Этого человека одесситы величают едва ли не самым загадочным своим зодчим. Сомневались даже в том, что его действительно звали Феликс. Путались в сведениях о месте рождения (Варшава или Луцк). По сей день недоуменно пожимают плечами, как же выглядел «вездесущий» архитектор, поскольку не сохранилось ни единого его изображения. Сетуют также по поводу отсутствия семейства у талантливого мастера, приписывая тому чуть ли не безысходный карт-бланш племяннику – единственному наследнику его славных дел. Отдельные нелепости по «великолепному Феликсу» имеют тенденцию возникать чуть ли не на ровном месте. Одесситы, боготворящие памятник герцогу де Ришелье, обращенный к Потемкинской лестнице, частенько бросают на лету: «Встретимся у Дюка». Или молвят в раздумье: «Спроси у Дюка» – это когда задается сложный или каверзный вопрос.

Феликс Викентьевич Гонсиоровский (1815–1891) – представитель когорты зодчих России второй половины XIX столетия. Автор множества общественных, жилых доходных зданий и особняков, оригинальных проектов инженерных сооружений и городского благоустройства, не считая перестроек и капитальных ремонтов, он внес значительный вклад в многообразие архитектурного ансамбля Одессы. Перечислить все объекты, возведенные под его контролем и при участии, крайне затруднительно. Однако стоит упомянуть, что всемирно известный проект Одесского оперного театра в стиле нового венского барокко маститых европейцев Фельнера и Гельмера воплотили в жизнь местные архитекторы, среди которых был и Гонсиоровский. Член Одесского общества инженеров и архитекторов, эксперт ряда городских комиссий, один из основателей Одесского общества изящных искусств, первый председатель архитектурного отдела Одесского отделения Императорского Русского технического общества коренным жителем Одессы не был, но рьяно служил ее интересам более сорока лет. «Русский Вавилон», динамично развивающийся хлебный экспортер империи, стал для него комфортным домом и счастливой площадкой для творчества.

Недавно в Одесском историко-краеведческом музее прошла выставка «Из прошлого в будущее», посвященная 200-летию со дня рождения архитектора. На сайте музея – куратора выставки размещена информация о том, что в 1890 году Гонсиоровский по состоянию здоровья покинул Одессу, а 15 апреля 1891 года умер на станции Обь (Россия). Сообщение о месте смерти одесского старожила в Тамбовской губернии, удручающее своей вопиющей недостоверностью, умастило и без того аляповатую завесу тайны вокруг его имени.

Следует откровенно признать, что сегодня имеются довольно слабые основания считать, что Феликс Гонсиоровский представлялся в светских кругах потомственным дворянином Подольской губернии. Предположительно он сын Викентия, внук Матвея и Гелены, правнук Иосифа, праправнук Гавриила. Родословие Гонсиоровских гласит, что предок Гавриил Иосифов, сыновья его Мартин и Иосиф, а затем внуки Яков Мартинов и Матвей Иосифов Гонсиоровские с 1700 года владели частью слободы Стефановой в Орынинском уезде Подольской губернии. Это имение было продано ими в 1752 году (т. е. до издания дворянской грамоты 1785 года).

Предполагаемый отец Феликса – Викентий, дворянский сын Матвея и Гелены, родился в январе 1770 года (его крестили 3 февраля в Орынинском приходе Подольской губернии).

В свою очередь, в упомянутом приходе уже супруги Викентий и Мариянна 12 мая 1804 года крестили сына-первенца. Этот Александр Гонсиоровский, мещанин города Гайсин Подольской губернии, и инициировал процесс утверждения своего потомства в дворянском достоинстве. Указом Правительствующего сената от 2 марта 1851 года за № 2125 его род внесен в первую часть дворянской родословной книги Подольской губернии.

Что же касается личности Феликса Гонсиоровского, родившегося 12 ноября 1815 года в городе Луцке Волынской губернии, то он, вероятно, сын Викентия Матвеевича Гонсиоровского от второго брака. Известно, что Феликс получил первоначальное образование в Варшаве. Избрав архитектуру сферой профессионального интереса, он отправился в Париж, затем в Рим, где, пробыв шесть лет, завершил свое образование.

В 1839 году отметился участием в строительстве отеля «Английский» в Варшаве. Работая в Европе, успешно расширял свои познания и круг клиентуры. Однажды творческие поиски привели его в Одессу – город коммерческих космополитов, для которых идеал dоlce far niente, «цель – удовольствия», средство к этому – деньги. Портовый город, не хуже средиземноморского, был переполнен всевозможными товарами и услугами.

Феликс Гонсиоровский прибыл в Одессу в июле 1849 года, где сразу же приступил к постройке усадебного дома Константина Володковича, с которым его связывали давние отношения. Пан Володкович слыл крупным одесским предпринимателем, сумевшим составить значительный капитал, определенную часть которого жертвовал на благотворительные цели в Одессе, Львове и Кракове. Более 300 тысяч рублей завещал в пользу нескольких польских благотворительных обществ. Протекция мецената способствовала тому, что Гонсиоровский «задержался» в Одессе. Начинал архитектор преимущественно с возведения палаццо польских шляхтичей.

К примеру, с дома Сабанского, построенного в начале 1850-х на пересечении Торговой и Софиевской улиц, с расположенных в историческом центре города респектабельных особняков госпожи Буяльской, а также Феликса Машевского на улице Гоголя, 17, и других. Параллельно Гонсиоровский подключился к строительству римско-католического кафедрального собора Успения Святой Богородицы на Екатерининской улице, 33, выполнил выгодный заказ на «магазейн» для зерна на Приморской улице, 25.

Уже первыми профессиональными удачами он сноровисто примерился к черноморскому архитектурному олимпу. Отныне Гонсиоровский без устали и с одинаковым успехом строил особняки, виллы, дачи, общественные здания, доходные дома здешним полякам и грекам, евреям и караимам, французам и немцам, на этот счет, разумеется, никаких предубеждений. «Одесса — прекрасный город, составленный из всех наций», – обронил поэт Батюшков. В подтверждение тому галерея имен одесских архитекторов – англичанин Валькот, голландец Ванрезант, итальянцы Фраполли и Боффо, швейцарец Бернардацци, француз Отон, испанец Даллаква. Растущая популярность Гонсиоровского вызывала восторг коллег. К модному архитектору поступали заказы из соседних регионов, включая Крым. Особенно много построил Гонсиоровский в Подольской губернии – у тех же вельможных Браницких, Сабанских и других.

Одним из наиболее эффектных сооружений, возведенных Гонсиоровским в 1851–1852 годах, стал комплекс зданий (ул. Гоголя, 2) для зернового магната Исидора Зенона Белина-Бржозовского (Березовского). Речь идет о так называемом Шахском дворце. Бржозовские владели этой недвижимостью до 1909 года, когда она досталась графу Иосифу Шенбеку. Поляк мгновенно сдал ее в аренду персидскому шаху-изгнаннику Мохаммаду Али из династии Каджаров. Отсюда и столь звучное название «Шахский дворец».

Выполненный в стиле английской готики, неприступным видом зубчатых башен и стрельчатых арок, придающих замку особый восточный колорит, этот проект стал для востребованного мастера визитной карточкой. Богатого заказчика, изначально ориентированного на великолепие внешнего вида и внутреннего убранства будущей виллы, авторский «стандарт» вполне устраивал. Интерьеры же построек Гонсиоровского впечатляли прежде всего разнообразием стилистической трактовки. Чаще это был неоренессанс, тяготеющий к симметрии, членению фасадов и украшению их пилястрами. Избирательно применялся тот же неоготический стиль и по необходимости допускался неогрек с характерными для него ионическими колоннами и многочисленными портиками. Так, при строительстве в 1876 году особняка Новикова (ныне здание историко-краеведческого музея по Гаванной улице,4) вестибюль и парадная лестница были задуманы Гонсиоровским в стиле неогрек, библиотека и домовая церковь – неоготика, а гостиная – неоренессанс. Надо сказать, что, создавая дорогостоящие проекты, зодчий использовал разные инженерные новинки, к примеру не имевшую аналогов систему кондиционирования здания. Во время полуденной жары прохладный воздух подвала дома благодаря системе механических задвижек циркулировал в каналах, скрытых в стенах помещений. В холодные дни система, заведомо снижавшая прочность несущих стен и долговечность стройматериалов, использовалась для отопления виллы.

Крымская война 1853–1856 годов заметно приостановила строительство в Одессе, но в мирное время оно возобновилось с удвоенной силой. В последующие годы Гонсиоровский построил множество великолепных домов. К примеру, дом Лидерса на Соборной площади, Починского (потом Розена) на Надеждинской улице, Сикарда (потом Ралли) на Канатной, Анатра на углу Еврейской и Ришельевской, Маразли на Приморском (Французском) бульваре, Толстого на Надеждинской улице, Баржанского на Ришельевской, Маврокордато на Греческой улице, а еще дома Санца, Мангуби, Илькевича и многие другие.

К 1870-м Гонсиоровский постепенно отдаляется от ранее практикуемых им романтизма и стилизаторства и все чаще прибегает к формам итальянского Возрождения. Свидетельством тому удивительные здания Археологического музея (Ланжероновская, 4), Публичной библиотеки на Биржевой площади, коммерческого училища на Преображенской улице, не сохранившейся гостиницы «Империалъ» на Дерибасовской. Одной из последних работ состарившегося архитектора стал многоэтажный дом Ралли на углу Дерибасовской и Ришельевской улиц, по красоте и тщательности произведенных работ признаваемый чуть ли не лучшей постройкой тех лет в городе.

Перечисляя объекты кипучей деятельности архитектора, не стоит забывать, что он несколько лет состоял в Одессе на городской службе, где в это время блестяще справился с технической задачей, которую безуспешно пытались решить до него коллеги. Соорудив Строгановский мост через Польский и Левашовский спуски Карантинной балки, он составил себе реноме высококлассного специалиста. Оценили его талант и на южном побережье Крыма. Первой на пути приезжающих в Ялту из Симферополя была гостиница «Эдинбург» (позднее «Гранд-Отель»), проект которой принадлежал Гонсиоровскому.

Напряженная многолетняя деятельность подточила здоровье Феликса Викентьевича, и он, следуя настояниям врачей, к исходу лета 1890 года принял решение о прекращении активного творчества. Более того, 75-летний архитектор решил навсегда оставить Одессу. Вместе с супругой он переселился во Францию, где двое их сыновей прочно закрепились в регионе Нор-Па-де-Кале. Один жил в городе Лилль и работал на химической фабрике, другой обитал в том же регионе, в семи километрах от города Дуэ (центр добычи цинка), облюбовал для жизни деревню Оби. Вот к этому сыну, трудившемуся директором химической фабрики, на которой изобрели и изготавливали средство для борьбы с филлоксерой, и уезжала чета Гонсиоровских. Впрочем, были еще приглашения и от двух других сыновей: старший был агрономом в Венгрии, а младший – доктором в Цюрихе.

Узнав о запланированном на октябрь отъезде архитектора Гонсиоровского за границу, Одесское отделение Императорского Русского технического общества созвало 4 октября 1890 года в большом биржевом зале экстренное собрание своих членов. Таковых собралось порядка сотни. Председатель Лигин, открывая заседание, предложил собравшимся избрать Гонсиоровского почетным членом общества. Депутация, составленная из инженера Люикса, архитекторов Бернардацци и Толвинского, тотчас отправилась на квартиру амбициозного патрона и привела его на заседание. В честь архитектора тогда прозвучало много замечательных слов. Председатель общества поднес Гонсиоровскому изящный ларец с коллекцией фотоснимков тех зданий, которые ассоциировались исключительно с именем почтенного зодчего, работавшего в Одессе более 40 лет и оставляющего ей более
80 своих построек. В ларце среди множества изображений, разумеется, находилась фотография дачи Володковича – первой одесской постройки архитектора и, что вполне объяснимо, снимок последнего грандиозного опыта Гонсиоровского – Павловский жилой комплекс дешевых квартир на Канатной улице. Это самое большое в Одессе тех лет сооружение заняло целый квартал и предназначалось для малоимущих слоев населения (ныне Итальянский бульвар, угол Канатной). Наружная сторона крышки ларца была украшена монограммой с инициалами виновника торжества. На внутренней же стороне крышки имелась серебряная табличка с надписью: «Одесское отделение Императорского Русского технического общества своему почетному члену, члену-учредителю и председателю архитектурного отдела Феликсу Викентьевичу Гонсиоровскому в знак уважения к его 40-летней технической и художественной деятельности. Одесса, 1849–1890 гг.». Хлопотный отъезд между тем пришлось отодвинуть на 15 октября.

Требовалось отправить морем имущество зодчего, состоящее, между прочим, из богатейшей библиотеки, содержащей массу как старинных, так и новейших сочинений по архитектуре и технике. Супруги Гонсиоровские покинули Одессу только в четверг, 18 октября. На вокзале у курьерского поезда их провожали трогательными напутствиями – не забывать друзей и Одессу.

Известие о кончине Гонсиоровского 15 апреля 1891 года в Оби (Франция) стало достоянием одесской общественности примерно через десять дней. Поочередно городские газеты сдержанно обмолвились об этом печальном событии, не утруждая себя помещением достойного памяти большого мастера некролога. Впрочем, таковой выразило желание составить Одесское отделение ИРТО, поместив его в одном из номеров своих «Записок». Об этом во всеуслышание было заявлено на общем собрании общества 10 мая 1891 года. Память скончавшегося за границей почетного члена и члена-учредителя почтили вставанием.

По инициативе все того же отделения ИРТО 2 мая в семь часов вечера в церкви Новороссийского университета профессором богословия протоиереем Василием Войтковским была отслужена заупокойная панихида по усопшему.

Обширный некролог так и не появился в печати. Причина неизвестна.