Тонкостей и подробностей этикета, относящегося к празднованию Рождества, существует множество. В императорской России эти правила подразделялись на несколько подгрупп, каждая из которых учитывала и социальный статус, и материальный достаток, и условия (в том числе географические) жизни православного человека. Издавались даже книги и брошюры, где разъяснялось, как следует к празднику нарядиться, во что можно (или категорически запрещено) играть, какие именно блюда следует приготовить к рождественской трапезе и кому положено дарить подарки. Рождественский этикет строго соблюдался всеми, от хозяев крестьянских изб до обитателей Зимнего дворца. И кстати, если не считать деталей, царская елка мало чем отличалась от мещанской или чиновничьей…

В России никогда не устраивался общепринятый на Западе праздник «Путешествие трех царей», но зато издавна, со времен царствования Алексея Михайловича, бытовал обычай «ходить государям о Святках славить».

Это своеобразное «хождение в народ» начиналось всегда в полдень рождественского дня. Впереди процессии шествовали двое придворных, чьей обязанностью, согласно церемониалу, было стучать в барабаны обернутыми сукном палочками. За ними торжественно выступал государь, следом за которым длинной вереницей — придворные. Почему приглушался барабанный бой, сегодня сказать сложно, но в каждом дворе, куда заходило шествие, монарху подносились подарки, его свите выставлялось обильное угощение. А поскольку на Руси любое праздничное веселье ассоциировалось с питием, к вечеру члены процессии начинали уже не слишком величественно передвигаться, а наутро редкий из них обходился без огуречного рассола…

Тем не менее тех, кто отказывался ходить с государем на «славление», насчитывались единицы, потому что уклонившегося от этой почетной обязанности били кнутом и батогами, не разбирая звания и не учитывая прошлых заслуг перед царем-батюшкой.

Игры, которые мы не знаем

Со временем традиция «славления» как-то сама собой незаметно исчезла, но начали появляться новые. Петр I, к примеру, издал указ, согласно которому Рождество полагалось встречать многочисленными орудийными залпами, причем поздравлять друг друга следовало, выйдя на улицу и стараясь перекричать оглушительную пальбу.

Введенный царем-реформатором обычай не прижился, и в царствование Екатерины II двор отмечал светлый праздник уже совершенно по-иному, о чем подробно рассказывается в «Записках» воспитателя великого князя Павла Семена Порошина.

Апартаменты государыни находились в среднем этаже юго-восточного ризалита Зимнего дворца, окнами на площадь, и именно здесь строгость поста и всенощной службы сменялась безудержным весельем: «Игры происходили в аудиенц-комнате. Здесь был установлен трон под резным позолоченным балдахином с драпировками малинового, шитого золотом бархата. Зал украшали плафон, зеленый штоф, которым были обиты стены, зеркала, большой камин, столы с мраморными досками. На наборном паркете лежал огромный ковер. Начиналось все танцеванием менуэта…»

Величественная неторопливость придворного танца царице быстро прискучивала, балет по ее знаку заканчивался, и гости переходили к ломберным столам. Великий князь Павел, не особенно любивший карты, развлекался по своему — бирюльками. Правила этой игры сводились к тому, что участникам было нужно растащить по одной ссыпанные кучкой на стол мелкие деревянные игрушки — кукольная посуда, лесенки, шляпки, палочки и так далее. Причем сделать это следовало настолько аккуратно, чтобы, вытягивая одну, случайно не зацепить остальные. Потому что человек, по чьей вине кучка рассыпалась, считался проигравшим.

Так незаметно проходили час за часом, и когда карты с бирюльками гостям надоедали, приступали к следующим занятиям — круговой «рукобивке», для чего «связали длинную ленту и стали в круг, а некоторые ходили по кругу и прочих по рукам били».

После, как надоест, принимались распевать хором традиционный для Рождества «Заплетися плетень», а потом следовали русские пляски.

Веселье продолжалось долго, и его апогеем, как значится в «Записках», можно было считать выход из покоев императрицы семи кавалеров, переодетых дамами:

«На всех были кофты, юбки, чепчики. У одного из них на голове был платок, и он одет был... как боярыни одеваются — представлял мамку, а остальные — барышни под ее смотрением. Как пришли, так посадили их за стол с закусками и пунш подносили. Потом шалили и снова плясали», да так, что «с Его Высочества пот почти капал, так столь искренне принимал он в сих забавах участие».

Кстати, Екатерина II завела обычай трапезничать во время Святок в хрустальном шатре, который специально устанавливался в зале придворного театра. Эта традиция оказалась долговечной, и даже в XIX веке новогодний ужин для членов царской фамилии сервировали в многоцветной палатке из узорчатых стекол.

Презент — это по-нашему!

За несколько недель до Рождества во дворце всегда начиналась суматоха. Мало того что прислуга, буквально сбиваясь с ног, наводила праздничный лоск всюду, где только возможно, так еще и каждые полчаса прибывали посыльные со свертками, пакетами и коробками. Чтобы сохранить привезенные подарки в тайне, их складывали всюду, куда был ограничен доступ, включая личный кабинет императора.

Рождественские поздравления всегда обходились казне дорого. Членам императорской фамилии следовало одаривать всех без исключения родственников, как русских, так и зарубежных; презенты нужно было преподносить всем правительственным чиновникам, придворным, прислуге, несущим службу во дворце солдатам и матросам. Чтобы случайно кого-либо не забыть, в канцелярии министра императорского двора задолго до праздника составлялись списки. Но как бы много времени ни занимало перечисление в этих реестрах нескольких тысяч имен, еще более трудоемкой становилась обязанность подписать прилагаемые к каждому подарку карточки, так как вручить кому-либо сувенир без монаршего автографа считалось абсолютно невозможным.

Разумеется, далеко не все подарки подбирались индивидуально, много среди них было и таких, что покупались оптом и без особой выдумки, чаще всего это были изделия из фарфора, стекла или серебра — лишь бы каждый мог найти свой праздничный сверточек под елкой.

Кстати, елка в Зимнем дворце впервые появилась при императрице Александре Федоровне, которая с детства помнила украшавшие на Рождество прусские дома хвойные ветки со свечками и мечтала ввести такую же традицию на новой родине. Процесс оказался не быстрым. Первоначально еловые «букеты» устанавливали на праздничном столе. Затем следующий шаг — на специальных подставках, куда складывались приготовленные заранее подарки. Пакетиков с презентами набиралось множество, поэтому количество и размеры украшенных сюрпризами елочек год от года увеличивалось. И однажды во дворец привезли огромную пушистую лесную красавицу…

К слову, в Зимнем со времен Елисаветы Петровны для публики ежегодно устраивались на Рождество маскарады, куда допускались люди разного звания. Правда, число гостей ограничивалось четырьмя тысячами человек, а залы были разделены на «дворянские» и «мещанские», но веселья от этого меньше не становилось…

Праздник в августейшем семействе

О том, как праздновали Рождество в царской семье, рассказала в своих мемуарах баронесса Мария Петровна Фредерикс, благодаря которой мы знаем, что:
– император Александр III ненавидел всякую роскошь. На Рождество дети получали игрушки, книги, садовые инструменты и прочее;
– понятие «семья» включало не только императора, императрицу и их детей. К ней принадлежали тысячи слуг, лакеев, придворной челяди, солдат, моряков, членов придворного штата и все, кто имел право доступа во дворец. И всем им полагалось дарить подарки;
– подарки представляли собой целую проблему. Согласно этикету, ни один из членов императорской семьи не вправе был заходить в магазин ни в одном городе. Владельцы должны были сами присылать свои товары во дворец.

К слову, не говоря уже о том, что из магазинов из года в год присылалось одно и то же, царские дети вообще имели мало представления о новинках торговли, так как никогда не видели никакой рекламы: приносить газеты в детские комнаты было строго запрещено.

Великая княжна Ольга Александровна, дополняя рассказ баронессы Фредерикс, рассказала в своих воспоминаниях: «Подарок, который я всегда дарила Папа, был изделием моих собственных рук: это были мягкие красные туфли, вышитые белыми крестиками».

Карманных денег у императорских детей не было. То, что они выбирали в качестве презентов для друзей и знакомых, оплачивалось из казны. Что сколько стоит, не знали, а потому порой случались казусы. Так, по рассказу Ольги Александровны, ее старшая сестра, великая княжна Ксения «однажды неожиданно увидела филигранный флакон для духов с пробкой, украшенной сапфирами. Она схватила флакон и подарила его императрице на Рождество. Немного позднее Мария Федоровна дала понять, что дети могут только любоваться коробочками от ювелиров, и не более того».

Хорошего у человека должно быть много

Рождество было, пожалуй, единственным праздником, когда можно было веселиться, не придерживаясь церемониальных строгостей, и даже чопорные в обычное время царедворцы участвовали в общей суете и толкотне. Как рассказывает та же баронесса Фредерикс, в покоях императрицы и ближайших залах — Концертном и Ротонде — устраивалась для царской семьи и ближайшей свиты «Большая елка».

Двери в это помещение заранее запирались на ключ, что подогревало любопытство обитателей Зимнего. Лишь только заканчивалась всенощная, все, кто был приглашен на «Большую елку», собирались возле входа, после чего начиналась полная неразбериха: «Боролись и толкались все дети между собой, царские включительно, кто первый попадет в заветный зал. Императрица уходила вперед, чтобы осмотреть еще раз все столы, а у нас так и бились сердца радостью и любопытством ожидания. Вдруг слышался звонок, двери растворялись, и мы вбегали с шумом и гамом в освещенный тысячью свечами зал. Императрица сама каждого подводила к назначенному столу и давала подарки. Можно себе представить, сколько радости, удовольствия и благодарности изливалось в эту минуту… Когда кончалась раздача подарков самой императрицей, тогда входили в другую залу, где был приготовлен большой, длинный стол, украшенный разными фарфоровыми изящными вещами с императорской мануфактуры».

И тут к выполнению своих рождественских обязанностей приступал император — начинался розыгрыш лотереи, билетики которой заранее раздавались всей свите.

Происходило это так: государь выкрикивал номер, тот, кому принадлежал выигравший билетик, почти бегом спешил к его величеству и получал свой подарок-выигрыш из его рук. Обширное семейство и придворные рассматривали свои сюрпризы, всем своим видом выражая радость и делясь со знакомыми собственными восторгами. После чего общество переходило в бальный зал, где открывалась рождественская выставка императорских фарфорового и стеклянного заводов.

К Рождеству на заводах специально изготовляли сотни вещей — от парадных императорских сервизов и огромных ваз до маленьких статуэток народов России и миниатюрных кофейных чашечек.

К слову, чашки были самым распространенным подарком в XVIII веке, их презентовали даже персонам высокого ранга. Век ХIХ внес свои коррективы — в моду вошли шкатулки для карт, туалетные приборы для будуаров, портсигары, украшенные фигурками в восточных одеяниях, и собранные в красочные букеты лепные цветы

В Зимнем дворце показывалось все лучшее, что было создано мастерами за год. Эта выставка будущих даров открывалась обычно 22–24 декабря, но наряду с основными подарками, Императорский фарфоровый завод выпускал множество разных мелких вещей для елок августейших детей: пупсов, собачек, зверьков, крошечные чашечки и тарелочки для кукольных сервизов. Все это развешивалось на металлических, украшенных медными деталями елочках в комнатах августейших отпрысков, и в день Святого Рождества великие княжны обменивались изящными безделушками.

Три дня спустя елки из дворца убирали. Занимались этим царские дети всегда сами. Взяв ножницы, они взбирались на стремянки, снимали рождественские украшения и раздавали слугам, собиравшимся в банкетном зале со своими семьями. Все бывали счастливы и долго еще вспоминали потом эти радостные дни. Казалось, так будет всегда. Но…

Печальные праздники

Девятнадцатый век сменился двадцатым, и грянул 1917 год. Пришедший к власти гегемон занялся планомерным уничтожением патриархальных, нажитых предками традиций, и Рождество в семье сосланного в Екатеринбург императора было уже не таким безоблачным и светлым, как прежде.

26 декабря 1917 года Александра Федоровна писала об этом своей приятельнице: «Немного устала: очень много пришлось вышивать, рисовать и т. д., чтобы все приготовить. Кончили вовремя, 24-го в 9 часов была елка для всех наших людей, в 9½ всенощная, у елки так было красиво, но грустно за далеких друзей. <...> Наших женщин не пускают, а одна бывшая фрейлина (баронесса София Карловна Буксгевден), которая осталась из-за операции, мы все ее ждали, приехала с бумагами — позволением. Приехала, и не пускают к нам. Сидит в другом доме. Очень это несправедливо. Бедные люди. Грустные праздники».

Великая княжна Ольга Николаевна, как это свойственно молодости, реагировала на ситуацию не так печально, и в одном из ее тогдашних писем значится: «Вот уже и праздники. У нас стоит в углу залы елка и издает чудный запах, совсем не такой, как в Царском Селе. Это какой-то особый сорт и называется «бальзамическая елка». Пахнет сильно апельсином и мандарином, и по стволу течет все время смола. Украшений нет, а только серебряный дождь и восковые свечи, конечно церковные, так как других здесь нет. После обеда, в сочельник, раздавали всем подарки, большею частью разные наши вышивки. Всенощная была около 10 вечера, и елка горела. Красиво и уютно было. Хор был большой и хорошо пели, только слишком концертно».

А отрекшийся от престола император Николай II записал в дневнике: «Утром сидел у дантистки. В 12 часов была отслужена в зале обедница. До прогулки готовили подарки для всех и устраивали елки. Во время чая до 5 часов — пошли с Аликс в караульное помещение и устроили елку для 1-го взвода 4-го полка. Посидели со стрелками, со всеми сменами до5 ½ часа. После обеда была елка свите и всем людям, а мы получили свою до 8 часов. Всенощная была очень поздно, началась в l0¼, так как батюшка не успел прийти из-за службы в церкви. Свободные стрелки присутствовали».

Печальный был праздник, и в России надолго установились тяжкие времена…

Но сказано в Писании: «Украшение сухих ветвей елок светильниками и сладостями поучительно показывает, что наша природа, бесплодная и безжизненная ветвь, только во Иисусе Христе — источнике жизни, света и радости — может принести духовные плоды: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание» (Гал. 5, 22–23). Больше к этим словам добавить нечего…