Громы и молнии 1812 года стали четвертой в русской истории Великой Отечественной войной против иноземных агрессоров, а ее продолжением явились заграничные походы русской армии, завершившиеся 30 марта 1814 года в Париже. Вспомним же те события по поводу 209-й их годовщины, тем более что и нынешняя мировая обстановка к таким воспоминаниям располагает.

ЦИТАТА ВМЕСТО ПРОЛОГА

Из письма Наполеона Александру I:

«Господин, Брат мой (monsieur mon frеre)! Узнав, что брат посланника Вашего Императорского величества в Касселе находился в Москве, я пригласил его к себе и в течение некоторого времени беседовал с ним. Я предложил ему отправиться к Вашему величеству и уведомить Вас о моих мыслях.

Прелестный и чудный город Москва не существует более: Ростопчин сжег его. Четыреста поджигателей были задержаны с поличным. Все они сознались, что исполняли приказ сего правителя и главы полиции. Их расстреляли. Пожары теперь как будто прекратились. Три четверти домов сожжены – осталась четверть. Это деяние ужасно и бессмысленно. Было ли оно направлено к уничтожению наших запасов? В таком случае оно не достигло цели, так как склады устроены в подвалах и огонь до них не доходит. Да и в подобном предположении – как можно разрушать один из самых прекрасных городов в мире, плод многих веков, ради столь ничтожного замысла? Таков был образ действий от самого Смоленска, и этим шестьсот тысяч семейств погружены в нищету.

Пожарные трубы Москвы были заранее уничтожены или увезены. Часть оружия, хранившегося в арсенале, досталась злоумышленникам, из-за которых пришлось дать по Кремлю несколько пушечных выстрелов, дабы выгнать их оттуда. Во имя человечности, интересов Вашего величества и этой столицы я оставил все на своем попечении, коль скоро русская армия не защищала ее. В противном случае следовало сохранить там административные власти, должностных лиц и гражданскую стражу. Так обстояло два раза в Вене, а также в Берлине и Мадриде. Равным образом действовали мы и в Милане – при вступлении туда Суворова.

Между тем, когда вспыхивают пожары, солдаты находят оправдание для грабежа в том, что они спасают имущество от пламени. Если бы я предполагал, что такие поступки совершаются по приказанию Вашего величества, то не написал бы сего письма. Но я считаю невозможным, чтобы Ваше величество – при Ваших принципах, душе, справедливости и уме – могли бы разрешить данные бесчинства, недостойные Великого Монарха и великого народа. Ведь в тот момент, как увезены были из Москвы пожарные обозы, там оставили 150 полевых орудий, 60 тысяч новых ружей, 1 миллион 600 тысяч патронов для пехоты, более 400 тысяч пороха (так в тексте. – Я. Е.) и 300 тысяч селитры (в тексте – «селистры». – Я. Е.).

Я воевал с Вашим величеством без всякой ненависти: любое письмо Ваше до или после недавней битвы остановило бы мое движение вперед. Я с радостью отказался бы ради Вашего величества от вступления в Москву. Если Ваше величество имеете еще малейшие следы прежних чувств ко мне, то Вы примете сию депешу с благосклонностью. Во всяком случае, Вы, конечно, будете довольны тем, что я довожу до Вашего сведения все происходящее в Москве. В заключение молю Бога, Господин Брат мой, дабы Он сохранил Ваше величество Своим Святым и Божественным Промыслом.

Вашего Императорского величества добрый брат (le bon frеre) Наполеон. Москва, 20 сентября 1812 года».

ВНИМАЯ УЖАСАМ ВОЙНЫ…

Эпических схваток у России было шесть. Первая – в XIII веке (с монголо-татарами). Она растянулась чуть не на четверть тысячелетия, начавшись в период владимирской Руси и завершившись в эпоху так называемого Московского военного лагеря. Едва ли можно считать длинную цепочку отступлений и наступлений сплошной линией национального отпора, успешно закончившегося лишь поздней осенью 1480 года на студеных берегах реки Угры под водительством великого князя Ивана Третьего. Нет, это – сложная мозаичная картина, показавшая выдержку, смелость и неиссякаемый оптимизм русского народа.

Вторая грозная сеча пришлась на начало XVII столетия – в Смутную пору самозванщины, безгосударствования и томительной тронной «пустоты». Первопрестольная Москва, с согласия коллаборантской Семибоярщины, попала летом 1610-го в руки польских отрядов – шляхта заняла там важнейшие позиции, Кремль и Китай-город. «Постой» продолжался свыше двух лет – вплоть до ноября 1612 года. Политический итог затянувшейся напряженной борьбы выразился в смене правящего дома – вместо династий Рюриковичей и Годуновых (монарх Василий Шуйский происходил из боковой ветви Рюриков) Земский собор «воздвиг» царственный род Романовых, повелевавший Русью на протяжении более чем трехсот лет.

Третий этап наступил спустя век, на заре XVIII столетия, при Петре I. Он ознаменовался 21-летней «стычкой» со шведами, о которой Петр Алексеевич, провозглашенный после своего триумфа императором Всероссийским, грустно пошутил: «Умный школьник одолевает курс предметов за семь лет. А я, неспособный ученик, справился с этой задачей в три срока!» Социальным следствием той «рати» стало превращение традиционного крепостного права в подобие античного рабовладения с «приватизацией» дворянством почти 60 процентов русских подданных и беспардонной торговлей людьми оптом и в розницу.

Четвертой великой бранью – опять спустя век – надлежит считать Отечественную войну 1812–1814 годов, как бы открывшую собой блестящее XIX столетие – пору пара, время железных дорог, телеграфа, телефона, электричества и радиовещательных экспериментов. Вслед за сим боевым взлетом самодержавие вступило на путь жесткого государственно-чиновного регулирования, а во внешнеполитическом плане превратилось (до печальной развязки Крымской кампании в середине 1850-х) в «жандарма Европы». Русская политическая элита тех лет могла с полным основанием повторить гордые слова, сказанные екатерининским канцлером Александром Андреевичем Безбородко своему знакомому молодому дипломату: «Не знаю, милейший, как будет при вас, но при нас ни одна пушка в Европе без нашего разрешения не стреляла…»

Пятым «случаем» оказалась Первая мировая война 1914–1918 годов. Это уже потом, усилиями лапидарной советской пропаганды, ее объявили грабительской и империалистической, а при Николае II и Александре Керенском она звалась Великой Отечественной войной русского народа с немецкими захватчиками. Результат длительных боев и сражений был ошеломляющим: династия Романовых, а вкупе с ней все монархическое государственное устройство шестой части света рухнули и рассыпались в прах. Краткое мгновение «временной» либеральной демократии тоже сошло на нет, уступив место простоявшей почти три четверти XX века феодально-социализированной тоталитарно-партийной диктатуре, занимавшей народ чарующей сказкой о беззакатном земном рае, где не будет бедных и богатых, больных и сирых, угнетенных и угнетателей, униженных и оскорбленных.

Шестая веха – это Вторая мировая война (1939–1945) и ее ярчайший компонент, Великая Отечественная, в 1941–1945-м. XX век, в отличие от предыдущих столетий, «порадовал» человечество сразу двумя истребительными бранями с интервалом в какие-то 20–25 лет. Великую Отечественную вел не легитимный, от Бога поставленный престол, а плебейско-атеистический режим, именовавший Россию республикой и «перекрестивший» ее в Советский Союз. Эта диктатура выросла из катаклизмов недавней Первой мировой войны и видела в новых горячих стычках счастливое средство простой и быстрой коммунизации других государств – прежде всего континентальной Европы и ее колоний в Азии и Африке. Сия «рать», подобно Северной и Отечественной при двух Романовых – Петре Великом и его праправнуке Александре Благословенном, привела к мощнейшему упрочению тогдашней политической системы со всеми ее положительными и отрицательными гранями.