В наши дни стало хорошим тоном утверждать, что Россия является родиной террора, и ссылаться на народовольцев, левых эсеров и большевиков. Однако давно пора внести в этот вопрос ясность. Для начала, не углубляясь в древнюю историю и рассказы о жутких убийцах-ассасинах, напомним, что слово террор – французское и в переводе означает страх, ужас. В прежние времена говорили, что оно вошло в обиход во времена Великой французской революции и означало «систему правления, основанную на истреблении враждебных республике лиц, длившуюся с апреля 1793 года по июль 1974 года» («Словарь иностранных слов» 1916 года издания). Так что корни «белого террора» Бурбонов 1815 года, сталинско-ежовско-бериевского 30-х годов ХХ века, равно как гитлеровского в Германии, полпотовского в Камбодже и других злодеев – рангом пониже. Но русский дореволюционный террор никак не подпадает под «систему правления». В то же время он не имеет ничего общего с террором современным. Попробуем разобраться в этом.

К ИСТОРИИ ВОПРОСА

Отличие русского террора от упомянутой выше «системы правления» как раз в том и заключается, что он был направлен не на устрашение народа Российской империи, а на устранение совершенно конкретных лиц, стоявших у власти. В этом плане наш, отечественный террор можно назвать тираноборческим – в отличие от террора, выросшего на почве воинствующего сектантства (в качестве примера можно привести нынешних «защитников ислама», или ваххабитов). Русский терроризм не был напрямую связан с экономическими причинами, а также его участников не вдохновлял комплекс Герострата. А ведь многие душевно неустойчивые террористы руководствовались именно им. Современные средства массовой информации взяли на вооружение весьма сомнительный лозунг: «Самая хорошая новость – плохая новость!» И такой подход наносит значительный ущерб моральному здоровью нации.

Фактически русский тираноборческий терроризм родился 4 апреля 1866 года, когда Дмитрий Каракозов стрелял в императора Александра II. Когда толпа принялась избивать незадачливого террориста, он крикнул в нее: «Дурачье, ведь я для вас же, а вы не понимаете!» Забота о народе подтолкнула его к цареубийству.

К тому же он наверняка читал знаменитую прокламацию «Молодая Россия», сочиненную в 1862 году Петром Заичневским во время отсидки в орловском полицейском участке. Этот текст с невероятной силой воздействовал на молодых народников, призывая их к смертельной борьбе с самодержавием.

«МОЛОДАЯ РОССИЯ»

Вот несколько отрывков из текста Заичневского, написанного ровно полтора века тому назад: «...Россия вступает в революционный период своего существования. Проследите жизнь всех сословий, и вы увидите, что общество разделяется в настоящее время на две части, интересы которых диаметрально противоположны и которые, следовательно, стоят враждебно одна к другой. Снизу слышится глухой и затаенный ропот народа, угнетаемого и ограбляемого всеми, у кого в руках есть хоть доля власти, – народа, который грабят чиновники и помещики, грабит и царь... Сверху над народом стоит небольшая кучка людей довольных, счастливых... Между этими двумя партиями издавна идет спор – спор, почти всегда кончавшийся не в пользу народа... Выход из этого гнетущего, страшного положения, губящего современного человека и на борьбу с которым тратятся его лучшие силы, один – революция, революция кровавая и неумолимая, революция, которая должна изменить радикально все, без исключения, основы современного общества и погубить сторонников нынешнего порядка. Мы не страшимся ее, хотя и знаем, что прольется река крови, что погибнут, может быть, и невинные жертвы. Мы предвидим все это и все-таки приветствуем ее наступление; мы готовы жертвовать лично своими головами, только пришла бы поскорее она, давно желанная».

А вот прямо-таки прозорливые слова: «Мы требуем изменения современного деспотического правления в республиканский – федеративный союз областей, причем вся власть должна перейти в руки Национального собрания и Областных собраний. Национальное собрание должно состоять из выборных от всех областей, и Областные – из представителей каждой области... Каждой области предоставляется право по большинству голосов решить вопрос о том, желает ли она войти в состав федеративной республики или нет. Что касается Польши и Литвы, то они получают полную самостоятельность».

Но автор, стремившийся к демократическому устройству страны, приходит к жесткому выводу: свергнуть самодержавие можно только силой! «Скоро, скоро наступит день, когда мы распустим великое знамя будущего, знамя красное, и с громким криком: «Да здравствует социальная и демократическая республика России!» – двинемся на Зимний дворец истребить живущих там. Может случиться, что дело кончится одним истреблением императорской фамилии, то есть какой-нибудь сотни, другой людей, но может случиться и что, вернее – что вся императорская партия, как один человек, встанет за государя, потому что здесь будет идти вопрос о том, существовать ей самой или нет. В этом последнем случае с полной верою в себя, в свои силы, в сочувствие к нам народа, в славное будущее России, которой выпало на долю первой осуществить великое дело социализма, мы издадим крик: «В топоры!» и тогда... тогда бейте императорскую партию не жалея, как не жалеет она нас теперь, бей на площадях, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и селам. Помни, что кто будет не с нами, тот будет против; кто против, тот наш враг, а врагов следует уничтожать всеми способами».

НАЧАЛО БОЛЬШОГО ТЕРРОРА

После прокламации Заичневского и выстрела Каракозова в России выросла первая волна политического террора. Это произошло вопреки тому, что вся так называемая «прогрессивная общественность», во главе которой стоял Александр Иванович Герцен, резко осудила покушение на императора. Но – кровавый жребий был брошен! Революционные настроения молодежи оседлал Сергей Нечаев, организовавший в 1869 году тайное общество «Народная расправа». История убийства студента Иванова, отказавшегося подчиниться диктату Нечаева, на десять лет отрезвила молодых революционеров, и в стране наступило некоторое затишье.

В 1878 году его оборвали два выстрела Веры Засулич в петербургского градоначальника Федора Федоровича Трепова. Причиной покушения послужило приказание градоначальника выпороть арестованного народника Алексея Боголюбова за то, что во время прогулки во дворе гауптвахты тот отказался снять шапку перед начальством. Суд присяжных оправдал Засулич, руководствуясь «гуманным» покушением, а также тем, что Трепов, нарушивший закон об отмене телесных наказаний, выжил после ранения.

Вслед за Верой Засулич в террор окунулись и другие народовольцы. Последовали покушения на главу одесской жандармерии барона Гейкинга, на киевского прокурора Котляревского, на агента сыскной полиции Никонова. 4 августа 1878 года член «Земли и воли» Сергей Михайлович Кравчинский совершил дерзкое покушение: в самом центре Петербурга он заколол кинжалом шефа жандармов генерал-адъютанта Мезенцева.

Революционный террор не просто продолжился в следующем году – члены партии «Народная воля», организовавшейся после раскола «Земли и воли», устроили настоящую охоту за императором Александром II. Именно на этом этапе развития террористической деятельности появились первые совершенно невинные жертвы: во время взрыва, устроенного в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года Степаном Халтуриным, погибли 11 нижних чинов лейб-гвардии Финляндского полка, отличившихся в недавней русско-турецкой войне, 56 солдат были ранены – в тот день они несли караульную службу в царской резиденции.

Апофеозом охоты на императора стал взрыв бомбы на набережной Екатерининского канала (ныне канал Грибоедова). Народовольцы были уверены, что угнетенный народ поднимется на борьбу с самодержавием, но этого не случилось. Не сработал и ультиматум, предъявленный ими новому императору, Александру III: «Или революция, совершенно неизбежная, которую нельзя предотвратить никакими казнями, или добровольное обращение верховной власти к народу. В интересах родной страны, ...во избежание тех страшных бедствий, которые всегда сопровождают революцию, Исполнительный комитет обращается к вашему величеству с советом избрать второй путь». Сработал «первый путь», и волна революционного террора пошла на спад. Виной тому был не только испуг и неприятие террора народными массами, но и уверенная работа полицейского аппарата: завербованный участник Военного центра «Народной воли» Сергей Дегаев сдал остатки уцелевших руководителей партии, а по империи прокатилась волна политических процессов, к которым привлекли около двух тысяч народовольцев. Это был разгром.

ТРЕТЬЯ ВОЛНА НАЧАЛА ВЕКА

Третью волну жестокого терроризма породила слабость и нерешительность Николая II и его чиновников, так и не отважившихся провести в России необходимые экономические и политические реформы. Не удалось верхушке и преодолеть кризис с помощью «маленькой победоносной войны» с Японией: жестокое поражение только усилило революционные, а точнее – бунтарские настроения народных масс. К тому же качественно изменился и социальный состав революционеров-террористов: если раньше в борьбу за светлое будущее вступали в основном люди образованные и интеллигентные из числа разночинцев и даже принадлежащие к дворянскому сословию, то теперь основную массу составляли рабочие и мастеровые из обедневших крестьян, перебравшиеся в города в поисках заработка, женщины, стремящиеся к полной «эмансипации», а также немалое число национальных меньшинств – евреев, поляков, кавказцев и прибалтов.

Как утверждают специалисты, не менее половины всех терактов первого десятилетия ХХ века совершили именно рабочие. Основными идейными вдохновителями стали эсеры – члены левого крыла партии социалистов-революционеров. Показательно, что треть их боевой организации составляли женщины! Видимо, пример Веры Засулич оказался заразительным. Вот далеко не полный список жертв террора, развязанного в начале ХХ века:

* 14 февраля 1901 года убит министр народного просвещения Николай Боголепов, старательно подавлявший студенческие волнения;

* 15 апреля 1902 года убит министр внутренних дел Дмитрий Сипягин, охотно применявший карательные меры к участникам рабочего и студенческого движений;

* 6 мая 1903 года убит губернатор Уфы Николай Богданович, ранее возглавлявший Главное тюремное управление МВД, а в губернаторской должности санкционировал расстрел демонстрации в Златоусте, в результате чего погибли 69 человек, а более 250 были ранены;

* 3 июня 1904 года смертельно ранен генерал-губернатор Финляндии Николай Бобриков, проводивший политику русификации автономии;

* 15 июля 1904 года убит министр внутренних дел Вячеслав Плеве. Говорят, что именно ему принадлежала фраза о необходимости маленькой победоносной войны, «чтобы удержать Россию от революции»;

* 4 февраля 1905 года убит московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович, в «активе» которого значится не только трагедия на Ходынском поле. Вот что писал о нем депутат Госдумы первого созыва кадет Виктор Обнинский: «Этот сухой, неприятный человек, уже тогда влиявший на молодого племянника, носил на лице резкие знаки снедавшего его порока, который сделал семейную жизнь жены его, Елисаветы Федоровны, невыносимой и привел ее, через ряд увлечений, естественных в ее положении, к монашеству»;

* 28 июня 1905 года застрелен московский генерал-губернатор Павел Шувалов, сторонник жесткой политической линии;

* 22 ноября 1905 года убит военный министр Виктор Сахаров;

* 16 января 1906 года убит начальник штаба Кавказского военного округа генерал-майор Федор Грязнов;

* 25 марта 1906 год убит губернатор Твери Павел Слепцов;

* 23 апреля 1906 года убит заведующий охраной московского генерал-губернатора Дубасова граф Сергея Коновицын;

* 16 июля 1906 года застрелен генерал-майор Сергей Козлов;

* 21 июля 1906 года убит самарский губернатор Иван Блок;

* 13 августа 1906 года убит генерал-майор Георгий Мин;

* 18 сентября 1906 года убит генерал-майор Иван Ринкевич;

* 21 сентября 1906 года смертельно ранен губернатор Симбирска Константин Старынкевич;

* 9 декабря 1906 года застрелен член Государственного совета граф Алексей Игнатьев;

* 15 декабря 1906 года убит губернатор Омска Николай Литвинов;

* 27 декабря 1906 года убит главный военный прокурор России Владимир Павлов;

* 3 января 1907 года застрелен генерал-майор Владимир фон дер Лауниц;

* 25 января 1907 года убит губернатор Пензенской губернии Сергей Александровский;

* 13 августа 1907 года убит начальник Петербургской одиночной тюрьмы Анатолий Иванов;

* 15 октября 1907 застрелен начальник Главного тюремного управления Александр Максимовский...

Нетрудно заметить, что террористические акты, совершенные в России до Февральской революции 1917 года, носили строго индивидуальный, целенаправленный характер. Отдельные исключения, типа взрыва в Зимнем дворце и покушения на Столыпина в его загородной резиденции, только подчеркивают их указанный выше характер.

Иностранные специалисты подсчитали, что только с октября 1905 по октябрь 1906 года в Российской империи убили и ранили 3611 государственных чиновников, общее же число жертв «революционного периода» превысило 9000 человек.

«ДРУГИЕ» ТЕРРОРИСТЫ

Было бы неверно обвинять в разгуле российского терроризма только эсеров-боевиков. Свою лепту в кровавую борьбу с самодержавием внесли и большевики. В начальный период революции 1905 года при ЦК РСДРП(б) была создана так называемая «Боевая техническая группа», во главе которой стоял Леонид Красин. Этот период его деятельности довольно красочно описал Василий Аксенов в романе «Любовь к электричеству», вышедшем в серии «Пламенные революционеры» еще в 1969 году. Под руководством Красина не только закупалось оружие для революционеров за рубежом, но и изготавливались в России взрывные устройства и прочие средства борьбы как с армией и полицией, так и для использования в террористических актах.

Боевые организации большевиков особенно прославились так называемыми «эксами», то есть операциями по экспроприации денежных средств у частных лиц и правительственных организаций, что есть элементарный грабеж. Руководствуясь давним выражением Никколо Маккиавели «Il fine giustifica i mezzi», то есть «цель оправдывает средства», ни большевики, ни эсеры не стеснялись добывать «деньги для революции» нечестным способом. Ильич в октябре 1905 года создал внутри ЦК, в котором большинство составляли меньшевики, особую группу под названием «Большевистский центр». В нее входили, кроме Ленина, Леонид Красин и Александр Богданов. Последний вскоре отошел от политики и в 1909 году был исключен из РСДРП(б).

Большевистский центр организовывал ограбления касс, банков, поездов, капиталистов. Самым знаменитым «эксом» стало ограбление двух почтовых карет в Тифлисе (Тбилиси), которое принесло большевикам 250 000 полновесных российских рублей – огромная сумма! То, что погибли пять человек из охраны, трое были ранены и, к тому же, пострадали шестнадцать прохожих, было не так уж важно. Кстати, Кавказ в то время был благодатным краем для «эксов». Общее руководство ими осуществлял Иосиф Джугашвили, а непосредственным исполнителем был Симон Тер-Петросян, известный как Камо, которого Владимир Ильич считал «человеком совершенно исключительной преданности, отваги и энергии».

Тифлисский «экс» был наиболее масштабным, но и другие регионы старались не отставать от передовиков. Так, в 1909 году на уральской станции Миасс большевики «взяли» в почтовом вагоне 60 000 рублей и 24 килограмма золота, при этом погибли семеро охранников. Ленин утверждал: «Принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказываться от террора. Это – одно из военных действий, которое может быть вполне пригодно и даже необходимо в известный момент сражения, при известном состоянии войска и при известных условиях». Далее – еще сильнее: «Хорошо ли, что народ применяет такие незаконные, неупорядоченные, непланомерные и несистематические приемы борьбы, как захват свободы, создание новой, формально никем не признанной и революционной власти, применяет насилие над угнетателями народа? Да, это очень хорошо. Это – высшее проявление народной борьбы за свободу».

РОЛЬ ТЕРРОРА В ИСТОРИИ СТАРОЙ РОССИИ

По оценкам некоторых западных историков, российские революционеры того периода представляли собою «некий симбиоз радикала и уголовника», не обремененного никакой моралью. Таким образом, по их мнению, «изнанка» революционной жизни России превратилась в ее «лицевую сторону». Такое отношение к сложной истории нашей страны вполне устраивает современных западных идеологов конца минувшего века, видевших в нашей стране исключительно «империю зла». При этом они забывают – или не желают – давать историческую оценку обстоятельств, определявших в то время развитие российского общества, действуя совершенно в духе Карла Маркса, который писал: «Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть роль раба, ставшего господином. Впоследствии Петр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина, которому Чингизхан завещал осуществить план завоевания мира». А во время Крымской войны он призывал давших ему приют англичан: «Кронштадт и Петербург необходимо уничтожить... Без Одессы, Кронштадта, Риги и Севастополя с эмансипированной Финляндией и враждебной армией у врат столицы... что будет с Россией? Гигант без рук, без глаз, могущий только пытаться поразить своих противников слепым весом».

И совершенно противоположна оценка русского дореволюционного терроризма, данная Альбером Камю, писателем, нобелевским лауреатом, выдающимся мыслителем ХХ века и вовсе даже не марксистом, в эссе «Бунтующий человек»: «Всю историю русского терроризма можно свести к борьбе горстки интеллектуалов против самодержавия на глазах безмолвствующего народа. Их нелегкая победа в конечном счете обернулась поражением. Но и принесенные ими жертвы и самые крайности их протеста способствовали воплощению в жизнь новых моральных ценностей, новых добродетелей, которые по сей день противостоят тирании в борьбе за подлинную свободу... Взрывая бомбы, они, разумеется, прежде всего стремились расшатать и низвергнуть самодержавие. Но сама их гибель была залогом воссоздания общества любви и справедливости, продолжением миссии, с которой не справилась церковь. По сути дела, они хотели основать церковь, из лона которой явился бы новый Бог».

Террор, конечно, явление ужасное и не имеющее права на существование. Однако «дореволюционный» русский терроризм отличается от нынешнего, носящего не тираноборческий характер, а направленного на устрашение противников, которых он видит в инакомыслии, иноверчестве, в отличном цвете кожи и в других отличиях. Запугать тех, кто думает, живет и молится иначе, – вот его единственная цель, преследующая уничтожение «инаких». Вот такой терроризм требует безоговорочного осуждения.