В январе 1936 года в Испании был создан «Народный фронт» — широкая коалиция левых и демократических сил. На выборах в феврале «Народный фронт» получил парламентское большинство. Однако 18 июля против республики, ее законного правительства восстали войска генерала Франко, к которым вскоре присоединились германские, итальянские и португальские военнослужащие, а также несколько тысяч «коричневых» добровольцев из Венгрии, Румынии, Финляндии, Ирландии и ряда других стран.

Советский Союз заявил о готовности «подставить плечо» республиканской Испании. В испанские порты начало прибывать советское вооружение, а также военные советники и добровольцы. Особую группу составляли направляемые на Пиренейский полуостров сотрудники советских спецслужб.

Знаток и непосредственный участник событий тех лет, маэстро секретных операций Павел Судоплатов, писал позднее: «В Испанию мы направляли как своих молодых, неопытных оперативников, так и опытных инструкторов-профессионалов. Эта страна сделалась своего рода полигоном, где опробовались и отрабатывались наши будущие военные и разведывательные операции. Многие из последующих ходов советской разведки опирались на установленные в Испании контакты и на те выводы, которые мы сумели сделать из своего испанского опыта».

«ШВЕД» И ЕГО КОМАНДА

Одним из первых по линии спецслужб в Испанию прибыл майор госбезопасности Александр Орлов, он же Лев Никольский, он же Лейба Фельдбин («Швед», «Лева»). Опыта ведения закулисных акций этому сотруднику ОГПУ — НКВД было не занимать. Он работал в Париже, в Лондоне (главный оператор агента Кима Филби), в Риме, Эстонии и Швеции, руководил экономической разведкой в центральном аппарате родного ведомства, где слыл удачливым и перспективным нелегалом.

Однако в Испанию он попал не столько «по зову сердца», сколько в силу стечения обстоятельств. В августе 1936-го его любовница, молодая сотрудница НКВД Галина Войтова, застрелилась после их разрыва прямо перед зданием Лубянки.Орлову-Никольскому грозили большие неприятности по партийной линии, но его выручил начальник Иностранного отдела (ИНО) Главного управления госбезопасности НКВД Абрам Слуцкий, связанный со «Шведом» узами старой дружбы. Воспользовавшись периодом «междуцарствия», когда кресло под главой «конторы» Ягодой уже тряслось, а выдвиженец Ежов еще только готовился к своему карьерному взлету, Слуцкий предложил кандидатуру Орлова на пост резидента в Испании, и это назначение прошло без сучка и задоринки.

Уже в сентябре 1936-го «Швед» прибыл в Мадрид под прикрытием должности атташе по политическим вопросам. В действительности ему предстояло выполнять функции не только резидента НКВД, но и главного советника по внутренней безопасности и контрразведке при республиканском правительстве.

Учитывая масштабность задач, ему дали в помощь двух заместителей. Одним из них был майор госбезопасности Наум Эйтингон («Том», «Пьер»), получивший в Испании известность как «генерал Котов». Он отвечал за ведение партизанских операций в тылу франкистов и за внедрение нашей агентуры в верхушку фашистского движения.

Второй заместитель — старший лейтенант ГБ Наум Белкин («Кади», «Марков») к моменту описываемых событий объехал едва ли не всю планету. Свободно владея испанским, французским, английским и арабским, он выполнял секретные поручения в Болгарии, Югославии, Германии, Уругвае, Саудовской Аравии, Йемене и Ираке.

В Испании перед ним поставили задачу координировать совместную деятельность с представителями испанского МИДа, а также руководить особыми отделами республиканской армии.

Как видим, руководящее ядро резидентуры состояло из крепких профессионалов, для которых практически не существовало языкового барьера. Последнее обстоятельство имело особое значение, поскольку в Испанию начали прибывать добровольцы-интернационалисты из различных стран мира.

ЗОЛОТОЙ КАРАВАН

16 октября Александр Орлов получил из Центра шифровку за подписью «Иван Васильевич». Она начиналась фразой: «Передаю вам личное распоряжение Хозяина…»

Особый пункт гласил: «Если испанцы потребуют от вас расписки, откажитесь, повторяю, откажитесь подписывать какой бы то ни было документ и объясните, что формальная расписка будет выдана Государственным банком в Москве».

Псевдоним Иван Васильевич принадлежал новому наркому Ежову, вступившему в должность буквально накануне отъезда Орлова. Речь шла о золотом запасе Национального банка страны, который лидеры республиканской Испании ввиду угрозы захвата Мадрида мятежниками решили передать на хранение в Москву.

В Советский Союз предполагалось отправить желтого металла на сумму 518 миллионов долларов в виде золотых слитков, брусков и редких монет.Общий вес драгоценного металла, предназначенного к перевозке, составлял более 510 тонн. Эту массу упаковали в 7800 ящиков стандартного размера по 65 килограммов золота в каждом. Просьба испанцев была встречена в Москве с пониманием.

Орлов энергично взялся за дело, не зная того, что шифровку перехватили агенты адмирала Канариса.

20 октября, как только было получено известие о согласии советской стороны, испанцы приступили к перевозке золота из Мадрида на побережье, в Картахену — главную базу испанского флота на Средиземном море. В огромной горе, нависающей над портом, имелась гигантская пещера, где еще в старину были оборудованы пороховые склады.

Именно в эту пещеру по серпантинной горной дороге доставили ящики с золотом. Охрану ценного груза несли самые надежные агенты Орлова, имевшие приказ при малейшем подозрении открывать огонь на поражение.Все подходы к пещере контролировали испанские подводники.

Чтобы пресечь волну слухов, в местных газетах опубликовали заметку, будто в пещере устроен лазарет для доставляемых с фронта больных дизентерией. Золото в целях безопасности решено было распределить по четырем советским судам, которые уже стояли в порту: «Нева», «Кубань», «КИМ» и «Волголес». Испанские военные корабли охраняли подступы к причалам с моря.

Но сначала требовалось перевезти ценный груз из пещеры в порт, что было совсем непростой задачей.

К тому времени франкистская авиация почти непрерывно бомбила порт и подъездные пути к нему. Надо полагать, немцы поделились с Франко перехваченной информацией.

Да и среди ответственных работников военно-морской базы могли оказаться предатели.

Орлов предложил перевозить золото в темное время суток на грузовиках с погашенными фарами.Чтобы не сорваться с узкого горного серпантина вниз, от водителей требовалось исключительное мастерство и хладнокровие. Орлов привлек к этой рискованной акции два десятка наших танкистов-добровольцев, переодетых в испанскую военную форму.

За три ночи смельчаки перевезли без потерь все 7800 ящиков, которые сразу же перегружались на суда.

Советские корабли, на каждом из которых находился представитель Национального банка Испании, уходили из Картахены с суточным интервалом.

Уже позднее выяснилось, что спецслужбы Третьего рейха, а также Англии, Франции и Италии непрерывно вели наблюдение за «золотым караваном» не только с воздуха и с моря, но даже из-под воды. Известно, в частности, что при прохождении советских судов мимо Сицилии на этот остров были переброшены итальянские подводные диверсанты князя Боргезе. И все же никто из охотников не рискнул перехватить испанское золото. Так или иначе, все четыре наших судна благополучно прибыли в Одессу.

БУДНИ ТАЙНОЙ ВОЙНЫ

С декабря 1936 года Орлов и его команда занимались организацией контрразведывательной службы республиканцев — СИМ, создавали диверсионные школы для подготовки партизанских групп, нацеленных на работу в тылу противника, разоблачали франкистскую агентуру в рядах защитников республики.

Периодически Орлов выезжал в небольшой французский пограничный городок, где встречался с Кимом Филби, который по заданию нашей разведки работал «по ту сторону баррикад», сначала в качестве «свободного» журналиста, аккредитованного при штаб-квартире генерала Франко, затем спецкора популярной газеты «Таймс».

Игра в «попутчика фашистов» получалась у Филби столь искусно, что Франко наградил его орденом, который вручил лично.

Вращаясь в ближайшем окружении диктатора, Филби собирал важную оперативную информацию, которая представляла значительный интерес для республиканского командования.В какой-то момент возникла идея организовать при участии англичанина покушение на Франко, но от нее благоразумно отказались.

Эйтингону, в свою очередь, удалось привлечь к сотрудничеству ряд функционеров из стана противника, включая племянника главы испанских фалангистов Антонио Примо де Риверы. Этот источник информировал нашу разведку о контактах франкистов с немцами и итальянцами, сообщал о сроках прибытия на Пиренеи новых германских самолетов, итальянских дивизий, португальских военнослужащих, а также передавал копии личной переписки Муссолини и Гитлера и стенограмм совещаний, посвященных военной теме. Резидент Орлов и его помощники контролировали этот контингент, выбирали подходящие для оперативной работы кадры и вербовали их.

В сентябре 1936 из Буэнос-Айреса через Антверпен в Испанию прибыл по путевке ЦК КП Аргентины молодой интернационалист Иосиф Григулевич, выходец из немногочисленного народа караимов. Он родился в Вильно, окончил местную гимназию. С юношеских лет связав свою судьбу с революционной борьбой, Иосиф вынужден был бежать в Париж, оттуда в Аргентину, где в совершенстве овладел испанским.

В Испании он воевал в самой боеспособной части республиканской армии — легендарном Пятом полку, позднее стал помощником начштаба Центрального фронта.

Здесь-то на крепко сбитого, выносливого, сообразительного добровольца и обратил внимание «Швед».

В конце сентября 1937 года на Пиренейском полуострове появился еще один ас советской внешней разведки.

Речь идет о бывшем белом генерале, эмигранте Николае Скоблине («Фермере»), завербованном ОГПУ в 1930 году в Париже. Завербована была и его жена, известная певица Надежда Плевицкая. Последняя операция Скоблина — участие в похищении председателя РОВС генерала Миллера — прошла успешно, но сам «Фермер» был разоблачен и спасся лишь благодаря своей находчивости.

Агенту удалось добраться до юга Франции, откуда зафрахтованный Орловым самолет, доставил его в Барселону.

Скоблину поручили организацию диверсионных групп, но развернуться тот не успел — погиб при одной из бомбардировок Барселоны.

«ВЕЛИКИЕ ДИВЕРСАНТЫ» ГЕНЕРАЛА ГРИШИНА

Помимо НКВД, в Испании действовала советская военная разведка.Практически одновременно с Орловым на Пиренейский полуостров прибыл в качестве главного военного советника «генерал Гришин», он же Ян Берзин, недавний руководитель разведупра РККА, разработчик многих хрестоматийных секретных операций. В феврале 1935-го Берзин оказался в опале. Его сняли с должности и отправили в «почетную ссылку» на Дальний Восток.

Но в августе 1936-го срочно вызвали в Москву и предложили ехать в Испанию. Это назначение он прогнозировал и охотно принял его. Прибыв на место, Берзин установил доверительные деловые отношения с руководителями республики, включая главу правительства Ларго Кабальеро и министра обороны.

В подчинении Берзина оказались, с одной стороны, наши военные советники, многие из которых впоследствии прославились как видные полководцы, — Малиновский, Мерецков, Воронов. С другой стороны, в его ведении находились асы подрывной войны, «диверсанты от Бога», такие как Хаджи Мамсуров («полковник Ксанти»), Илья Старинов («Рудольфо»), Василий Троян и другие.

34-летний майор советской военной разведки Хаджи-Умар Мамсуров, высокий, широкоплечий, с осиной талией и белозубой улыбкой, по национальности был осетином, но здесь, на Пиренеях, одни принимали его за испанца, другие — за баска. О его подвигах ходили легенды. Рассказывали, что он собрал самых отчаянных «геррильерос» (партизан) и сформировал из них мобильные диверсионные группы, которые периодически пересекали линию фронта. Они взрывали артиллерийские склады и самолеты, линии коммуникации и мосты; пускали под откос поезда с военной техникой и живой силой противника, а затем возвращались обратно, нередко с потерями.

Познакомившийся с Мамсуровым при посредничестве Михаила Кольцова американский писатель Эрнест Хемингуэй напросился однажды принять личное участие в одной из диверсионных вылазок.Через некоторое время, в марте 1937-го, Хемингуэя привезли в учебно-тренировочный лагерь «геррильерос», провели с ним необходимый инструктаж.И вот наконец с группой в составе десяти партизан он отправился за линию фронта.

Каждый боец нес на себе 20-килограммовый рюкзак с брусками взрывчатки, но писателя все же освободили от подобной ноши, иначе он просто не дошел бы до места.

Единственным диверсантом в группе, кто немного говорил по-английски, был выходец из русских эмигрантов. Он назвал писателю свою подлинную фамилию — Савинков, добавив, что его отцом был известный русский террорист.

Так Хемингуэй открыл для себя, что за республику сражаются разные русские: не только красные, но и те, кого относили к их идеологическим противникам.

(Справедливости ради следует уточнить, что немало белоэмигрантов воевало на стороне Франко.)

Группа выполнила задание, пустив под откос поезд с боеприпасами, при этом Хемингуэй сделал несколько фотоснимков.

Учитывая, что писатель держался молодцом, Ксанти разрешил ему принять участие еще в одной операции.

На этот раз «геррильерос» взорвали стратегически важный мост в горах. Именно этот эпизод помог Хемингуэю организовать весь собранный им испанский материал и найти основную сюжетную линию задуманного романа, получившего название «По ком звонит колокол».

Илья Старинов прибыл в Испанию в качестве советского военного советника осенью 1936 года и вскоре прославился как «камарада Рудольфо».

Старинов учил своих испанских подопечных не только установлению серийных мин, но и принципам изготовления мин-самоделок из подручных материалов, устройству хитроумных ловушек, смекалке и наблюдательности.

Одна из самых громких его акций была проведена в феврале 1937 года.Накануне стало известно, что франкисты ожидают подкрепления в составе итальянских частей, которые должны были прибыть поездом на важный железнодорожный узел Кордова.

Последовал приказ пустить эшелон под откос.

Дело, однако, осложнялось тем, что никто из группы Старинова не ориентировался в этой местности.

Тогда партизаны захватили двух франкистских солдат, несших охрану железнодорожных путей. Языки вывели партизан к неохраняемому участку полотна, проходившего по краю глубокого оврага с крутыми откосами.

Едва партизаны заложили взрывчатку, как вдали показались огни локомотива. Через несколько минут прогремел мощный взрыв. В этом крушении полностью погиб личный состав штаба итальянской авиадивизии.

Еще через неделю бойцы «Рудольфо» пустили под откос эшелон с марокканской кавалерией, а спустя какое-то время, состав с боеприпасами под Монторо.

Франкисты паниковали, теряясь в догадках, где ждать следующего удара. Они выделяли для охраны железных дорог все больше солдат, устанавливали круглосуточные посты на наиболее опасных участках, постоянно вели поиск минных устройств, но взрывы все равно продолжали греметь.

Зато в республиканском лагере имя неуловимого «великого диверсанта» обрастало легендами.

Встретиться с ним стремились журналисты из многих популярных изданий, аккредитованных в Испании, благодаря которым советский разведчик вскоре получил мировую известность — правда, под именем Рудольфо.

На линии Сарагоса — Лерида эффективно действовали группы диверсантов, подготовленные Василием Трояном. Они нападали на штабы, склады, прочие военные объекты, разрушали линии связи. Применяя мины замедленного и мгновенного действия, сбрасывали под откос поезда, разрушали дороги. Особенно успешными были диверсии в горах: если взрыв не уничтожал машину, то она под действием взрывной волны все равно падала в пропасть.

ОПЕРАЦИЯ «НИКОЛАЙ»

Между тем республиканские спецслужбы Испании при поддержке «камарада русо» переключались на борьбу с внутренним врагом. К этой категории причислялись троцкисты, анархисты, а также лидеры Рабочей партии марксистского единства (ПОУМ), которые хоть и сражались отважно против Франко, но громко заявляли о своем нежелании «плясать под дудку Москвы».

Для выжигания «скверны» Орлов создал мобильные диверсионные группы, куда вошел и «Мигель».

В ту пору Григулевич искренне верил, что Троцкий и его последователи сознательно вредят единству мирового коммунистического движения, клевещут на Советский Союз, сотрудничают с полицией и фашистами.

Они были врагами, а врагов надо уничтожать.

Именно группа Григулевича совершила самую громкую акцию возмездия, фигурирующую в архивах НКВД как операция «Николай».Суть в том, что в мае 1937 года по обвинению в связях с франкистами был арестован лидер ПОУМ Андрес Нин. Республиканские власти готовили показательный процесс, который, однако, мог провалиться, ибо обвинение было шито белыми нитками, а сам Нин твердо заявлял о своей невиновности.

20 июня диверсионная группа Григулевича выкрала Нина из тюрьмы, после чего тот был убит.

В составе группы боевиков находились также немецкие антифашисты, бойцы диверсионного партизанского отряда.

Участие немцев в этой акции должно было подтвердить версию Орлова о причастности немецких спецслужб к похищению Нина, якобы своего агента, из республиканской тюрьмы.

Вместе с тем скандал, связанный с мнимым побегом Нина, так и не был окончательно урегулирован.И вообще, республиканское правительство крайне болезненно отреагировало на этот инцидент.Тем не менее вслед за Нином были похищены и казнены многие другие видные троцкисты и анархисты.

ПОБЕГ РЕЗИДЕНТА

В июле 1938 года Орлов должен был встретиться в Антверпене с руководителем внешней разведки Сергеем Шпигельглазом («Дугласом»).

Однако «Дуглас», находившийся на борту советского парохода «Свирь», поостерегся сойти на бельгийский берег, подозревая, что его могут задержать местные спецслужбы. Он предложил «Шведу» подняться на борт «Свири».

Орлов, в свою очередь, сделал вывод, что рандеву на пароходе подстроено, чтобы захватить его и арестовать.

Не желая угодить в жернова «большой чистки», Орлов скрылся в неизвестном направлении, прихватив из кассы резидентуры 60 тысяч долларов.

Он дал о себе знать лишь в ноябре, прислав из Америки письмо на имя Сталина и Ежова, в котором излагал мотивы своего поступка. Он клялся, что не выдаст ни одной из известных ему тайн, при условии что «охотники за головами» оставят в покое и его самого, и его родственников, остававшихся в Москве.

Похоже, условия Орлова были приняты, поскольку дальнейший розыск беглеца был прекращен.

Еще до побега «Шведа» на родину отозвали многих наших разведчиков. Весной 1937 года неожиданно отозвали Берзина. В Москве ему вручили орден Ленина и вновь назначили на должность начальника разведупра.

Но уже в декабре последовал новый арест, а 29 июля 1938-го жизнь видного организатора военной разведки оборвалась.

В течение 1937 года отозвали «великих диверсантов» — Мамсурова и Старинова.Впоследствии оба участвовали в советско-финской войне. Сразу же после побега Орлова один из его заместителей Белкин был отозван в СССР и уволен из органов «за невозможностью дальнейшего использования». Лишь в ноябре 1941-го он был восстановлен в кадрах НКВД.

Иначе сложилась судьба Эйтингона. Именно он, «генерал Котов», возглавил «осиротевшую» резидентуру.

После поражения республиканцев «Котов» руководил эвакуацией советских специалистов и добровольцев из Испании в СССР, затем перебрался во Францию, где восстановил остатки испанской агентурной сети НКВД.

В органах он дослужился до звания генерал-майора (1945), был награжден многими высокими орденами.

Неприятности для него начались лишь в 1951 году, когда он, как и многие другие чекисты-евреи, был арестован по так называемому делу о сионистском заговоре в МГБ. Но это отдельная история.