Это рассказ об одной из первых, если не о самой первой попытке угона самолета на территории бывших республик бывшего Советского Союза. Часть архивов туркменского республиканского КГБ (ныне КНБ) была рассекречена уже после развала СССР, и эта история на страницах союзной печати никогда не публиковалась.

1 мая 1978 года самолет Ил-18 Туркменского управления гражданской авиации выполнял рейс 5203 по маршруту Ашхабад — Минеральные Воды. Загрузка борта была неполной: первый салон пустовал, во втором — 58 пассажиров, в том числе трое детей. Минут через десять после взлета, когда лайнер набрал высоту 6 500 метров, к одному из пассажиров обратился длинноволосый парень, одиноко сидевший в последнем ряду второго салона:
— Передайте стюардессе записку.
— А ты что, сам не можешь это сделать? — спросил пассажир.
— Не могу, я очень плохо себя чувствую.

Парень действительно был бледен и держался рукой за горло. Пассажир взял записку и направился к первому салону. В кухне он встретил бортпроводника:
— Вам просили передать записку.
— Кто?
— Какой-то парень. Сказал, что плохо себя чувствует.

«Странно, подумал бортпроводник, если человеку плохо, почему он не воспользовался кнопкой вызова стюардессы, а стал писать записку»? Он развернул клочок бумажки и тут же спросил пассажира:
— Где он?
— Во втором салоне, последний ряд. Длинноволосый такой, худой.
— Хорошо, возвращайтесь на место.

Бортпроводник слегка отодвинул занавеску, разделяющую салоны, оглядел последний ряд, задернул шторку и постучал в дверь пилотской кабины условным стуком.
— В самолете человек с пистолетом и гранатой, — взволнованно сказал он открывшему дверь второму пилоту. — Вот записка...

«Если ты не полетишь в Иран, я перестреляю всех, а потом взорву самолет» — было сказано в записке.

«Что это: дурацкий розыгрыш пьяного пассажира или реальная угроза?» — подумал второй пилот. О попытках угонов самолетов летчики уже были наслышаны, но на практике столкнулись с подобной ситуацией впервые. Как правило, самолеты похищались где-то за рубежом иностранными террористами. В Советском же Союзе не была отработана методика переговоров с хайджекерами, только-только создавались антитеррористические группы по освобождению заложников в угнанных самолетах, разрабатывались правила поведения экипажа в экстремальных условиях. Правда, пилотам уже выдавались перед полетом пистолеты, но они относились к оружию как к ненужной бутафории, считая, что если когда-нибудь и заведется в самолете террорист, то где-нибудь в другой стране, а не на территории тихой и спокойной среднеазиатской республики.

И вот теперь эта записка. Как быть? Командир корабля сразу связался с ашхабадским авиадиспетчером, запросил инструкции. Тот, сам не зная, что делать, позвонил в КГБ Туркменской ССР. День, напомню, был праздничный, и руководства на месте не оказалось. А время шло, нужно было что-то предпринимать. Ни о каком Иране не могло быть и речи, хотя до иранской границы расстояние было в несколько раз меньше, чем до Минеральных Вод. В то время между Советским Союзом и другими государствами еще не было подписано соглашение о выдаче угонщиков, поэтому попытки хайджекинга должны были пресекаться любыми путями, чтобы советский самолет не оказался на иностранной территории. Посоветовавшись с диспетчером, командир корабля принял решение возвращаться в Ашхабад.

Пока летчики совещались, угонщик, проявляя нетерпение, стал действовать. Пригрозив одному из пассажиров убийством, он передал с ним экипажу новую записку: «Если командир немедленно не повернет на юг и не полетит в Иран, через пять минут буду убивать по одному человеку, а потом взорву самолет».

Командир передал второму пилоту свой табельный «Макаров» и сказал: «Попробуй с ним переговорить. Если не получится, действуй по обстановке». Они оба понимали, что значит «действовать по обстановке». Это значит обезвредить террориста, у которого в руках пистолет и граната. И способ здесь только один — уничтожить его. Но легко сказать — уничтожить. Одно дело попугать оружием, другое — выстрелить в живого человека. Пусть и в преступника, но в живого человека. Пилот загнал патрон в патронник, снял пистолет с предохранителя, засунул его за пояс, застегнул китель, закрыл за собой дверь пилотской кабины и двинулся навстречу автору записок, надеясь в душе на благополучный исход.

Угонщик стоял в конце второго салона, держа в правой руке пистолет, а в левой гранату. Когда до парня оставалось три-четыре шага, он остановил пилота: «Стой там, иначе буду стрелять».

Пилот волновался не меньше угонщика: не каждый день оказываешься лицом к лицу с вооруженным преступником, да еще в воздухе, в замкнутом пространстве, зная, что и бежать некуда и помощь ниоткуда не придет. А за твоей спиной десятки пассажиров, дети, за жизни которых ты несешь полную ответственность. Присев на ручку кресла, пилот как можно спокойнее спросил, стараясь завязать непринужденный разговор:
— Ну что, куда летим?
— Вы что, не получили записку? Там же ясно сказано — в Иран. Иначе взорву самолет.
— Послушай, приятель, ну зачем тебе это нужно? Давай спокойно поговорим... — начал было пилот, но парень прервал его:
— Все, разговор окончен. Быстро в кабину и на юг.

По истерическому тону террориста, по его полубезумному взгляду пилот понял, что парень не в себе и дальнейшие переговоры бессмысленны. Что же делать? Резко выхватить пистолет? Но для этого нужно расстегнуть китель. Угонщик напряжен, малейшее резкое движение, и он может выстрелить или, хуже того, бросить гранату.
— Что ж, в Иран, так в Иран...

Пилот поднялся и, стараясь замедлить шаги, пошел в кабину на ходу соображая, что еще можно предпринять. В этот момент самолет, меняя курс, дал резкий крен. Пилот обернулся: парень, потеряв равновесие, взмахнул руками. Все, что произошло дальше, уложилось в несколько секунд. Пилот мгновенно выдернул из-за пояса пистолет и стал стрелять до тех пор, пока не кончилась обойма. Парень упал. Пилот подбежал, чтобы обезоружить его, но террорист уже не двигался. Рядом с ним валялась граната с невыдернутой чекой. Как потом оказалось, граната была учебно-спортивной с приделанной к ней самодельной чекой. На кресле, где сидел угонщик, лежала раскрытая толстая книга «Похождения бравого солдата Швейка» с вырезанной в страницах выемкой под пистолет.

Через несколько минут самолет приземлился в Ашхабаде. Полет продолжался всего полчаса. Уже следующим рейсом пассажиры улетели в Минводы.

Личность убитого была установлена сразу — Скубенко Алексей, 20 лет, москвич. Но предстояло еще выяснить: действовал ли он один или был сообщник, мотивы угона и многое другое. Для расследования этого преступления была создана группа из сотрудников КГБ Туркменской ССР, которая работала в Москве и в Ашхабаде. Было опрошено около двухсот человек — пассажиры, работники аэропортов, знакомые Скубенко, его родители.

Вот что удалось узнать: Алексей Скубенко с раннего детства был замкнут, нелюдим, эгоистичен. В школе учился кое-как, из всех предметов предпочитал географию. После окончания восьми классов поступил в Московский радиотехнический техникум, но на третьем курсе был исключен за неуспеваемость. Устроился на завод «Нефтеприбор», проработал полгода и уволился. Следующие два года вообще нигде не работал, ушел из дома, жил у тетки, с родителями не общался.

За год-полтора до трагедии Скубенко стал жаловаться на головные боли. У него появились странности в поведении: раздражительность, упрямство, молчаливость. В 1977 году райвоенкомиссия направила его на медицинскую экспертизу в психиатрическую больницу им. Кащенко, где врачами был поставлен диагноз — психопатоподобный синдром, подозрение на вялотекущую шизофрению, в связи с чем призыв был отсрочен на год. Посмертная психиатрическая экспертиза подтвердила, что Скубенко страдал шизофренией и попытку угона совершил в болезненном состоянии, когда не мог руководить своими действиями и отдавать себе в них отчет.

По словам матери Алексея, она не раз видела, как сын внимательно разглядывает географический атлас. Знакомые Скубенко по техникуму рассказывали, как он жаловался: «В этой стране жить нельзя, надо отсюда бежать», и однажды показал миниатюрный пистолет-пугач.

26 апреля 1978 года Скубенко прибыл из Москвы в Ашхабад рейсом 701. Попытка захватить самолет у него была еще тогда. Стюардесса и пассажиры 701-го впоследствии рассказывали, что длинноволосый парень усиленно пытался занять место в заднем ряду второго салона, но ему помешали. По фотографии они опознали Скубенко.

Пять дней он провел в ашхабадском аэропорту, по три раза на день подходил к кассам — билетов на Москву не было. Возможно, он хотел повторить попытку на обратном пути. Впрочем, можно только гадать, какие мысли крутились в его больной голове. Питался он, вероятно, на деньги, вырученные от продажи коллекционных монет, прихваченных из дома. Часть монет была обнаружена у него в кармане. Потом решил: какая разница куда лететь, ведь домой он все равно возвращаться не собирался. И тогда Скубенко взял билет на Минводы.

Трудно сказать, почему он выбрал именно Иран. Может быть, рассчитывал, что оттуда будет легче перебраться в другую страну? Кто знает...

Интересовал следствие и такой вопрос: как Скубенко удалось пронести в самолет пистолет и гранату? Сообщника у него, как выяснилось, не было, значит получить эту бутафорию, миновав спецконтроль, он не мог. Проведенный в Ашхабаде и в Москве следственный эксперимент показал, что стационарный металлоискатель при прохождении пассажира с пистолетом, вложенном в книгу, не срабатывает. Это уже потом металлоискатели усовершенствовали так, что они стали реагировать даже на фольгу в пачке сигарет, но ко времени описываемых событий металлодетектор можно было обмануть, пронеся мимо него достаточное количество оружия, чтобы хорошенько пугнуть и Аэрофлот, и антитеррористические службы. Слава богу, что террористов тогда было раз-два и обчелся.

Родителям Скубенко направили телеграмму о гибели Алексея, но никто из родственников не приехал, чтобы забрать его тело. Террорист-неудачник похоронен на одном из ашхабадских кладбищ, но точное место захоронения не знает никто. От него остались лишь книга «Похождения бравого солдата Швейка» и миниатюрный пистолет-хлопушка «Лиллипут» калибра 6,35 мм, которые, может быть, до сих пор хранятся где-то в недрах архива Комитета национальной безопасности Туркменистана.