Роммель был самым молодым и, вероятно, самым талантливым фельдмаршалом Третьего рейха. Национальный герой, кумир подчиненных и любимец фюрера пользовался в Германии огромной популярностью. И все же очевидная преступность режима, которому он служил, вполне могла бы перечеркнуть личные достоинства самого Роммеля, если бы не финал его жизни…
Примкнув к антигитлеровскому заговору, фельдмаршал всерьез собирался изменить ход истории, и только обычная для войны случайность загнала «лиса пустыни» в капкан, из которого он так и не смог выбраться.

«ОН БЫЛ ВОПЛОЩЕНИЕМ ДУХА ВОЙНЫ»

Эрвин Роммель родился 15 ноября 1891 года в швабском городе Хейденгейме. В детстве он не выделялся из среды сверстников ни дарованиями, ни какими-либо особенностями характера. Нечто необычное проявилось в нем только в 18-летнем возрасте, когда, вопреки желанию отца – директора гимназии, Эрвин решил выбрать военную карьеру.

Офицерская среда представляла собой довольно закрытую касту, комплектовавшуюся в основном родовитыми дворянами, и от юноши, предки которого были либо интеллигентами, либо бюргерами, подобный шаг требовал определенной решительности. Но Роммель чувствовал свою судьбу и лучше других знал свои способности.

Вступив в армию на правах соискателя офицерского звания, он прошел все чины – от рядового до лейтенанта. И все же в обычное мирное время без связей и покровителей Эрвин никогда карьеры не сделал бы. Начавшаяся Первая мировая война стала его счастливым шансом. Как писал о Роммеле английский генерал Д. Янг: «С того момента, как он впервые попал под обстрел, в нем проснулся хищник: хладнокровный, коварный, безжалостный, не знающий усталости, сообразительный и на редкость бесстрашный». Описание его подвигов могло бы составить сюжет отдельного военно-приключенческого романа. Приняв командование горно-егерским батальоном, он прославился дерзкими, на грани фола, операциями в Румынии и Италии. Однако звездным часом Роммеля стали события осени 1917 года на реке Изонцо. Отбив очередное наступление итальянцев, возглавляемые им германские егеря прорвались в тыл неприятеля и с вдесятеро меньшими силами взяли в плен 150 офицеров и 9 тысяч солдат противника.

«РЫЦАРЬ АПОКАЛИПСИСА»

Имя молодого офицера приобрело широкую известность, и, чтобы уберечь его от возможной гибели, Эрвина перевели на штабную работу. Затем, уже после разгрома Германии, он стал одним из немногих счастливцев, оставшихся в сильно сокращенной немецкой армии, и в 1930 году получил звание майора.

Годом ранее супруга Люси (урожденная Моллен) родила ему сына Манфреда. Семейная жизнь Роммеля не давала каких-либо поводов для пересудов, что, разумеется, было лишним плюсом при продвижении по карьерной лестнице.

Еще одним плюсом оказалась написанная им работа «Пехота атакует», ставшая одной из настольных книг Адольфа Гитлера. Придя к власти, лидер нацистов покровительствовал Роммелю, сделав его начальником пехотной школы и по совместительству командиром «батальона личного сопровождения фюрера». Но, как только над Европой нависла угроза новой войны, Эрвин решил вернуться в строй, и когда Гитлер поинтересовался, какой частью он хотел бы командовать, попросил себе танковую дивизию. Как вспоминал сам Роммель: «Это была довольно нескромная просьба с моей стороны. Ведь я не имел никакого отношения к бронетанковым войскам, и, кроме меня, имелось достаточно офицеров, у которых были более веские основания требовать для себя командования».

Однако он знал, что просил, прекрасно понимая, какую роль в будущей войне станут играть танки. В короткое время его дивизия из худшей превратилась в лучшую в «панцерваффе» и в 1940 году во время французской кампании установила рекорд по количеству взятых трофеев (450 танков) и пленных (100 тысяч). Еще один рекорд был установлен 16 июня, когда танки Роммеля прошли 200 миль за одни сутки, установив полный контроль над Атлантическим побережьем Франции.

Один из пленных французских генералов честно признал, что «по сравнению с нами вы действовали слишком быстро», а британцы прозвали своего грозного противника «рыцарем Апокалипсиса». Правда, вскоре это его прозвище было вытеснено другим…

«ЛИС ПУСТЫНИ»

В декабре 1940 года британские «Силы Западной пустыни» под командованием Ричарда О’Коннора нанесли поражение итальянским войскам в Северной Африке. Гитлер пришел на помощь союзникам, отправив к ним Африканский корпус Роммеля. Сразу же после своего появления в Ливии германский военачальник продемонстрировал итальянцам, как воюют настоящие профессионалы. Всего за месяц немцы вернули все, что было потеряно, за исключением Тобрука, в котором намертво засела 9-я австралийская дивизия. О’Коннор и его преемник на посту командующего «силами Западной пустыни» Филипп Ним оказались в плену, а удержать фронт британцы смогли только благодаря тому, что у танков Африканского корпуса кончилось горючее.

Дальнейшие боевые действия развивались по принципу маятника. Уступая англичанам в численности и материальном обеспечении, Роммель компенсировал это стремительностью и неожиданностью своих ударов. Твердость и решительность в сочетании с хитростью приносили ему победы, вызывая у неприятеля настоящий трепет перед «лисом пустыни».

Новый английский командующий Клод Окинлек призывал своих офицеров не считать Роммеля ангелом или демоном, а видеть в нем обычного немецкого генерала. Эти слова приобрели убедительность после того, как в декабре 1941 года войскам Окинлека удалось снять блокаду с Тобрука. Но «лис пустыни» не остался в долгу и уже через месяц серьезно потрепал неприятеля. В мае-июне 1942 года немцы опять перешли в наступление, взяв считавшийся неприступным Тобрук и более 30 тысяч пленных. Этот успех принес Роммелю звание генерал-фельдмаршала, в связи с чем он устроил маленькую пирушку с ананасами и трофейным виски.

Развивая успех, танковая армия «Африка» (бывший Африканский корпус) вторглась в Египет и была остановлена у местечка Эль-Аламейн, всего в 60 километрах от Александрии.

То, чего добился Роммель, оказалось максимумом возможного. Горючее, как всегда, было на исходе, а 85% имевшихся у немцев танков являлись трофейными. Начался период выжидания, причем, как выяснилось, время работало на британцев…

В отличие от немецко-итальянского командования, так и не сумевшего наладить снабжение собственных войск в Северной Африке, англичане не только бесперебойно доставляли в Египет все необходимое, но и перебрасывали туда дополнительные резервы. Очередной (уже пятый по счету) британский командующий генерал Монтгомери сконцентрировал под своим началом силы, как минимум втрое превосходившие немецкие, и перешел в наступление (2 октября)…

За пять дней до этих событий, Роммель, чье здоровье было подорвано от постоянного напряжения, выехал в Германию на лечение. Однако, после того как его преемник генерал Штумме умер от разрыва сердца, Роммелю пришлось вернуться, чтобы спасти положение, которое уже стало безнадежным.

Пять месяцев он творил невозможное, сначала выводя свои войска из Египта, а затем отбиваясь на два фронта, как от наседавших с востока англичан, так и от высадившейся в Алжире союзнической группировки. К списку его побед даже прибавился успех при Кассерине (февраль 1943 года), где неприятель потерял до 250 танков. Однако теперь, когда все силы Германии были направлены на ликвидацию последствий сталинградского разгрома, Гитлер и Муссолини уже не могли удержать Северную Африку.

Самому Роммелю фюрер дал возможность уйти оттуда непобежденным, вызвав его в начале марта в Германию и наградив высшим знаком отличия – Рыцарским крестом с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Но «лис пустыни» вряд ли мог радоваться этой награде. Из Берлина он с болью и ужасом наблюдал за окончательным разгромом своих войск и финалом всей североафриканской авантюры.

«ИЗМЕНА» ЭРВИНА РОММЕЛЯ

Победы, которые Роммель одерживал в Африке, сделали его одним из главных героев германской пропаганды. «Рыцарь без страха и упрека», сражавшийся почти в тени пирамид и чуть-чуть до них не дошедший, вызывал у своих соотечественников ассоциации с Александром Великим, Цезарем и Наполеоном.

Но, несмотря на все славословия, сам Роммель не был уже ни поклонником Гитлера, ни даже просто лояльным к нацизму военачальником. Легкость, с которой фюрер ввязывался в авантюры, а затем, прикрывая собственные стратегические просчеты, жертвовал войсками, отдавая приказы «держаться во чтобы то ни стало», никак не могла импонировать «лису пустыни». «Вождь Рейха», в свою очередь, долго не мог придумать, как бы использовать своего талантливого, но строптивого подчиненного. Однако ситуация на фронтах была столь сложной, что в конце концов Роммель получил назначение, соответствовавшее его дарованиям.

С января 1944 года «лис пустыни» командовал группой армий «В», прикрывавшей север Франции от возможного англо-американского десанта. Прекрасно сознавая неотвратимость высадки союзников, Роммель делал все, чтобы укрепить побережье, роя рвы, ставя мины, возводя всевозможные заграждения, доты и дзоты. Эта была явная, видимая всем жизнь фельдмаршала. Но была и другая жизнь – тайная…

Четко осознав, к какой катастрофе нацисты ведут Германию, Роммель примкнул к антигитлеровскому заговору. После того как 6 июня 1944 года англо-американские войска высадились в Нормандии, фельдмаршал превратился в одну из ключевых фигур будущего переворота.

Предполагалось, что после ареста или убийства Гитлера группа армий «В» прекратит сопротивление союзникам, а сам «лис пустыни» попытается вступить в переговоры со своими бывшими противниками – Эйзенхауэром и Монтгомери. Участвовать в реализации этого замысла собирались и многие другие сослуживцы Роммеля – его непосредственный начальник главнокомандующий войсками на западе фельдмаршал фон Клюге, командующий немецкими оккупационными войсками во Франции фон Штюльпнагель, командующий отборными танковыми частями СС Зепп Дитрих.

Правда, никто из них по своей популярности в войсках не мог и близко сравниться с Роммелем. И самое главное, ни Клюге, ни Зепп Дитрих никогда не выступили бы против Гитлера. Роммель, который в последние месяцы частенько спорил и даже дерзил фюреру, готов был пойти гораздо дальше. Для успеха переворота он даже не считал нужным убивать Гитлера, будучи уверен, что войска группы армий «В» в любом случае будут подчиняться своему непосредственному командующему, а не сидевшему в Берлине «вождю Рейха». Являлись ли такие надежды оправданными? Кто знает…

В любом случае, когда в результате покушения 20 июля Гитлер остался жив, а попытка переворота в Берлине потерпела неудачу, находившиеся во Франции участники заговора оказались парализованы ужасом перед грядущим разоблачением Возможно, будь тогда Роммель здоров, он бросил бы нацистам открытый вызов. Но в том-то и дело, что фельдмаршал в этой «игре» уже не участвовал…

ДОЛГИЕ ПОХОРОНЫ

За два дня до неудавшегося переворота, 17 июля 1944 года, неподалеку от французского города Ливаро два американских штурмовика атаковали мчавшийся по шоссе автомобиль с германскими военными. Находившийся на заднем сиденье «опеля» фельдмаршал Роммель с ужасом наблюдал, как вражеские самолеты все больше увеличиваются в размерах. Раздался треск выстрелов, и осколочно-фугасная граната ударила в борт машины. Через какие-то доли секунды весь салон оказался залит кровью. Вместо руки у шофера торчал окровавленный обрубок, а лишившийся управления «опель» резко вильнул вбок, и, вылетев с проезжей части, оказался в кювете. Роммель вылетел из машины несколькими секундами раньше…

Второй штурмовик сделал несколько кругов над местом катастрофы, поливая очередями машину и валявшихся на дороге людей. Тем не менее двое уцелевших офицеров успели дотащить Роммеля до ближайшего перелеска. Фельдмаршал находился без сознания: позже выяснилось, что в результате аварии его череп был проломлен в трех местах.

Вопреки прогнозам врачей, Роммель не только выжил, но и быстро пошел на поправку. Однако в известном смысле он был уже мертв, и последующие восемь недель были своеобразными затянувшимися похоронами…

Гестаповцы, расследовавшие заговор против Гитлера, при помощи угроз и пыток заставляли арестованных называть все новых и новых соучастников. Клюге и Штюльпнагеля вызвали в Берлин за «новыми назначениями», причем и тот и другой не испытывали по поводу своей дальнейшей судьбы никаких иллюзий. Клюге по дороге принял яд, написав фюреру предсмертное письмо, в котором призывал его сложить оружие. Штюльпнагель пытался застрелиться, но оказался менее удачлив и был вытащен с «того света» гестаповцами, чтобы перенести страшные муки. Еще находясь в бреду, он назвал имя Роммеля, после чего следователи заставили его рассказать остальное…

Весть об измене фельдмаршала Гитлер воспринял с искренним огорчением. Кроме Роммеля, в заговоре участвовали еще двое полководцев, носивших высшее в Германии воинское звание, но Клюге совершил самоубийство, а Витцлибен давно находился в отставке. Роммеля, подвиги которого еще недавно превозносились всеми германскими СМИ, было проблематично назвать предателем без того, чтобы не поломать уже сложившиеся пропагандистские стереотипы. Впрочем, решение проблемы выглядело достаточно очевидным…

14 октября 1944 года в поместье Роммеля в Херлингене (где он находился на излечении) прибыли генералы Бургдорф (начальник управления личного состава) и Майзель (из Генерального штаба). Их беседа продолжалась около часа, после чего бледный как смерть Роммель возник на пороге своего кабинета. На вопрос жены «Что случилось?» он ответил «Фюрер поставил меня перед выбором принять яд или предстать перед Народным трибуналом. Генералы привезли сильнодействующий яд – полный паралич сердца через три секунды».

Роммель был готов предстать перед судом, однако в таком случае расправа ожидала бы и его близких. Зато в случае добровольного ухода из жизни Гитлер обещал семье фельдмаршала неприкосновенность и достойную пенсию, а ему самому – похороны по высшему разряду. Капкан для «лиса пустыни» захлопнулся…

Попрощавшись с женой и сыном, Роммель выехал из дома на автомобиле в компании с Бургдорфом и Майзелем. Спустя час его семье сообщили о том, что фельдмаршал скончался в результате эмболии (закупорки сосудов головного мозга).

Семью его действительно не тронули, а самого «лиса пустыни» похоронили со всеми почестями. Для большинства граждан Германии он оставался «верным солдатом фюрера» до тех пор, пока после проведенного американской прокуратурой следствия правда о смерти фельдмаршала не стала достоянием гласности.