Шутов при царском дворе чаще называли «дураками».
Принято считать, что кто-кто, а уж они могли резать в глаза монархам правду-матку. Ну, разумеется, ни в жесткой форме, а в мягкой – с хиханьками-хаханьками. Однако, и для шутов существовали определенные границы, переходить которые не следовало.

«Русский человек вообще порядка не любит; закон и подчиненность претят его натуре», однако, несмотря на эту особенность национального характера, которую так верно подметил прекрасный поэт и опытный царедворец Василий Андреевич Жуковский, время от времени на Руси все же принимаются наводить порядок. Наводят его нечасто и не по собственной воле, а в соответствии с непредсказуемым божьим промыслом. Как только очередной правитель сложит свои властные полномочия и уйдет в историческое небытие, тут же начинается общенародная чехарда – обустройство государства российского на улучшенный манер. Новый властитель бесконечных русских просторов все, что раньше было сделано, принимается охаивать, построенное – переделывать, вспаханное – вытаптывать, и на пустом месте сеять разумное, доброе, вечное, которое на политой слезами русской земле никаких всходов не дает.

Каждый реформатор обустраивает Россию на свой собственный неповторимый манер. Возьмем, к примеру, императора Павла I. Он долго ждал, когда его матушка Екатерина Великая освободит престол, чтобы полностью уничтожить заведенные ею порядки и вольности дворянства. Наконец он уселся на освободившийся трон и принялся строчить указы. Коронованный модельер запретил носить фраки, жилеты, ботинки, бакенбарды, круглые шляпы. Галстуки рекомендовалось повязывать «без излишней толстоты». Строго возбранялось: танцевать вальс, оборачивать шеи платком, накручивать широкие большие букли, ввозить из-за границы любые печатные издания и так далее, и тому подобное.

Строгие запреты и ограничения сыпались как мусор из прохудившегося мешка, и однажды Павлу Петровичу захотелось узнать, нравятся ли народу новые порядки. Но какой дурак решится сказать императору правду? К счастью, издавна для этой цели в придворном штате состояли шуты. Павла I развлекал каламбурами и прибаутками шут Иван Степанович. Император приступил к своему социологическому исследованию издалека, как бы невзначай спросив:

– Иван Степанович! Что родится от булочника?

– Это всем известно, – ответил придворный шутник, – от булочника родятся булки, кренделя и сухари.

– А что родится от меня? – задал коварный вопрос император Павел. Иван

Степанович, улыбаясь и кланяясь, проговорил:

– От тебя, государь, родятся милости, щедроты, чины и законы.

Императору Павлу такой ответ очень понравился, ведь его можно было считать гласом довольного народа, и он сказал придворным:

– Воздух двора заразителен, уже и дурак мне льстит. Ну-ка, повтори еще раз, что от меня родится?

И вдруг придворный дурень Иван Степанович как заорет:

– От тебя, государь, родятся бестолковые указы, кнуты и Сибирь.

Какая муха его укусила – непонятно.

Император покраснел и молча указал шуту на дверь. Вскоре Ивана Степановича схватили, посадили в кибитку и отправили в Сибирь.

Вот так тяжело на Руси приживаются новые порядки, и так легко дураки, которые имеют смелость их осуждать, попадают в Сибирь.