Изюминкой всемирной истории отравлений стал эпизод, когда Папа Римский Александр VI Борджиа по ошибке выпил вино, предназначенное для его соперников – кардиналов. В летописях другого не менее знаменитого итальянского семейства Медичи тоже имеется случай со сходным сюжетом.

СОБЛАЗНЕННАЯ, НО НЕ ПОКИНУТАЯ

Героиней этой истории стала не урожденная Медичи, а роковая красотка, принадлежавшая к аристократической венецианской фамилии.

Шаг, изменивший всю ее жизнь, 16-летняя Бьянка Капелло сделала, когда, выходя из собора Св. Марка увидела флорентийца Пьетро Бонавентури. Она даже не знала его имени, не знала, что его пурпурный бархатный камзол куплен на краденые деньги, а сам Пьетро, несмотря на свой юный возраст, уже основательно поднаторел в искусстве соблазнения.

Мимолетного обмена взглядами хватило, чтобы молодые люди начали искать встречи друг с другом. Однажды теплым майским вечером 1564 года, когда после венецианского карнавала девушка и ее воспитательница сели в гондолу, Пьетро запрыгнул к ним в лодку и заговорил с Бьянкой. Он представился фамилией своего знатного и богатого покровителя банкира Сальявати, по делам которого, собственно, и прибыл в Венецию.

Но даже Сальявати, по мнению отца красавицы – дона Бартоломео Капелло, были слишком бедны и худородны, чтобы жениться на той, в жилах которой текла кровь венецианских дожей – Капелло и Морозини. И тогда влюбленные начали встречаться тайно.

Пьетро снял комнату в доме напротив, и, когда темнело, девушка, открыв калитку, шмыгала через улицу. Поскольку ключа от родительского дома у нее не было, калитку она оставляла приотворенной и ближе к рассвету возвращалась обратно.

Неизвестно, как долго продолжались бы эти романтические свидания, но как-то ночью один из городских стражей, увидев, что дверь в палаццо слегка приоткрыта, из лучших побуждений прикрыл ее поплотнее. Внутренний замок щелкнул… отрезав Бьянке путь к возвращению. Внешние стены палаццо были слишком высоки, а будить обитателей дома и объяснять, как она оказалась на улице, красавице не хотелось.

Пьетро, к счастью, не стал делать вид, будто происходящее его не касается. Венеция еще только просыпалась, когда влюбленные покинули город. По дороге Бьянка узнала, что настоящая фамилия ее избранника Бонавентури, а не Сальвиати, но это уже ничего не меняло…

За соблазнение представительницы знатного патрицианского рода собравшийся в Венеции Высший совет заочно приговорил Пьетро к смерти, оценив его голову в 100 дукатов. Еще 100 дукатов пообещал выделить Бартоломео Капелло.

Тем не менее молодые люди смогли благополучно пробраться к родителям Пьетро, во Флоренцию, где сразу же обвенчались. Узнав об этом, отец Бьянки был в ярости, но вполне разумно решил не раздувать скандала. Однако если представители семейства Бонавентури хотели поправить свои дела за счет приданого новобрачной, то они сильно ошиблись. Приданого не было, а положенную дочери после смерти матери долю наследства Бартоломео Капелло отдавать не собирался.

Бонавентури даже пришлось отпустить единственную имевшуюся в доме служанку, после чего теща и невестка сами взялись за ведение хозяйства. Для семьи, претендующей на звание уважаемой, унижение неслыханное.

К тому же, хотя муж никуда не выпускал Бьянку, сам он продолжал вести достаточно легкомысленный образ жизни. Привыкшей к всеобщему поклонению красавице пришлось нянчить новорожденную дочку и в свободное от домашних забот время глядеть в окно, на бурлящую жизнью площадь Св. Аннунциаты.

По-видимому, именно во время таких посиделок и увидел прекрасную венецианку дон Франческо де Медичи – сын правителя города герцога Козимо. Образ незнакомки запал в душу, а выяснить ее имя и биографию труда, разумеется, не составляло. Малопочтенную, но привычную для придворных роль сводников взяли на себя маркиз Мондрагон и его супруга.

По странной иронии судьбы или по воле небес второй самый важный и роковой в своей жизни шаг Бьянка совершила, когда снова выходила из церкви Св. Марка, только уже не венецианской, а флорентийской. В этот-то момент к ней и ее теще и подошла маркиза Мондрагон, завязавшая непринужденную беседу. Бьянка молчала, зато теща сразу же начала жаловаться на бедность, после чего участливая собеседница пригласила их в гости.

Визит состоялся спустя несколько дней. Маркиз Мондрагон – хозяин роскошного особняка на площади Санта-Мария Новелла, также проникся проблемами бедных женщин, пообещал им свое покровительство и предложил осмотреть дворцовые покои. В самом начале экскурсии старуха Бонавентури, видимо догадавшись, что от нее требуется, сослалась на утомление и выразила желание отдохнуть в очень уютном крытом садике. Бьянку же продолжали водить по апартаментам, пока в какой-то момент она не оказалась одна в комнате, где ей дали возможность примерить драгоценности и роскошные наряды. Процесс примерки был в самом разгаре, когда дверь внезапно раскрылся и на пороге появился Франческо Медичи…

БЛУДНАЯ «ДОЧЬ ВЕНЕЦИАНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ»

История умалчивает, сколько времени понадобилось ему на объяснение, но уже через пару недель вся Флоренция знала имя официальной фаворитки наследницы герцогского престола. Семейство Бонавентури переехало на новую виллу, а Пьетро превратился в придворного и начал напропалую сорить деньгами. Статус рогатого мужа совсем не был ему в тягость, поскольку материальные проблемы ушли в прошлое.

А вот кто больше всех был недоволен этим романом, так это Козимо Медичи, получивший в 1569 году титул великого герцога Тосканского и уже подыскавший своему сыну невесту – эрцгерцогиню Иоанну Австрийскую. Поняв, что возражать против свадьбы бессмысленно, Бьянка «великодушно» не стала закатывать истерик своему любовнику. Впрочем, будучи приглашена на торжество в качестве гостьи, она своей красотой совершенно затмила новобрачную.

В 1574 году Козимо Медичи умер и Франческо занял его место. Судя по всему, именно с этого времени Бьянка начала всерьез подумывать о том, чтобы войти во дворец Питти (резиденция Медичи) полноправной хозяйкой. Правда, Франческо был женат, да и она несвободна, но если очень хочется…

Вскоре Пьетро Бонавентури, возвращавшийся после свидания со знатной флорентийкой Кассандрой Риччи, был зарезан неизвестными возле моста Тринита. Убийц не очень-то искали, а Бьянка, хотя и носила траур, не слишком горевала.

Намного больше ее расстроило рождение в 1577 году у герцогской четы законного наследника, что сильно привязало Франческо к его супруге. Однако уже в следующем году сначала сын, а затем и мать скончались. И тогда Бьянка решила, что пора превратиться из официальной фаворитки в законную правительницу Флоренции.

Пятнадцать лет назад, спасаясь от позора, она бежала из родительского дома. Но теперь положение изменилось, и Бьянка сумела доказать отцам своего родного города, что ее брак с герцогом Франческо не только вполне реален, но и послужит укреплению союза между Венецией и Флоренцией.

Правда, венецианский сенат сначала подождал, пока этот брак стал реальностью, но потом без особых колебаний присвоил своей землячке титулы «дочери Венецианской республики и королевы Кипра». Заодно отец и сын Бьянки получили титулы рыцарей «Золотой звезды», а ее дочь Пеллегрина вышла замуж за графа Бентивольо. Теперь уже точно никто не мог сказать, что невеста «не ровня» великому герцогу Тосканскому!

Однако, оказавшись на вершине власти, «дочь республики» столкнулась с новыми врагами, самым опасным из которых был брат герцога – кардинал Фердинанд де Медичи. Любопытно, что когда-то они даже были союзниками в придворных интригах, но тогда Бьянка была еще фавориткой, теперь же – официальной супругой правителя Флоренции и, самое главное, собиралась подарить своему мужу наследника. Фердинанда такой поворот событий не устраивал, поскольку он сам рассчитывал занять герцогский престол после смерти бездетного (пока еще бездетного) Франческо.

Ребенок на свет все-таки появился и был наречен Антонио де Медичи, но хитроумный кардинал сделал все, чтобы посеять сомнения в его законном происхождении. Рассказывали, что Бьянка подкупила двух врачей и четырех акушерок, благодаря чему симулировала беременность и роды, ребенка же в нужный момент пронес во дворец в рукаве своей рясы духовник герцогини – францисканец из монастыря Всех святых. Добавляли также, что, когда Бьянка кричала, изображая родовые схватки, кардинал, подозревая недоброе, дежурил перед ее апартаментами. На просьбу герцогини удалиться, поскольку она якобы не хочет, чтобы он слышал ее крики, Фердинанд ответил: «Передайте ее высочеству, что я прошу ее делать свое дело; я буду делать свое».

Чуть позже, он встретил духовника-францисканца и, обнимая, нащупал у него младенца, которого впоследствии и предъявили публике как Антонио де Медичи.

Кто-то вроде бы видел одну из акушерок, участвовавшую в фальшивых родах, а на вопрос: «Где остальные врачи и повивальные бабки?» – давался ответ: «Убиты по приказу герцогини». И хотя все так и оставалось на уровне слухов, кардинал добился своей главной цели – посеял у флорентийцев сомнения в том, что наследник по праву носит фамилию Медичи.

СМЕРТОНОСНОЕ БЛАНМАНЖЕ

События, завершившие противоборство Бьянки и Фердинанда де Медичи, произошли 19 октября 1587 года на загородной вилле флорентийских правителей Поджио-а-Кайано. Герцогская чета пригласила кардинала на охоту, после которой состоялся роскошный ужин.

Бьянка решила попотчевать Фердинанда собственноручно приготовленными пирожными бланманже, но тот упорно отказывался от угощения. В конце концов герцог Франческо решил пошутить: «Уж не думаете ли вы, что это отравлено?» Взял кусок лакомства и сразу же отправил его в рот. Бьянка с окаменевшим лицом съела свою долю, а спустя несколько минут оба супруга почувствовали на себе действие яда. Как можно догадаться, вызывать им врачей Фердинанд не торопился…

Народу было объявлено, что герцог и его супруга скончались от малярии. Тем не менее то, что они умерли в один день и час, не оставляли в факте отравления никаких сомнений. Вступившему на престол Фердинанду де Медичи не хотелось выглядеть братоубийцей, и, тогда, опять-таки посредством сарафанного радио, в ход была запущена версия, призванная представить его действия в наиболее благоприятном свете.

Бьянка вроде бы собиралась отравить кардинала собственноручно приготовленными пирожными, но, когда не ведавший о ее замыслах супруг съел злополучное бланманже, последовала его примеру и фактически совершила самоубийство. Что толкнуло ее на подобный шаг – потрясение от внезапно обрушившейся Божьей кары или осознание того, что после смерти герцога Франческо шансов выжить у нее все равно не останется?

Так или иначе, подобная трактовка событий выглядела достаточно достоверной с психологический точки зрения и, главное, имела определенный нравоучительный характер (по принципу «Не рой другому яму…»).

И все же в произошедшей на вилле Поджио-а-Кайано трагедии много неясного.

Зачем было предлагать кардиналу еду с ядом быстрого действия? Чтобы понаблюдать, как он корчится и зовет на помощь свою свиту (т. е. лишних свидетелей)? Почему, по рассказам, сопровождавших кардинала слуг, почувствовав действие отравы, герцог и Бьянка требовали позвать врачей? Ну, герцог-то понятно, но ведь Бьянка сознательно съела отравленное пирожное? И наконец, почему, по рассказам тех же очевидцев, врачей герцогу все же не позвали? Он ведь не собирался отравлять своего брата…

Впрочем, следует отдать Фердинанду должное. Он не стал расправляться со своим племянником Антонио, а его короткое трехлетнее правление, хотя и не способствовало величию Флоренции, не было и отмечено какими-либо преступлениями.