8 мая 1956 года должен был состояться очередной пленум ЦК КПСС, на котором предполагалось выступление министра обороны СССР маршала Жукова с докладом о полководческих качествах Сталина. Как известно, этому «историческому» (так писали в те времена газеты в официальных сообщениях) событию не суждено было состояться. Борьба политических сил в стране после смерти «вождя всех народов» была очень острой, партийные и государственные лидеры жестко выясняли свои подковерные отношения, стремясь урвать от властного пирога кусок пожирнее. Однако текст доклада Жукова благополучно сохранился. Он впервые появился в печати в 1995 году.

Что собирался сказать маршал Жуков о генералиссимусе Сталине, его «военном гений» и роли в разгроме фашистов?

Вот что, в частности, писал Георгий Константинович: «Главным недостатком во всей военно-идеологической работе у нас в стране являлось засилье в ней культа личности… Роль нашего народа, партии, правительства, наших вооруженных сил принижалась, а роль Сталина непомерно преувеличивалась. Во имя возвеличивания Сталина в нашей военно-идеологической работе было допущено грубое искажение ряда исторических фактов, замалчивание неудач, ошибок, недочетов и их причин, а достижение успехов приписывалось исключительно руководству Сталина…»

Жуков вменял в вину Сталину плохую подготовку страны к войне, ничем серьезно не обоснованные аресты полезных офицерских кадров в 1937–1939 годах. Маршал не сомневался в том, что, если бы наши войска в западной пограничной зоне были приведены в полную боевую готовность, характер первого периода войны оказался бы иным и это, безусловно, повлияло бы на весь ее ход. «У нас не было полноценного верховного командования. Был Сталин, без которого ничего не решалось. В начале войны Сталин очень плохо разбирался в оперативных вопросах. Он не был подготовлен к тому, чтобы практически взять в свои руки квалифицированное управление вооруженными силами. Он давал некомпетентные указания Генштабу. Сталин принуждал Ставку и командующих фронтами проводить плохо организованные операции, что привело к чрезмерно большим потерям. На многочисленных фактах можно оценить, — пишет Жуков, — чего стоит на самом деле полководческих и «военный гений» Сталина».

Главный аргумент поклонников Сталина — «великого полководца» заключается в том, что, будучи Верховным главнокомандующим, именно он руководил ходом военных действий, ставил задачи фронтам по осуществлению стратегических операций. Как писал один восторженный сталинист, «именно в кабинете Сталина рождались все замыслы операций».

В действительности все было иначе. Замыслы операций первоначально вынашивались и разрабатывались на фронтах. Они учитывали данные о войсках и соотношении сил, характеристику местности и даже прогноз погоды. Свои соображения фронт представлял в Генштаб, где они дорабатывались, согласовывались с другими фронтами. Решались вопросы о выделении дополнительных сил и средств. При окончательном обсуждении плана операции в Генштаб обычно прибывало командование фронта. Вот в этом участвовал Сталин, он же вместе с начальником Генштаба подписывал директиву фронту на проведение операции. Именно так разрабатывались известные десять ударов 1944 года, нареченных позже «сталинскими».

Сталин производил резкие и нередко необоснованные замены в высшем командном составе.

В период 1941–1942 годов происходила частая смена командующих фронтами и армиями, что лишало их возможности не только изменить обстановку, но и детально вникнуть в положение дел.

В последние месяцы войны Сталина обеспокоил возросший авторитет и влияние в стране и армии известных полководцев. Он стал все чаще заниматься перестановками командующих фронтами, разжигать между ними недоверие и рознь. Осенью 1944 года он столкнул между собой Жукова и Рокоссовского, бывших до этого в товарищеских отношениях. Против Жукова настраивал Конева и Василевского. Все это делалось для того, чтобы разобщить высший командный состав Красной армии. Берия и Абакумов клеветническими наговорами усугубляли болезненную подозрительность Сталина.

Волевые подходы Сталина при решении вопросов ведения войны противоречили реальной обстановке на фронтах, вели к неоправданным потерям. «После успеха под Москвой в декабре 1941-го Сталин приказал наступать на всех фронтах сразу. Это не принесло ничего, кроме неудач, но ничему не научило вождя. В апреле 1942 года он потребовал организации наступления советских войск по всей линии фронта от Ленинграда до Крыма. В результате распыления сил серьезных успехов не удалось достигнуть ни на одном участке фронта». Летом 1942 года Сталин решил, что противник нанесет главный удар в центре фронта против Москвы. В действительности немецкое наступление началось на юге, и противника удалось остановить и разгромить лишь на Волге.

Вершиной полководческого искусства Сталина стало его участие в подготовке завершающей войну Берлинской операции. Он отверг план Генштаба взять германскую столицу «обходными ударами» 1-го Белорусского и 1-го Укранского фронтов, дабы избежать лобового удара как менее эффективного и чреватого большими потерями. Перед вызванными в Ставку 1 апреля 1945 года маршалами Жуковым и Коневым Сталин поставил вопрос: «Кто будет брать Берлин, мы или союзники?» Оба командующих заверили Верховного в готовности выполнить поставленную задачу преимущественно своими войсками. Когда маршалы вышли, он сказал: «Кто первым ворвется, тот пусть берет Берлин».

Устроенная Сталиным гонка двух фронтов внесла полную неразбериху в ход операции. Маршалы потребовали от командиров своих частей первыми любой ценой ворваться в Берлин, чтобы «доложить товарищу Сталину о выполнении задачи».

Берлинская операция носила исключительно тяжелый характер. Потери советских войск убитыми и ранеными составили 350 тысяч человек. Ведение боевых действий, исходя из принципа «любой ценой» и «для доклада товарищу Сталину», было оплачено жизнями наших солдат и офицеров.

Фронтовики хорошо помнят, как горько было терять боевых друзей в последние дни войны.