«Давным-давно жил в одном большом королевстве богатый и знатный человек. Он был счастлив, ведь у него была красавица жена и славная маленькая дочка», — так начинается всем известная сказка Шарля Перро «Золушка». А потом, как вы помните, все изменилось: явилась злая мачеха, а родная дочка стала прислугой в собственном доме.

Вечером после окончания работы бедная девочка обычно садилась в уголке комнаты, у камина рядом с золой, где было тепло, и поэтому вскоре ее прозвали Золушкой. Имя Золушка придумали переводчики этой прелестной сказки, а в старинных изданиях ее называли «Замарашкой». Звучит не очень красиво, но точнее отражает подлинное название сказки. Как бы там ни было, Золушки или Замарашки всех времен и народов влюблялись в прекрасных принцев и выходили за них замуж, правда, у неравных браков не всегда был сказочный финал. В нашем рассказе не будет ни слова вымысла, ну, если только чуть-чуть, чтобы наша правдивая история о любви французской Замарашки и прекрасного русского принца была еще больше похожа на сказку.

Итак, давным-давно жил в одном большом королевстве прекрасный принц по имени Базиль. Конечно, его надо было величать Василием Петровичем, но родные и друзья так привыкли к этому милому детскому прозвищу, что для них он навсегда остался их маленьким Базилем. Его детство напоминало сладкий сон. Родители боготворили единственного сына, а четыре сестры только тем и занимались, что баловали своего миленького братика. Хотя богатые и просвещенные симбирские помещики Ивашевы не были особами королевской крови, но жили они по-царски. Их поместье под Симбирском представляло собой сказочный уголок, где было все, что душе угодно: великолепный дом, окруженный огромным парком с тенистыми аллеями и изумрудными лужайками, река для любителей рыбной ловли и катания на лодках. У гостеприимных хозяев собиралось утонченное общество, обожавшее танцевальные вечера под аккомпанемент первоклассных музыкантов. На всю округу славился и хор певчих, который вечером обязательно исполнял «Коль славен наш господь в Сионе». Петр Никифорович, отец Базиля, любил рассказывать гостям, собравшимся у камина, о подвигах суворовских чудо-богатырей и их славных походах. Генерал-майор в отставке Ивашев долгое время служил под началом великого полководца, восьми лет он был начальником штаба Суворова.

Вот так помещики Ивашевы жили-поживали в своем маленьком уютном мирке, как сказал один всем известный уроженец Симбирска, «страшно далекие от народа». И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, жизнь Базиля изменилась. В 1812 году нашему принцу исполнилось 14 лет, и он из симбирского захолустья перенесся в самый настоящий царский дворец. Скорее всего, Базиль прибыл в Петербург в обычном экипаже, а не прилетел верхом на огнедышащем драконе, однако это не умаляет магической сути происшедшего. Базиль начал учиться в привилегированном Пажеском корпусе, и по повелению государя-императора был назначен камер-пажом к вдовствующей императрице Марии Федоровне. Началось стремительное превращение провинциального недоросля в блистательного офицера. Домашнее образование Базиля было таким хорошим, что он окончил пятилетний курс обучения за два года, и в 16 лет был выпущен офицером. Однако добрые духи, охранявшие покой нашего принца, не допустили, чтобы он вкусил тяготы настоящей военной жизни. В 1815 году кавалергардский полк, в котором служил Ивашев, отправился в заграничный поход, но под Базилем взбесилась лошадь, он упал и вывихнул руку. На этом его воинские подвиги закончились, и началась шальная жизнь петербургского повесы: балы, театры, флирт с очаровательными женщинами, вино, карты и снова балы, театры, женщины… Друг Базиля Якушкин говорил, что молодой кавалергард «мог бы совсем погрязнуть в погоне за обыденными наслаждениями жизни, если бы не сближение с членами тайного общества». Но оставим ненадолго принца Базиля и его таинственных друзей и обратимся к другой героине этой правдивой сказки.

Ее звали Камиллой. Отец нашей Золушки Пьер-Рене Ле Дантю довольно успешно торговал колониальными товарами. Но его родная Франция в то время напоминала адский котел, в котором бурлила огнеопасная смесь всевозможных ядовитых политических снадобий. Потерять голову на гильотине было так же легко, как кошелек в базарной толпе. Испуганные французские буржуа с надеждой устремляли свои взоры на север, мечтая перебраться в сказочно богатую, спокойную и процветающую Россию. Еще во времена царя Петра к нам понаехало великое множество иностранцев, которые с легкостью нашли хорошую работу, кров и щедрых хозяев. Многие французы стали воспитателями русского юношества. Не беда, что большинство учителей сами не имели никакого образования. Зато даже беглые каторжники и авантюристы (а таких тоже было немало) говорили по-французски, а, следовательно, могли научить русских детей изъясняться на этом премудром языке.

В самом начале нового девятнадцатого века семейство Ле Дантю перебралось в Россию и поселилось в Санкт-Петербурге. Мсье Пьер-Рене и его жена Мари-Сесиль занимались торговлей и проживали остаток прежнего состояния, который таял, как весенняя сосулька. В 1812 году началась война с Наполеоном. Шампанское за победу русского оружия лилось рекой. Мсье Ле Дантю благоразумно не стал дожидаться, когда канонада открываемых винных бутылок превратится в настоящую артиллерийскую пальбу. Его семья покинула ставший не гостеприимным Петербург и отправилась странствовать по России. Конечно, путешествие не обошлось без влияния магических сил. Иначе как можно объяснить, почему мсье Ле Дантю из сотен российских городов выбрал именно Симбирск? Как его семейству удалось преодолеть все колдобины русских дорог, таких же отвратительных, как и нынешние? И почему мадам Ле Дантю, которую в Симбирске никто не знал, стала гувернанткой детей генерала Ивашева?

В генеральском доме, кроме новой гувернантки, которую хозяева стали называть Марией Петровной, поселились ее муж Пьер-Рене и шестеро их детей. Мария Петровна Ле Дантю быстро почувствовала себя у Ивашевых как дома. Далее до 1823 года в доме Ивашевых не произошло ничего чудесного, поэтому перенесемся прямо в этот примечательный во всех отношениях год.

Первым событием Нового года стала болезнь Базиля. Нет, не беспокойтесь, ничего опасного! Просто напала какая-то хандра, навалилась усталость от однообразия пестрой светской жизни, кроме того, Базиль очень соскучился по своим обожаемым родителям и дорогим сестрам. В те времена офицер мог взять отпуск сказочной продолжительности. Базиль был отпущен для поправления здоровья на год!

В день приезда Базиля родители, сестры, домочадцы и слуги вышли на крыльцо дома встречать молодого барина. Камилла стояла в последнем ряду и видела только спину лакея Ивана, но она могла поклясться, что неожиданно с безоблачного неба спустилась серебряная лодочка, которую влекли по небу два белоснежных лебедя. Чудная ладья опустилась у крыльца Ивашевского дома, из нее вышел высокий голубоглазый юноша в горностаевой мантии и, встав на одно колено, склонил голову перед своими родителями…

Кто знает, может быть, так оно и было? Ведь влюбленные видят не только глазами, но и сердцем…

А вот Мария Петровна терпеть не могла пустых мечтаний, но, когда у Камиллы выпадала свободная минутка, она бежала к пруду, чтобы покормить кусочками белого хлеба пару лебедей-неразлучников. Сидя на берегу, она видела, как Базиль с гостями катается на лодках. Какой-то молодой человек приятным баритоном пел под гитару протяжную русскую песню, слов которой Камилла не понимала, потому что плохо говорила по-русски. Красивые нарядные девушки, прячась под крошечными кружевными зонтиками, смеялись и иногда притворно вскрикивали, будто боялись, что лодка перевернется. Хотя Базиль и Камилла жили под одной крышей, но сына хозяев она видела чаще всего издалека: гуляющим с друзьями, собирающимся на охоту или занятым нескончаемыми беседами с сестрой Лизой. С дочерью гувернантки Базиль был предельно учтив и, хотя всегда куда-то торопился, успевал сказать ей при встрече несколько вежливых фраз. Нет сомнения, что он видел, что юная француженка смотрит на него влюбленными глазами. Но что он мог поделать с этим всеобщим обожанием! Разве он виноват, что его буквально носят на руках! Юные девы, девушки на выданье, замужние женщины и перезрелые дамы кружились вокруг него, словно он медом намазан! Но его невозможно было поймать ни на какие дамские уловки: он счастлив, молод (ему 26 лет), холост и не желает никаких перемен в своей привольной личной жизни!

А вот в жизни Камиллы произошли большие изменения. В конце 1824 года Мария Петровна приняла решение переселиться в Москву, она посчитала, что ее дочери выросли и должны самостоятельно зарабатывать себе на пропитание. В 17 лет Камилла стала гувернанткой при малолетних детях генеральши Шишковой. Хотя ей не приходилось подобно сказочной Золушке с утра до вечера работать на кухне, перебирать фасоль или начищать сковородки, но обязанности гувернантки, компаньонки, а иногда и просто приживалки не приносила юной девушке никакой радости. И вдруг в ее тихую однообразную жизнь ворвался какой-то загадочный вихрь и занес Камиллу Ле Дантю в эпицентр самой страшной российской политической бури: 14 декабря 1825 года она оказалась в Петербурге и стала свидетельницей событий, которые навсегда изменили ее судьбу. Камилле было страшно, тревожно и мучило предчувствие ужасного несчастья, которое может случиться с ее возлюбленным.

А в это время Базиль находился в Симбирске в отпуске. Он, как и многие его товарищи по полку, принадлежал к тайному обществу, и поэтому с минуты на минуту ожидал ареста. Он был принят в члены тайного общества в 1819 году, когда его перевели на службу в город Тульчин Подольской губернии. В этом забытом Богом местечке офицерские собрания были единственным развлечением. Декабрист Степан Никитич Бегичев вспоминал, что офицеры «принимали к сердцу каждую несправедливость, возмущались каждым неблагородным поступком, каждой мерой правительства, имевшей целью выгоду собственную, спорили, толковали, передавали свои задушевные помыслы и нередко очень свободно говорили о правительстве. Предложениям и теориям не было конца». Первенствовал на этих собраниях полковник Павел Иванович Пестель. Базиль, конечно, участвовал в этих сходках, но он даже не предполагал, что занимается чем-то противозаконным. Но состоялось страшное собрание, на котором Пестель раскрыл карты: он объявил, что во имя светлой идеи превращения России в республику можно пойти на цареубийство. Пестель последовательно обращался к каждому из присутствующих и спрашивал, согласен ли он на убийство царя. Базиль согласился. Потом он писал отцу из тюрьмы, что «Пестель до такой степени все запутал, что мы согласились, не зная, к чему все это вело». А привело это к тому, что 26 января 1826 года Базиль оказался в Петропавловской крепости:

«И вот я, столь сострадательный и слабый, выставлен чудовищем. Прощайте, прощайте, все вы: батюшка и матушка, дорогие сестры — все вы, кого я сделал несчастными, …хотя и без вины. Но довольно. Пришлите мне, как можно скорее, теплую шапку и теплые сапоги».

Мария Петровна заметила, что по возвращению из Петербурга Камилла побледнела, стала грустной, замкнутой и меланхоличной. На все расспросы отвечала как-то неопределенно, отговаривалась усталостью или просто отмалчивалась. Женихов, которые к ней сватались, она отвергала. Мария Петровна нашла прекрасное определение состоянию дочери: Камилла не жила, она прозябала, но узнать причину такого состояния родным не удавалось. А несчастная влюбленная девушка страдала. Камилла узнала об аресте своего любимого, и ее пылкое воображение беспрестанно рисовало картины его невероятных мучений, одну страшнее другой. Он представляла, как Базиль, закованный в тяжелые кандалы, томится в камере, похожей на могилу, а по каменным стенам текут холодные, словно слезы, капли воды. Она с ужасом думала о том, что его увезут в страшную Сибирь, где никогда не бывает солнца и тепла. Камилла молча страдала пять лет, и, наконец, силы покинули ее. В 1830 году она серьезно заболела. Доктора, осматривавшие больную, печально покачивали головами и многозначительно устремляли глаза к потолку, давая понять, что дело плохо, но поставить точный диагноз мудрым эскулапам не удавалось. Ведь в их толстых медицинских справочниках ничего не сказано о хронической неразделенной любви, а Камилла умирала от этого неизлечимого недуга. Мария Петровна неотлучно находилась у постели дочери, которая в бреду постоянно повторяла: «Базиль… Базиль…». Однажды, когда Камилла почувствовала себя немного лучше, она спросила Марию Петровну:

— Скажите, дорогая мама, согласитесь ли вы расстаться с дочерью, если это облегчит участь Базиля?

— Дорогой дружок, — ответила Мария Петровна, — если бы я знала, что верну тебе здоровье и покой, что доставлю хоть немного счастья двум существам, столь этого достойным, я бы не колебалась. Но, дорогая Камилла, что нам делать? Ведь тот, кого ты любишь, не знает об этом.

Марии Петровне в нашей сказке уготована роль доброй волшебницы, помогающей влюбленным соединиться. Она написала родителям Базиля откровенное письмо:

«Ее тайну я узнала — эта несчастная молодая девушка любит Базиля, ему принадлежали ее первые грезы, но тогда его богатство не допускало даже мысли о том, чтобы стать когда-нибудь его женой. Она призналась мне, что бралась за Евангелие, чтобы прогнать всегда стоявший перед ее глазами образ, но не могла читать, так как первым словом стояло его имя. Если забота и нежность моей дочери могут хоть сколько-нибудь утешить несчастного юношу, мое сердце будет радоваться сквозь слезы разлуки. Какая мать не предпочтет расстаться с дочерью, чем видеть, как она тает на глазах?»

Это письмо растрогало стариков-родителей Ивашева до глубины души.

А в это время в Сибири разворачивались события, которые могли привести нашу романтическую сказочку к неожиданной кровавой развязке. Базиль уже четыре года находился на каторге. Он, как одержимый, мечтал о побеге. Один отпетый мошенник стал убеждать Базиля, что нет ничего проще, чем сбежать из Петровского острога. План был невероятно прост: Базиль со своим новым товарищем несколько дней будут прятаться в укромном лесном уголке, а потом, когда их перестанут искать, двинутся к китайской границе. Пройти несколько сотен верст по непроходимой тайге для них не составит никакого труда, ведь они молоды и здоровы! А в Китае «свобода их встретит радостно у входа!». Каторжник утверждал, что он уже подпилил забор в каземате и подготовил в тайге землянку с необходимым запасом продуктов. Простодушный Базиль не мог понять, что злодей хочет заманить его в лес, как страшный серый волк невинную Красную Шапочку, и убить. Ведь разбойник знал, что с собой Базиль возьмет не корзиночку с пирожками, а полторы тысячи руб-лей, которые ему тайно передали родители. Басаргин, ближайший друг Базиля, узнав об этом нелепом плане побега, пришел в ужас, он умолял Ивашева отказаться от безумной затеи, но Базиль не хотел слушать никаких разумных доводов. Басаргин с трудом упросил Базиля отложить побег на неделю.

И тут произошло чудо! За четыре дня до побега Базилю передали… Нет, не хрустальную туфельку, но вещь не менее драгоценную. Это было письмо от его матушки, которая сообщала, что Камилла Ле Дантю «хочет разделить его оковы и утереть его слезы». Известно, что болезнь никого не красит, вот и Камилла из Золушки превратилась в Замарашку. Вера Александровна писала сыну:

«Я знаю, что она тебе нравилась, но не думай, что Камилла такая же, как прежде, она очень подурнела от горя. Но вспомни, что причиною этому ты. Я знаю твое сердце, и что потеря свежести должна внушить тебе чувство благодарности. Я знаю все возражения, которые ты можешь мне сделать по твоей деликатности. Отбрось их, потому что действительно любящего человека может задеть лишь равнодушие».

Базиль послушался мудрых советов матушки, он отбросил все сомнения и согласился на брак с девицей Ле Дантю. Как только было получено высочайшее разрешение на брак девицы Ле Дантю с государственным преступником Ивашевым, Камилла стала собираться в дорогу. И ехала она не на бал, а в далекую, холодную, пугающую Сибирь. Ее возлюбленный был не наследником маленького счастливого королевства, а каторжником. Она устремилась навстречу своей любви, рискуя, что совместная жизнь не даст ожидаемого счастья. Чем ближе Камилла была к цели своего путешествия, тем сильнее девушкой овладевал страх встречи с женихом, ведь они не видели друг друга восемь лет!

Любовь Камиллы восхищала всех, кто знал ее необыкновенную историю, но нашлись и злоязычные недоброжелатели, распускавшие о невесте чудовищные сплетни. Роман Медокс, тайный агент, следивший за декабристами, так писал в своих донесениях:

«Сия Дантю, при всяком воспоминании о приближающейся развязке ее романа, мучилась истерическими припадками, хохотала, плакала, кричала, лаяла и, наконец, простиралась без чувств. Она сама всем говорила, что мать принесла ее в жертву расчетам их недостаточного, бедного семейства».

Даже двоюродный брат Базиля Дмитрий Завалишин не верил в чувства Камиллы: «Невесту Ивашеву купила в Москве его мать, а сама она знала так мало своего жениха, что, приехав в Петровский завод, кинулась на шею Вольфу, которого приняла за Василия Петровича». Декабрист Якушкин утверждал, что Камилла не произвела впечатления восторженной особы и, увидев Базиля, она не сразу его узнала. Но все это были только злые наветы. С нашей Золушкой при первой встрече с женихом произошло то, что и должно было случиться с девицей девятнадцатого века — она упала без чувств.

Свадьба Базиля и Камиллы со-стоялась 16 сентября 1831 года. Василия Петровича в церковь сопровождал солдат, хотя и безоружный. На ногах жениха не было кандалов. После свадьбы Камилла написала матери: «Мы счастливы, мама!».

После этих слов по всем законам сказочного жанра можно поставить точку, потому что нет более сложной задачи для автора, чем рассказывать о повседневной супружеской жизни. Но поскольку наша сказка документальная, мы доскажем ее до конца.

После свадьбы супруги поселились в небольшом темном каземате. Прислугу содержать не разрешалось. Первое время неудобства такого существования явно тяготили Камиллу, но Базиль своим кротким и разумным поведением всякий раз ее успокаивал.

30 августа 1834 года молодых супругов постигло большое горе. Умер их десятимесячный первенец Александр. Камилла уже ждала второго ребенка. В декабре 1835 года она родила дочь, которую, согласно желанию обеих бабушек, назвали Марией. Затем в семье появилось еще двое детей: сын Петр и дочь Верочка. Так и не увидев обожаемого Базиля, умерли в Симбирске сначала его матушка Вера Александровна, а потом от приступа грудной жабы отец Петр Никифорович. Переехав на поселение в город Туринск, Базиль и Камилла начали строить большой собственный дом. Они полюбили прогулки с друзьями, пикники, во время которых около большого самовара устраивались продолжительные чаепития. Базиль увлекся рисованием виньеток, а Камилла вышивала очень красивые подушечки.

Зимой 1839 года Камилла Петровна простудилась после непродолжительной прогулки. Она была на восьмом месяце беременности. Ранее срока она родила дочь Елизавету, которая прожила всего сутки. У Камиллы началась горячка.

«Как описать вам все величие последних часов, проведенных ею на земле! — писал Базиль. — Она дважды благословила детей, смогла проститься с окружающими ее огорченными друзьями, сказала слово утешения каждому из слуг своих. Она взяла меня за руку, открыла глаза и произнесла: «Бедный Базиль!» — и слеза скатилась по ее щеке. Да, бедный, страшно бедный, страшно несчастный! Нет у меня больше моей подруги, давшей мне восемь лет счастья, преданности, любви, и какой любви. Восемь лет беспрерывного единодушия в любви! Не переполнилась ли мера счастья, дозволенная человеку на земле? Чистая, как ангел, она заточила свою юность в тюрьму, чтобы разделить ее со мной, а потом делила горе всех потерь, которые я перенес одну за другой, смягчая их боль! Я верую в бессмертие души, но как же мне достичь высот, где обитает душа Камиллы!»

30 декабря 1839 года Камилла Петровна Ивашева скончалась.

Однажды Базиль увидел сон, что он с Камиллой в церкви, как во время венчания. Она неотступно звала его к себе. «Как счастлив я был бы, друг мой, если б это случилось вскоре. Но буду ли я там, где ты? Ведь ты — ангел», — подумал Базиль.

30 декабря 1840 года, в первую годовщину смерти жены, Василий Петрович распорядился протопить церковь и приготовить поминальный обед. К несчастью, все это пригодилось для его собственных похорон, состоявшихся именно в этот день. Он скончался скоропостижно от удара.

Бедный Базиль…