Владимир Ленин называл донские области «русской Вандеей». Суждение достаточно точное. Донские казаки стали жертвами настоящего большевистского геноцида точно так же, как вандейцы были жертвами геноцида якобинского.   

«РЕАКЦИОННАЯ РАСА»

Впрочем, термин «вандейцы», закрепившийся за повстанцами, весьма условен. Мятеж развернулся на территории западных французских департаментов Вандея, де-Севр, Мен, Луара и Внутренняя Луара. Здешнее население сохранило много черт кельтской культуры, включая идущие ко временам друидов обычаи поклоняться деревьям. Эти суеверия сочетались с глубокой христианской религиозностью и уважением к местным священникам. Отношения крестьян с дворянами-сеньорами имели черты патриархальной простоты и обходились без серьезных конфликтов. Зато проживавших в городах буржуа крестьяне не любили, видя в них проныр, спекулянтов и мошенников.

В июле 1790 года Учредительное собрание приняло указ о гражданском устройстве духовенства, требовавший от священников отказа от подчинения папе римскому и присяги на верность конституционному строю.

Большинство священников присягать отказались и, подвергаясь гонениям, еще более укрепляли свой авторитет среди верующих. Симпатизировали крестьяне и сеньорам, которые не приняли революцию, за что лишались земельных владений и получаемой с них ренты. Конфискованное имущество выставлялось на торги и скупалось объединявшимися в «черные банды» спекулянтами. Те взвинчивали арендную плату, так что крестьяне с тоской вспоминали бывших хозяев. Глубокую скорбь и возмущение вызвали сначала свержение, а затем и казнь Людовика XVI (21 января 1793 года). 

Накапливаемое недовольство прорвалось, когда Национальный конвент распорядился дополнительно мобилизовать 300 тысяч человек. Сражаться им пришлось бы с войсками австрийцев, пруссаков, испанцев и британцев, ратовавших за восстановление на троне Бурбонов.    

4 марта 1793 года рекруты растерзали командира местной Национальной гвардии в городке Шоле. Заполыхало и в других местах. Крестьяне, возглавляемые в большинстве случаев прежними сеньорами, атаковали и истребляли части национальной гвардии.

Торговец полотном Кателино собрал крупный отряд и 15 марта взял Шоле, захватив 700 пленных и четыре орудия. Через три дня аристократ Морис д’Эльбе разбил 3-тысячный отряд республиканских войск при Сен-Венсане. 

Силы повстанцев и правительственных войск были разбросаны, так что поначалу никакого намека на стратегию у противников не просматривалось. Затем хаос начал упорядочиваться. Отряды вандейцев объединились в четыре армии, именовавшиеся по названиям бывших провинций. Главную армию (армию Анжу) возглавляли Жак Кателино, мельник Жан Стоффле и аристократ Шарль де Боншан. В других случаях командовали только аристократы: армией Центра – Шарль Реоран, армией Верхнего Пуату – Луи де Лескюр и Анри де Ларожаклен, армией Нижнего Пуату – Франсуа де Шаретт. Интересно, что руководили восстанием люди молодые: самому старшему – д’Эльбе был 41 год, самому младшему Ларошжаклену – 21. 

Республиканское правительство собрало до 25 тысяч войск и, разделив их на пять колонн, приказало приступить к зачистке региона, ведя «концентрированное наступление». Термин «вандейцы» официально закрепился за повстанцами, которые провозглашались «реакционной расой». Соответственно, правила войны на них тоже как бы не распространялись.

Объясняя феномен Вандейского мятежа, некоторые историки даже используют природно-климатическую теорию. Мол, унылые болотно-лесистые пейзажи предопределили менталитет и узость мышления местных жителей, не пожелавших принять революцию, которая несла им только благо. Но разглядеть это благо им было довольно трудно. 

КРОВЬ ЗА КРОВЬ

В Нанте комиссар Конвента Каррье топил тех, кого считал контрреволюционерами, целыми баржами. Перед затоплением узников часто связывали по двое – родственников с родственниками, матерей с дочерями, отцов с сыновьями. Во взятых деревнях женщин насиловали и убивали, младенцев нанизывали на штыки. Зачастую под горячую руку истреблялись не просто лояльные, но и преданные республике граждане.

Белые террор тоже вызывал содрогание. Пленников сжигали в кирпичных печах, по шею зарывали в землю, загоняли в яму и заваливали камнями. Однако белому террору не хватало систематичности. Да и стариков, женщин и детей они истребляли реже, просто потому, что подавляющее большинство жителей края их же и поддерживали.

Бои апреля – мая 1793 года закончились как бы вничью. На юго-западе преимущество осталось за республиканцами, на северо-востоке побеждали вандейцы.  

Самый крупный успех выпал на долю 20-тысячной армии д’Эльбе, окружившей и заставившей сложить оружие 6-тысячный корпус генерала Кетино у Туара. 12 июня, чтобы подчеркнуть народный характер движения, вандейские командиры выбрали главнокомандующим бывшего торговца Кателино, а находившийся в эмиграции брат покойного короля (будущий Людовик XVIII) на правах местоблюстителя престола, присвоил ему чин генералиссимуса. Впрочем, уже 14 июля Кателино был смертельно ранен на подступах к главному городу региона – Нанту. Общее командование перешло к д’Эльбе.

Взять Нант не удалось, после чего произошло еще несколько серьезных сражений с переменными результатами. То, что именовалось партизанской войной, было полноценным фронтом, где действовало количество войск, сопоставимое с соединениями, сражавшимися против регулярных армий австрийцев и пруссаков.

Сюда же направлялись и лучшие генерала, включая такие молодые дарования, как Лазарь Гош и Франсуа Марсо – сверстники и соперники Наполеона. Марсо после одной из битв влюбился в красавицу-вандейку, взятую в плен с оружием в руках. Комиссар Конвента Пьер Бурботт, узнав об этом романе, естественно, обвинил его в предательстве революции. Однако в первом же бою Марсо спас Бурботта, отдав ему свою лошадь. Растроганный комиссар стал его покровителем и добился производства в чин бригадного генерала.

Марсо выделялся своим гуманным отношением к противнику, что было, вообще-то, не характерно для республиканцев. Но официальная пропаганда изображала врагов исчадиями ада, и революционная публика впала в настоящую истерию. Сведения о зверствах вандейцев раздувались, и, разумеется, умалчивалось о том, что именно их спровоцировало. 

Реальные факты переформатировалась в духоподъемные легенды. Например, в одной из стычек был смертельно ранен барабанщик 8-го гусарского полка 15-летинй Жозеф Бара. Умирая, он прижимал к груди трехцветную кокарду. Пропаганда переделала это эпизод в том духе, что мятежники захватили мальчика в плен и заставили его кричать: «Да здравствует король!» Он крикнул «Да здравствует республика!», после чего был зарублен или застрелен.

Республиканская публика мечтала уничтожить мятежные департаменты, взрывая минами все жилые сооружения. На лугу близ Анреа испытывался воздушный шар, который собирались накачать удушливыми газами. Предполагалось, что его оболочка взорвется где-нибудь над Вандеей и весь мятежный регион вымрет от этой химической атаки.

Однако затем остановились на новом концентрированном наступлении. Подбросили новые войска, включая отпущенный по условиям капитуляции гарнизон Майнца, так что общая численность республиканской группировки достигла 70 тысяч.

Наступать предполагалось десятью колонами, нанося главный удар от Нанта. Отбросив мятежников от моря, к середине сентября их собирались окружить в болотистой местности. В реальности наступление полностью провалилось, и только конфликты между лидерами мятежников спасли республиканцев от полного разгрома.

Но республиканцы не угомонились, и в начале октября их новый главнокомандующий генерал Жан Лешелль предпринял новое наступление, действуя всего двумя, но зато более мощными колоннами, которые должны были соединиться в Нанте и затем вторгнуться вглубь лесной Вандеи. Во главе войск стояли Марсо и будущий герой Египетского похода Клебер. 

17 октября произошло ключевое для кампании сражение у Шоле, где 20 тысяч республиканцев разбили вдове большее по численности войско мятежников. В битве были смертельно ранены Лескюр и Боншан. Умирая, Боншан приказал отпустить до трех тысяч пленных, которых его подчиненные собирались уничтожить. 

Тяжелое ранение получил и генералиссимус д’Эльбе, которого отправили на лечение в Нурмуртье. 

«ВАНДЕЯ БОЛЕЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ…»

Вандейцы фактически отказались от централизованного командования, но не ограничивались обороной. Пытавшийся добить их после Шоле генерал Лешелль попал в засаду, потерпел поражение и отравился, боясь, что его отправят на гильотину. Попытка разжечь восстание в соседней Нормандии закончилась неудачей, но попортила крови республиканцам. Зато в провинции Бретань сторонники короля (шуаны) вели партизанскую войну до 1799 года.

В ответ в Вандею подбросили еще войск и развернули новое наступление «адскими колоннами» – это название они получили именно потому, что довели тактику выжженной земли до логического финала.

В начале января, высадив десант, республиканцы захватили Нурамутье. Вопреки условиям капитуляции около 1,5 тысячи пленных были казнены. Д’Эльбе во время расстрела сидел в кресле, поскольку не мог встать из-за полученных раньше ранений.

Вскоре в одной из стычек погиб его преемник Ларошжаклен. Силы мятежников оказались разделены на три группировки – Шаретта, Стоффле и Мариньи. Но солдаты Мариньи разошлись по домам, после того как Стоффле расстрелял их командира под каким-то надуманным предлогом. Подобные разборки, впрочем, были характерны и для республиканцев.

Выделявшийся особой кровожадностью генерал Франсуа Вестерманн рапортовал Конвенту в конце 1793 года: «Граждане республиканцы, Вандея более не существует! Благодаря нашей свободной сабле она умерла вместе со своими бабами и их отродьем. Используя данные мне права, я растоптал детей конями, вырезал женщин. Я не пожалел ни одного пленного. Я уничтожил всех». Однако через пару недель его войска потерпели серьезное поражение, и в апреле 1794-го он отправился на гильотину как агент контрреволюционеров.

Борьба приобрела партизанский характер, и в начале 1795 года отстраненный ранее за мягкость, но толковый и потому возвращенный в Вандею генерал Жан Канкло заключил мир с повстанцами, пообещав вернуть конфискованное имущество их владельцам, отменить воинский призыв и восстановить «не присягнувших священников».

Разумеется, такой мир не мог быть долгим. В июне 1795 года, как только ненавидевшие друг друга Шарретт и Стоффле примирились, они тут же истребили несколько республиканских постов. Брат покойного короля граф д’Артуа с помощью англичан надеялся высадиться на полуострове Киберон, взять под контроль Бретань и Вандею, а затем заняться Парижем. Однако десант на полуострове Киберон был разбит генералом Лазарем Гошем.

Истерзанные «адскими колоннами» департаменты уже вкусили относительно мирной жизни и не торопились взяться за оружие. Последние отряды мятежников были разбиты в феврале-марте 1796 года, а их предводители Шаретт и Стоффле схвачены и расстреляны.

Сам департамент Вандея переименовали в Венже («отомщенный»).

Республиканцам подавление этого мятежа обошлось в 30–50 тысяч убитыми. Количество истребленных жителей мятежных территорий может достигать 150 тысяч, причем истреблялись они, так сказать, по «расовому» признаку, что позволило ряду ученых ввести в оборот своеобразный термин – «геноцид французов против французов».