В 1994 году в Германии и США вышла первая книга мемуаров генерал-лейтенанта Павла Судоплатова «Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля». В 1997 году в продажу поступил второй том – «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы».
Знаменитый чекист утверждал, что в окружение американских физиков – создателей ядерного оружия был внедрен сотрудник НКВД под псевдонимом Лукас. Речь о Маргарите Коненковой, жене известного советского скульптора.

Судоплатов писал, что она «сблизилась с крупнейшими физиками Оппенгеймером и Эйнштейном в Принстоне. Коненкова… влияла на Оппенгеймера и еще ранее уговорила его взять на работу специалистов, известных своими левыми убеждениями, на разработку которых уже были нацелены наши нелегалы и агентура».

Кроме того, от Коненковой «в устной форме… поступала важная информация о перспективах нового «сверхоружия», обсуждавшихся в Принстоне при участии Ферми и Оппенгеймера». Из этих слов становится ясным, что главной задачей агента Лукаса было не копирование чертежей и отчетов. Коненкову нацеливали на добычу информации о теоретических основах создания ядерного оружия, о самых перспективных направлениях для исследований и экспериментов. Так что главная задача, которую ставило советское руководство перед разведчиками и учеными, – не догнать соперников по «ядерному марафону», а обойти их на финишной прямой.

Для достижения этой цели нужен был выход не на главу атомного проекта Роберта Оппенгеймера, а на создателя теории относительности – Альберта Эйнштейна. Именно он был мозговым центром теоретических разработок в ядерной отрасли США и генератором новых, перспективных идей.

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ ВЕЛИКОГО ФИЗИКА

Если верить Судоплатову, с работой Коненкова справилась блестяще. Но можно ли в этом вопросе полагаться на мнение ее бывшего начальника? Мемуары – источник сомнительный. Их авторы часто искажают прошлое, преувеличивая свою роль в исторических событиях. Стараются предстать перед потомками намного более умными и прозорливыми, чем были.

Многие ветераны пишут мемуары на склоне лет. Часто без опоры на дневниковые записи, просто по памяти. А она может подвести. И потому любые воспоминания отставников нуждаются в подтверждении независимых источников: документов и фотографий.

Все это вскоре появилось на аукционе «Сотбис». В 1998 году на торги в Нью-Йорке были выставлены девять писем Альберта Эйнштейна к Маргарите Коненковой и пять их совместных снимков. На одной фотографии сохранилась подпись «В знак сердечной симпатии. А. Эйнштейн». В том же лоте были золотые часы великого физика – его прощальный подарок Коненковой. Стартовая цена коллекции составила 250 тысяч долларов, так что проверка ее подлинности проводилась на высшем уровне.

В письмах есть все, о чем сообщал в мемуарах Судоплатов: признания в любви; стихи, посвященные Маргарите; трогательное описание их «гнездышка» в Саранак-Лейке. Как многие интеллектуалы того времени, Эйнштейн и Коненкова составили собственный «любовный словарь». Соединив первые части имен, Альберт и Маргарита, придумали общее прозвище – Альмар. Его использовали при обозначении вещей, связанных с памятными для влюбленных событиями.

«Все вокруг напоминает мне о тебе, – пишет Эйнштейн 27 ноября 1945 года, – шаль Альмар, словари, чудесная свирель, которую мы одно время считали утерянной». «Я совершенно запустил волосы, – сокрушается он в письме от 25 декабря 1945 года, – они выпадают с непостижимой скоростью. Скоро ничего не останется… Я пишу тебе это, накрыв колени Альмаровым одеялом, а за окном темная-темная ночь…»

Для тех, кто уже зажмурился в предвкушении постельных сцен, уточняю, что Эйнштейну в конце 1945 года было 66 лет, Коненковой – 50. Для разгула гормонов – многовато, а для единения душ – в самый раз. Так что ядерные секреты Коненкова добывала не в постели. Она действовала тоньше и эффективнее, создавая в Саранак-Лейке ту особую атмосферу, в которой легко и приятно творить, которую не хочется покидать…

А об успехах в разведывательной работе свидетельствует письмо от 8 сентября 1945 года. «Любимейшая Маргарита! Я получил твою неожиданную телеграмму еще в Нью-Йорке, откуда я смог вернуться только вчера вечером. Так тяжело задание, которое несет с собой большие перемены для тебя, но я верю, что все закончится благополучно. Хотя по прошествии времени ты, возможно, будешь с горечью воспринимать свою прочную связь со страной, где родилась, оглядываясь на пройденное перед следующим важным шагом… Я много думаю о тебе и от всего сердца желаю, чтобы ты с радостью и мужественно вступила в новую жизнь и чтобы вы оба успешно перенесли долгое путешествие. В соответствии с программой я нанес визит консулу… Целую. Твой А. Эйнштейн».

Вице-консул Михайлов, о котором упоминается в письме, – подполковник Павел Пастельняк, сотрудник нью-йоркской резидентуры. Он курировал научно-техническое направление и мог не только озвучить вопросы, интересующие российских ученых, но и уточнить детали по ходу беседы. Упоминание о визите к нему в письме, отправленном обычной почтой, – явный нонсенс, говорящий либо о жуткой спешке, когда пренебрегают осторожностью, либо о работе на грани провала.

ПОЧЕМУ УЕХАЛА МАРГАРИТА?

В данном случае действовали оба фактора. На грани провала Коненкова оказалась 5 сентября, когда из посольства в Оттаве сбежал шифровальщик ГРУ Игорь Гузенко. С собой он прихватил копии 109 секретных документов, которые накапливал несколько месяцев, пользуясь безграничным доверием военного атташе – резидента Николая Заботина. Информация оказалась в руках канадской контрразведки, а затем и американского ФБР.

Это подставило под удар советскую агентуру в США, ведь многие материалы, которые добывались там по ядерной тематике, уходили в СССР через Оттаву. Передачу сопровождал обмен шифрованными радиограммами. В секретных документах, которые Гузенко выкрал из посольства, не было имен и фамилий – только псевдонимы. Но вычислить активных агентов не составило труда. За всеми, кто попал под подозрение, установили слежку.

Когда начались аресты, Москва приказала срочно вывести из игры всех, кого можно было идентифицировать по материалам, украденным Гузенко. Десятки агентов-нелегалов срывались с места и тайными маршрутами выбирались в СССР. Уйти, к сожалению, удалось не всем: 26 человек арестовали по подозрению в шпионаже. Среди них была и Маргарита Коненкова. Однако вскоре ее пришлось отпустить. Эйнштейн активно хлопотал за любимую, да и улик для суда оказалось недостаточно. Но о дальнейшей работе агента Лукаса в США не могло быть и речи.

А между тем ставки в ядерной гонке росли. Еще 18 августа 1945 года, вскоре после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, в Москве было принято совершенно секретное, особой важности постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР об активизации работ по ядерной тематике. Один из его пунктов гласил: «Поручить тов. Берия принять все меры к организации закордонной разведывательной работы по получению более полной технической и экономической информации об урановой промышленности и атомных бомбах». В советское посольство в Вашингтоне поступило указание: активизировать сбор сведений по этой теме.

Коренным образом изменилась и международная обстановка. 2 сентября Япония подписала акт о капитуляции. США перестали нуждаться в России как в ключевом союзнике на Дальнем Востоке. Борьба за мировое господство вступила в новую фазу. Важнейшее значение в ней приобретало ядерное оружие: общее количество зарядов и их суммарная мощность.

Обогнать США по числу атомных бомб Советскому Союзу в ближайшее десятилетие не светило. А для качественного рывка нужны были свежие идеи. И требовались они срочно, так как предательство Гузенко резко снижало возможности советской разведки в США.

Маргарите Коненковой приказали «раскрыться» перед Эйнштейном и попросить о помощи. Как ей удалось добиться его согласия? Что еще, кроме упомянутого в письме «визита к консулу», входило в составленную для Эйнштейна программу? Какими идеями он поделился с советскими физиками по просьбе любимой женщины? Ответы могут храниться в ее оперативном деле № 137994, но оно не рассекречено и вряд ли станет доступно в ближайшем будущем...

ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ…

В октябре в американский порт Сиэтл прибыл пароход «Смольный» водоизмещением пять тысяч тонн. Он должен был вывезти из США семьи отозванных на родину граждан СССР. 1 ноября судно вышло в море, взяв курс на Владивосток. Большую часть грузового трюма заполняли скульптуры Сергея Коненкова… Так что когда историки пишут, будто Сталин за своей разведчицей прислал в Америку персональный пароход, они не сильно грешат против истины.

По территории США вещи Коненковых ехали под «дипломатическим» контролем сотрудника нью-йоркской резидентуры Анатолия Аяцкова. Их комфортное перемещение по СССР – от бухты Золотой Рог до Москвы – обеспечивали офицеры областных управлений НКВД. В столице Коненковых ждала шикарная квартира и огромная мастерская в «тихом центре» – на пересечении улицы Горького с Тверским бульваром.

Московская богема была в шоке. До Коненковых никто из реэмигрантов не удостаивался такого шикарного приема. На скульптора и его жену посыпались упреки. Сплетники шептались по углам, что прятавшиеся в США Коненковы получают самое лучшее, а герои войны ютятся по коммуналкам. В творческой среде началась агитация за бойкот…

Маргарита была вынуждена обратиться к Берии с просьбой оградить ее семью от нападок, приняв во внимание их заслуги перед Родиной. Что и кому сказал после этого глава НКВД, неизвестно. Но травля прекратилась словно по волшебству. На Сергея Коненкова как из рога изобилия посыпались награды и премии. Он получил звание Народного художника СССР, стал Героем Социалистического Труда и действительным членом Академии художеств.

Маргарита укрылась в тени именитого мужа. Он создавал скульптуры. Воплощал в дереве, камне и металле новые задумки и гипсовые макеты американского периода. Она организовывала выставки, искала натурщиков и натурщиц, а во время сеансов развлекала их разговорами. Тема беседы подбиралась так, чтобы на лице у модели проступали именно те чувства, которые хотел увековечить в скульптуре Коненков.

НЕ РАЗВЕДЧИЦА, А АГЕНТ ВЛИЯНИЯ

Искусством вести разговор с моделями Маргарита владела мастерски. Именно за такой беседой она и познакомилась с Эйнштейном в 1935 году. Администрация Принстонского университета заказала Сергею Коненкову бюст великого физика. Во время одного из сеансов выяснилось, что дочь Эйнштейна Марго увлекается живописью и скульптурой. Сергей согласился давать ей уроки. В результате семьи сдружились.

Потом Коненков закончил работу над бюстом и потерял интерес к Эйнштейнам, а Маргарита отношения сохранила. Ее дружба с великим физиком росла, крепла… И к 1939 году трансформировалась в нечто большее. Эйнштейн в то время уже овдовел, а Коненков был по горло занят творчеством. Влюбленные договорились с врачами, чтобы они поставили «нужный» диагноз и порекомендовали Маргарите «больше времени проводить в благодатном климате Саранак-Лейка», где Эйнштейн арендовал коттедж. Она быстро перезнакомилась с физиками, посещавшими «любовное гнездышко», и стала для них своим человеком.

После нападения Германии на СССР супруги Коненковы вошли в число создателей Общества помощи России (American Society for Russian Relief Inc). В оргкомитете были Сергей Рахманинов, Михаил Чехов, Сергей Голенищев-Кутузов и другие именитые эмигранты. Маргарита стала секретарем общества. Ее портреты начали публиковать в американской прессе. Среди близких знакомых появились известные политики, бизнесмены и первая леди США Элизабет Рузвельт. Коненкова лично координировала работу по сбору денег, медикаментов, одежды и сырья. Благодаря этому на нужды советского фронта было собрано более 500 млн долларов.

Одновременно в американском народе создавался привлекательный образ советской России – главного союзника США в борьбе с фашизмом. Понадобится 12 лет послевоенной контрпропаганды и жестокий прессинг маккартизма, чтобы вытравить из умов идеи, взращенные Коненковой и ее соратниками.