22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. О своих уже ушедших коллегах, работавших в Большом доме на Литейном в грозные военные годы, корреспонденту «СМ» рассказал полковник ФСБ в отставке Владимир Васильевич Егерев.

– Наши сотрудники Евгений Константинович Минин и Дмитрий Дмитриевич Таевере прошли всю войну на различных должностях и после нее продолжали свою нелегкую и весьма опасную службу, – рассказывает Владимир Васильевич. – Оба они были награждены боевыми орденами СССР, в том числе и орденом Боевого Красного Знамени. Воспоминания о блокадном Ленинграде оставил Леонард Николаевич Гаврилов, который в свои «пятнадцать мальчишеских лет» был награжден медалью «За оборону Ленинграда» за вклад в борьбу с немецко-фашистскими захватчиками.

Страшное лето 41-го

– Спустя годы в мой пересказ могут закрасться некоторые неточности, но в сути своей воспоминания достоверны, – говорит Владимир Егерев. – В конце июня – начале июля 1941 года стал очевиден масштаб катастрофы, надвинувшейся на страну. В Ленинград с инспекцией прибыл маршал Советского Союза Семен Буденный. В числе других объектов он посетил и наше управление. На крыше была установлена зенитная батарея, которую маршал также осмотрел. Когда он осматривал батарею, кто-то из бойцов или командиров поймал невесть откуда прилетевшего большого жука с огромными усами. Высокопоставленный командир взял этого жука и показал Буденному. Прославленный маршал посмотрел и сказал: «А ну-ка, померяемся, у кого усы больше». Стоящие вокруг расхохотались. Всем присутствующим стало очень весело. Тогда никто из стоявших на крыше еще не мог и предположить, что немцы подойдут вплотную к Ленинграду и впереди долгая-долгая война против гитлеровской Германии…

В июле 1941 года следственных работников направили в Таллин для оперативной работы, – продолжает Егерев. – К тому времени уже были потеряны Литва и почти вся Латвия. В Таллине предстояла тяжелая работа, так как на поддержку местных жителей рассчитывать не приходилось. Вскоре поступил приказ о возвращении половины оперативников в Ленинград. Как оказалось, этот приказ разделил наших людей на живых и мертвых. Практически все, кого не вернули в Ленинград, оставались в Таллине до завершения оборонительной операции. Потом их вывозили на кораблях во время знаменитого перехода Балтийского флота в Кронштадт в конце августа 1941 года. Многие из них погибли при потоплении кораблей немецкой авиацией. В последних числах августа 1941 года на причале в Кронштадтском военно-морском порту встречали корабли, прибывшие из Таллина. Многие из сходивших на берег были в одном нательном белье. Они рассказывали, как тонули с кораблем и как были спасены экипажами других кораблей.

В конце сентября 1941 года произошел налет на Кронштадт, в котором располагался Особый отдел Балтийского флота (он назывался Второй отдел управления политической пропаганды Балтийского флота). Сотрудники отдела, выбежав из здания, запрыгнули в вырытые прямо на газоне противовоздушные щели. Примерно в 800 метрах от этого места стоял на якоре линейный корабль «Марат». В него попала бомба немецкого пикирующего бомбардировщика. Раздался мощный взрыв, линкор раскололо пополам. Одна его половина затонула, вторая – осталась на плаву, но лишилась хода. В дальнейшем всю блокаду эта часть линкора использовалась как мощная плавучая батарея.

Ленинградский чекистский футбол

Из-за бомбежек многие ленинградцы оставались без жилья. В подвале управления НКВД были оборудованы спальные места для сотрудников, потерявших жилье. Там же отдыхали и те сотрудники, которые жили далеко. Домой им нужно было ходить пешком, а городской транспорт в это время перестал ходить.

Начиная с октября 1941 года в городе стало совсем плохо с продовольствием. Сухопутная связь Ленинграда с Большой землей прервалась уже в начале сентября. Продовольствие приходило в город на небольших кораблях по Ладоге, несмотря на осенние штормы и бомбежки немецкой авиации. Конец 1941 года в Ленинграде был самым тяжелым – «125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам…». Запасов продовольствия в управлении практически не было, но сотрудники все же получали скудный паек: консервы, жиденькую кашу, отвар из сушеной картошки или морской капусты. Чтобы предотвратить цингу, весной 1942 года сотрудникам управления стали давать отвар хвои, он являлся наиболее доступным витамином С.

В мае 1942 года ленинградские чекисты организовали футбольный матч. Готовили его в большом секрете. Он состоялся на стадионе «Динамо». Участниками и зрителями были только сотрудники управления. После тяжелейшей блокадной зимы игроки еле бегали по полю, но это было неважно. Гораздо важнее оказалось другое: по всему миру из осажденного города прозвучал радиорепортаж о футбольном матче. Жителям города он прибавил сил и уверенности в грядущей победе над врагом. Страна узнала о том, что Ленинград не умирает, если там играют в футбол!

Не учли советской бдительности

После того как авантюрный гитлеровский план «молниеносной» войны провалился и надежды на непрочность советского тыла потерпели крах, немецкая разведка значительно перестроила и активизировала работу по заброске своей агентуры в наши тылы. Большая роль была отведена подготовке и переброске в наши тылы террористов и диверсантов. Обученные агенты перебрасывались или на парашютах с самолетов, или переходили линию фронта так называемой «зеленой тропой». Они были снабжены оружием и портативными радиоустановками для передачи собранных сведений.

– Чтобы попасть в Ленинград, немецкие разведчики нередко перебрасывались за сотни километров от нас, а затем окружными путями пытались проникнуть в город, – рассказывает Егерев. – Немцы тщательно обучали своих агентов умению ориентироваться в незнакомой обстановке, снабжали их фиктивными командировочными, проездными и другими документами для свободного передвижения по нашим тылам.

Так, например, в Ленинграде были арестованы два диверсанта немецкой разведки. Они по указанию из Берлина присоединились к партизанскому отряду, выдав себя за бежавших из плена красноармейцев. С этим партизанским отрядом они вышли из тыла, а затем прибыли в Ленинград. Здесь, в городе, они приступили к вербовке. Метод вербовки у них был простой. Зная, у кого остались родственники на оккупированной территории, они ставили вопрос так: «Если хочешь, чтобы твоему отцу и матери хорошо жилось у немцев, то помоги нам в нашем деле. Не поможешь, тогда простись навсегда с отцом и матерью». Эти диверсанты были арестованы и расстреляны.

Были пойманы и три парашютиста, приземлившиеся в Ленинградской области. Они должны были собирать сведения о дислокации частей Красной армии, узнать фамилии командиров этих частей, номера полевых почт, а также путем личного наблюдения установить количество и характер грузов, следующих по прифронтовым дорогам. Все эти сведения должны были по радио передаваться в штаб немецких войск. Шпионы были одеты в форму советских офицеров и снабжены умело сфабрикованными документами.

– Они учли, казалось бы, все, кроме бдительности советских людей, – рассказывает Владимир Васильевич. – Когда на станцию прибыл пассажирский поезд и из вагона вышел некий «лейтенант», один из местных граждан обратил внимание на одну деталь в одежде этого «лейтенанта». Звездочки на его погонах были необычно яркими (вскоре выяснилось их «несоветское» происхождение). Хотя предъявленные «лейтенантом» документы, казалось, были в полном порядке, на его лице появились едва заметные признаки беспокойства.

– А где твои друзья, где рация? – неожиданно спросили его.

Не ожидавший, видимо, подобного вопроса, «лейтенант» растерялся и упавшим голосом произнес:

– Там, в вагоне…

В вагоне действительно сидели еще два шпиона, которые везли с собой портативную радиоустановку.

Наряду с немецкими шпионами, пробирались в город и финские шпионы и диверсанты. Так, некая финка сумела в свое время пройти через линию фронта и пробраться в Дудергоф, где она встретилась со своим отцом, служившим у немецкого офицера в качестве конюха. Офицер дал ей задание вернуться в Ленинград, чтобы собрать нужные немцам сведения. Она проникла в город и добывала важные данные, которые требовались от нее немецким командованием. Она пыталась вербовать агентуру среди знакомых ей финнов. При попытке вернуться к немцам она была задержана.

Живший до войны в одном из пригородов Ленинграда финн охотно пошел на службу в фашистскую разведку и, перейдя линию фронта, поступил молотобойцем на один из заводов, где он раньше работал. Ему было поручено установить связь с другим финном. И оба шпиона стали действовать совместно. Они собирали сведения о работе оборонного завода. Бдительность советских бойцов разоблачила вражеских агентов, при попытке обратного перехода линии фронта шпион был арестован.

Отступая из пределов Ленинградской области, немцы всеми способами стремились оставить своих агентов в нашем тылу. Им было дано задание совершать диверсионные и террористические акты, взрывать жилые здания и важные объекты, вести профашистскую пропаганду. Немецкая агентура стремилась попасть в город под видом партизан или выдавая себя за жителей освобожденных районов, едущих к родственникам в Ленинград.

В борьбе на секретном фронте самым важным было, как не раз подчеркивал начальник Ленинградского управления НКВД во время войны, комиссар государственной безопасности 3-го ранга Петр Николаевич Кубаткин: «Бдительность, зоркость, настороженность должны мы противопоставить всем проискам врага, разоблачить всех его лазутчиков, под какой бы маской они ни прятались»

Дата публикации: 8 июля 2019