что так кропотливо и планомерно выстраивали относительно Северной Европы лондонские политики. 23 мая немецкие танковые колонны достигли Ла-Манша.

И вот 25 мая Айронсайд отправил Окинлеку депешу следующего содержания: «Правительство Его Королевского Величества решило, что ваши подразделения должны немедленно покинуть Северную Норвегию. Мы понимаем, что с оперативной точки зрения эвакуацию проще было бы провести, если бы неприятель предварительно был уничтожен или разбит. С другой стороны, желательно, чтобы порт Нарвик и портовые сооружения были разрушены... Норвежское правительство еще не уведомлено, должна быть сохранена совершенная секретность».

И в этот же день шведы сообщили Дитлю, что, если тот начнет эвакуацию из Нарвика, немецких солдат будут ожидать четыре железнодорожных состава для последующей переправки в Швецию.

Тем временем Черчилль обратился с призывом держаться к бельгийскому королю Леопольду III. В личной беседе с представителями британского командования премьер-министр назвал этот призыв «просьбой пожертвовать собой ради нас». Бельгийский монарх необходимостью подобного как-то не проникся и 28 мая подписал акт о капитуляции.

ВЗЯТИЕ НАРВИКА

27 мая в 23:40 британские крейсеры и эсминцы открыли ураганный огонь по минометным и пулеметным позициям противника на Нарвикском полуострове. Пока работала корабельная артиллерия, союзнические солдаты принялись грузиться на баржи и понтоны неподалеку от селения Сейнес на берегу Херьянгс-фьорда. Обстрел с моря произвел на немцев ошеломляющее впечатление. Они даже не открывали огонь, пока на берег высаживалась первая очередь десантников.

Штурм Нарвика предприняли в ночь на 28 мая – по иронии судьбы в тот самый день, когда началась эвакуация английского экспедиционного корпуса из Дюнкерка. Бойцы Французского иностранного легиона и норвежские солдаты начали продвижение с севера, а поляки – с юга. В ходе довольно ожесточенного сражения немцам удалось потеснить поляков и даже отбить господствующую высоту у норвежцев. Однако силы были слишком неравными, и Дитль отдал приказ об отступлении. К шведской границе смогли пробиться всего четыреста сильно потрепанных немецких солдат.

Весь следующий день, 29 мая, союзники зачищали Нарвикский и Анкенесский полуострова от остатков немецких подразделений, а Окинлек довел до норвежского командования, что 8 июня начнется союзническое наступление в южном направлении. В Тронхейме немцы начали готовиться к вывозу документов, саперы принялись минировать мосты, железнодорожные станции и тоннели в горах.

Известие о потере Нарвика не могло не вызвать тревогу в Берлине, поскольку французская армия во Франции, несмотря на эвакуацию англичан из Дюнкерка, все еще оставалась боеспособной. Согласно ряду источников, фюрер в это время потерял контроль над собой и постоянно менял решения: то заводил разговор об отводе группы Дитля в Швецию, то требовал перебросить под Нарвик две тысячи парашютистов с тяжелым вооружением. А британская авиация тем временем продолжала планомерно перехватывать господство в воздухе над Северной Норвегией.

Эвакуация была проведена крайне бестолково, прежде всего потому, что никто не понимал ее необходимости – ни свои, ни чужие. Так, например, авианосец «Глориес» шел под прикрытием всего двух эсминцев ("Ардент" и "Акаста") и даже не смог по причине плохой погоды поднять обычный воздушный патруль. В результате «Глориес» и оба эсминца были уничтожены линейными крейсерами «Шарнхорст» и «Гнейзенау».

Уход англичан оказался для немцев полнейшей неожиданностью. Поначалу они его попросту не заметили. Дело дошло до того, что 7 июня на уже оставленных польских позициях немецкие снайперы обстреливали чучела солдат.

Только к вечеру 8 июня в Тронхейм пришло сообщение: «Нарвик снова взят!»

Через три дня остатки норвежской армии сложили оружие.

НЕОДНОЗНАЧНОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ

Несмотря на прежние заявления о необходимости перекрыть поток шведской железной руды в Германию через Нарвик, после 11 июня 1940 года особого интереса к Норвегии не проявляли ни Москва, ни Лондон, ни Вашингтон. 3 августа 1941 года, то есть в то самое время, когда немцы терпели сокрушительное поражение под Мурманском, на территории рейхскомиссариата Норвегия ввели чрезвычайное положение. Однако советское руководство вооруженные силы в Скандинавию так и не отправило. 8 мая 1945 года немецкий контингент капитулировал тихо и незаметно.

Автор самой известной в мире версии Второй мировой войны Бэсил Лиддел Гарт так высказался об итогах норвежской кампании: «На Нюрнбергском процессе одним из наиболее сомнительных актов было предъявление немецкому руководству обвинения в планировании и осуществлении агрессии против Норвегии. Трудно понять, как же английское и французское правительства одобрили предъявление подобного обвинения и как официальные обвинители могли настаивать на вынесении приговора по этому вопросу. Со стороны правительств этих стран такие действия явились беспрецедентным лицемерием».

Утром 22 июня 1941 года немецкие подразделения генерала Эдуарда Дитля выдвинулись из норвежского Киркенеса и вечером того же дня заняли финский демилитаризованный Петсамо. До Мурманска оставалось меньше ста километров. На других участках фронта сопоставимые расстояния гитлеровцы порой проходили за считаные дни, а здесь не смогли пройти за всю войну. Элитные горнострелковые части были наголову разбиты советскими войсками уже в первые месяцы битвы за Мурманск. В сентябре Гитлер приказал наступательные действия в данном районе прекратить.