За свою недлинную жизнь он побывал солдатом, ссыльным, мореплавателем, торговцем, дипломатом и правителем. Его фантастические похождения растопили сердце императрицы Екатерины Великой. Путь от лишенного наследства бродяги до короля экзотического острова фееричен даже для XVIII века, славного великими авантюристами. И действительно, Мориц Беневский занимает достойное место в ряду таких ярких личностей, как Джузеппе Бальзамо, шевалье д’Эон, княжна Тараканова, граф Сен-Жермен.

Хромой гусар

Не очень понятно, кем Мауриций Август Беневский был по национальности — венгром, словаком, поляком или белорусом. Он родился в 1746 году в Западной Словакии, в большой австро-венгерской дворянской семье, правда не слишком знатной, хотя потом часто представлялся то бароном, то графом. Отец его был, по всей видимости, венгром, мать имела словацкие корни, а дядя по отцу владел имением в нынешней Белоруссии.

После перелома в детстве Мориц прихрамывал. Может быть, именно из-за этого он всю жизнь пытался доказать свое превосходство. Но в остальном Бог парня не обделил: он был красив, умен, силен, обворожителен и обладал изысканными манерами — образчик женского любимчика. Получил прекрасное образование, учился даже морскому делу, но по примеру отца-полковника в 16 лет стал гусаром. Говорил потом, что на Семилетней войне дослужился до генерала, хотя на самом деле только до капитана, а в боях почти не бывал. Зато встревал во множество кутежей, дуэлей и прочих безобразий. В конце концов произошла какая-то темная история — вроде бы оскорбил уважаемого полковника. Из-за этого вынужден был досрочно уйти в отставку.

Возможно, именно по причине неважной репутации сына отец завещал свое поместье не ему, а мужьям его сестер. Оскорбленный Мориц после смерти родителя собрал верных слуг и выгнал родственников, однако те пожаловались императрице Марии-Терезии. Семнадцатилетний отставной гусар, обвиненный в самоуправстве и — почему-то — в ереси, бежал в Польшу. Там он женился на шляхтянке по имени Сусанна, с которой будет всю жизнь. Он служил ротмистром в войсках знаменитого Пане Коханку, магната Кароля Радзивила. Тот в 1768 году присоединился к Барской конфедерации шляхты, восставшей против короля Станислава Понятовского, проводившего пророссийскую политику. Разумеется, Мориц пошел за своим сюзереном на войну. Восстание было подавлено русскими войсками. Беневский, ставший бригадиром конфедератов, проявил в боях немалую храбрость, но попал в плен. Русские отпустили его под честное слово — под обещание сложить оружие. Однако он этого не сделал — с честным словом у Морица всегда были проблемы. Попав в плен вторично, был интернирован сначала в Киев, а потом в Казань.

Оттуда он, выкрав нужные документы, сбежал — вместе с еще одним ссыльным конфедератом, шведом майором Виндбландом. Они добрались до Санкт-Петербурга, рассчитывая сесть там на корабль и уплыть в Европу. В имперской столице Мориц начал переговоры с голландским капитаном на предмет места на его корабле. Но тот выдал беглеца властям, и вскоре Мориц был схвачен — в кабаке. Генерал-прокурор Сената князь Вяземский, который вел сыск по делу Беневского, позже отозвался о нем как о человеке, которому «жить или умереть — все едино». В 1769 году неугомонного гусара именным указом Екатерины ІІ сослали на Камчатку, чтобы «снискивал там пропитание трудом своим».

Заговор

Однако у Беневского явно имелись другие намерения. Судя по его запискам, он с самого начала хотел захватить корабль и отправиться на нем в Японию. Этот план он начал осуществлять еще в Якутске, куда прибыл в партии других ссыльных в сентябре 1770 года. В заговор вошли напарник Беневского по казанской ссылке майор Виндбланд, а также разжалованные и сосланные преступники — поручик Иоасаф Батурин, ротмистр Ипполит Степанов, сенатский секретарь Иван Сольманов и поручик Василий Панов, удачно владевший японским языком. Мориц стал лидером группы.

На запряженных лосями санях они отправились в Охотск. По пути Мориц узнал, что казак из конвоя везет письмо охотскому губернатору от якутского, в котором их заговор раскрывается. Дело в том, что один из его участников — фельдшер Гофман, — находясь при смерти, рассказал про него и это дошло до губернатора. Мориц очень быстро подружился с тем казаком и как-то, подпоив того водкой, изъял письмо. Пока пьяный казак спал, Беневский написал новое письмо, в котором от имени якутского начальника охарактеризовал себя и подельников самым лестным образом, и подменил бумаги.

В Охотске компанию ссыльных посадили на галиот «Святой Петр». За время плавания Мориц успел склонить к мятежу еще и пару матросов. Конспираторы уже готовились осуществить захват — у них даже имелось и оружие, — но тут налетел шторм, сорвавший их планы. Потому потерявший мачту галиот благополучно прибыл на Камчатку, в Большерецкий острог. Позже, в своих мемуарах под названием «Путешествия и воспоминания», Мориц рисует эту «столицу Камчатки» серьезной крепостью, хотя это был обычный сибирский поселок, обнесенный частоколом. Церковь, четыре амбара, 23 купеческие лавки, 41 изба на 90 душ и гарнизон в 70 человек, из которых большинство всегда было в разъездах. Управлял поселением комендант Григорий Нилов, не очень исправный служака, да еще и горький пьяница. Мориц сразу же установил с ним приятельские отношения.

Беневский, нисколько не расстроенный неудачей заговора, начинает плести свои сети заново. Первым делом он пустил слух, что его сослали как приближенного царевича Павла Петровича, которого его мать Екатерина незаконно отстранила от трона. Позже в материалах следствия по делу о мятеже было сказано: «Беневский в особенности показывал какой-то зеленый бархатный конверт, будто бы за печатью Его Высочества, с письмом к Императору Римскому о желании вступить в брак с его дочерью и утверждал, что, будучи сослан за сие тайное посольство, он, однако же, умел сохранить у себя столь драгоценный залог высочайшей к нему доверенности, который и должен непременно доставить по назначению».

Павел был тогда довольно популярен в стране, и легенда вызвала у местных по отношению к Беневскому немалый пиетет. Его талант к манипулированию не подвел: к апрелю 1771 года был готов новый заговор, к которому примкнули и некоторые из камчадалов. Разумеется: ведь Мориц уверял их, что готовит «освобождение туземцев Камчатки от русского владычества». Одним из основных деятелей конспиративной группы был поручик Петр Хрущов, у которого Беневский жил. Он был сослан за «оскорбление величества» и попытку государственного переворота. Независимо от Морица Хрущов давно уже мечтал уйти с полуострова на захваченном судне.

Командор Камчатки

Ход бунта напоминает произошедшее через 30 лет убийство того же Павла, уже царя. Кто-то заранее предупредил Нилова о том, что готовятся «беспорядки». Однако тот, послав команду солдат арестовать конспираторов, успокоился и, по обыкновению, напился. Однако мятежники сами захватили и разоружили солдат, а в ночь с 26 на 27 апреля 1771 года ворвались к коменданту. Нилов с пьяного куража оказывал сопротивление и чуть не задушил Морица его собственным шейным платком, но был застрелен Пановым. Поселок был захвачен практически без боя, только один из казаков немного пострелял из своей избы. Жертв больше не было. В храме Беневский заставил священника принимать у переселенцев присягу на верность Павлу Петровичу. Интересно, что Хрущов клясться отказался — он собирался лишь бежать, а не бунтовать. Когда через много лет он вернется в Россию, это ему зачтется — его не лишат свободы.

Мятежники провозгласили Беневского «командором Камчатки», а свои приказы он подписывал еще более пышно: «Пресветлейшей Республики Польской резидент и ее Императорского Величества Римского камергер, военный советник и регементарь». Под «римским величеством» подразумевалась австрийская императрица, у которой в ту пору Мориц все еще числился преступником и еретиком… При этом никаких особых злодейств мятежники не чинили. Объявили, что комендант Нилов скончался от пьянства, и похоронили его достойно. Изымали по дворам и лавкам оружие и провиант, но платили за него честно — деньгами из казны острога. Это потом было особо отмечено в донесении о бунте: «Что всего смешнее, на сии деньги нужные товары у купцов покупали, а не грабили».

Оставаться на полуострове повстанцы, конечно, не собирались — сразу начали снаряжать галиот «Святой Петр» к дальнему плаванию. Грузили на него оружие, припасы, снаряжение, пушнину, другие товары для торговли. Написав и отправив «Объявление в Сенат», в котором опять же объясняли свой мятеж тем, что Павел Петрович — законный государь, в начале мая 70 беглецов отправились в удивительное плавание. Через неделю после этого в Большерецк прибыл отряд солдат для их усмирения, а до Петербурга известие о происшествии дошло лишь тогда, когда путь беглецов уже подходил к концу.

Дипломатия Беневского

Приключения начались у необитаемого островка Курильской гряды, где несколько матросов попытались поднять бунт. После его подавления Беневский хотел казнить смутьянов, но передумал и лишь высадил их на этот остров. Дальнейший переход был тяжел — привыкших к прохладному климату людей терзала жара, не хватало пресной воды. В начале июля показались берега Японии, тогда еще закрытой для иностранцев.

Там Беневский вновь проявил свои дипломатические способности. С небольшого острова, куда они пристали, он послал сегуну предупреждение о коварных планах российского правительства, якобы намеренного захватить остров Хоккайдо. Не привыкшие к европейской наглости японцы поверили и снабдили путников провиантом. Этот случай до сих пор памятен в Японии как «предостережение Беневского». Почти месяц беглецы отдыхали на архипелаге Рюкю, где Мориц пользовался немалой популярностью среди туземцев. Обладая авантюрно-утопическим складом мышления, он подумывал основать на архипелаге некое «Государство Солнца». Однако, надо думать, эта идея не встретила понимания у тамошнего самурайского правительства… Так что путники двинулись дальше.

На Формозе (Тайване) их ждала стычка с аборигенами — гаошань, у которых охота за головами была национальным спортом. На людей Беневского напали, когда они пошли за водой, трое из них были убиты, с десяток ранены. Разъяренный Мориц приказал обстрелять деревню туземцев из орудий, после чего «Святой Петр» пошел дальше. Потом грянул очередной страшный шторм. Десять дней корабль носило по бурным водам, а когда волнение улеглось, путешественники понятия не имели, где они. К счастью, им встретился китаец на лодке, от которого узнали, что находятся уже близ португальского Макао. Туда они прибыли в сентябре. Губернатору Беневский представился главой польской научной экспедиции, посланной королем Станиславом (против которого, как мы помним, Мориц воевал). Высокопоставленный чиновник ему поверил — уж очень обаятелен был «ученый». Всю команду поселили в отдельном доме и снабдили продовольствием. Беглецы стали распродавать пушнину и другие товары, захваченные на Камчатке. Но длительный период безделья не пошел им на пользу — в непривычном климате люди стали болеть, пятнадцать человек умерло.

А хитроумный Мориц в то время не вылезал из домов самых видных граждан колонии и размышлял над своим следующим ходом. Продажа им корабля со всем грузом грянула как гром с ясного неба. Команда немедленно взбунтовалась против своего предводителя. Но с помощью солдат губернатора и красноречия Беневского мятеж был подавлен. Зачинщиков, в том числе и старого друга Виндбланда, посадили для вразумления в тюрьму, а остальные согласились следовать за своим капитаном.

Романтический герой

Для осуществления дальнейших планов Беневскому необходимо было попасть во Францию, где у него были родственники, которые могли оказать протекцию. На зафрахтованных кораблях беглецы добрались до французского острова Маврикий, а в июне 1772 года уже были в Порт-Луи. Там Мориц оставил своих спутников и поехал в Париж. Выяснилось, что в аристократических салонах о нем уже наслышаны. Вокруг него витала аура романтического героя, вырвавшегося из «страшной Сибири». Рассказывали, например, что он соблазнил дочь камчатского губернатора, которую покинул в Китае. Скорее всего, Беневский, прекрасно понимавший значение того, что сейчас называют «паблисити», сам старательно запускал в колониях такие истории, не без оснований надеясь, что они доберутся до метрополии раньше него. Фантастическая история с «дочерью губернатора», которая содержится, в частности, в энциклопедии «Гран Ларусс», отдаленно напоминает реальную, произошедшую 34-я годами позже историю Николая Резанова и Кончиты…

Мориц стремится на французскую службу и выступает с достаточно безумным проектом покорения Алеутских или Курильских островов. Ну, на худой конец, Формозы. Однако министр иностранных дел герцог дʼЭгийон и морской министр де Буайн были людьми здравомыслящими и собирались использовать этого авантюриста, уже доказавшего свою эффективность, более рационально. Они предложили ему освоить Мадагаскар — предприятие трудное, но в принципе возможное. И гораздо более соответствующее геополитическим интересам Франции, чем Курилы. А Беневскому, судя по всему, было все равно, какие острова покорять. Король Людовик XV при личной аудиенции подтвердил его полномочия.

Мориц был виртуозным лгуном и не чурался мелкого предательства, но было в нем и великодушие. Недаром позже писатели, поэты и сценаристы сделали из него чуть ли не благородного рыцаря. Основания для этого есть. Из 70 уплывших с ним на «Святом Петре» подданных Российской империи во Францию прибыло 40, 11 из них выразили желание плыть с ним на Мадагаскар, другие поступили на французскую службу, а швед Виндбланд уехал на родину. Для оставшихся 18 Беневский через русского резидента Хотинского в Париже получил гарантии того, что их не станут преследовать, если они вернутся домой. И в России членов команды «Святого Петра» действительно не наказали. Вероятно, Екатерина II решила не усугублять европейский скандал. Кроме того, она внимательно читала донесения о невероятной эпопее камчатских беглецов и, надо думать, невольно прониклась чисто женской жалостью и сочувствием.

Вождь вождей

В феврале 1774 году экспедиция Беневского из 300 человек достигла таинственного острова и приступила к постройке форта под названием Луибур. Было несколько стычек с местными, но в основном те просто с интересом следили за пришельцами. Тут история вновь пересеклась с легендой — о существовавшем на острове в XVII веке государстве пиратов Либерталии. Выдумал ее другой гениальный авантюрист — английский писатель, памфлетист и шпион Даниэль Дефо. Надо думать, Мориц читал его изданную полвека назад «Всеобщую историю пиратства», где эта выдумка изложена. На самом деле это был вариант популярной в XVIII веке утопии. Морицу, носившемуся с экстравагантными социальными идеями, байка Дефо должна была прийтись по душе. Позже Либерталия часто накладывалась на историю колонии Беневского — например, в романе «Государство Солнца» Николая Смирнова, прототипом главного героя которого был Беневский. Но реальность оказалась не менее яркой.

Долгое время остров противился европейскому проникновению. Попытки португальцев, англичан и голландцев колонизировать его регулярно терпели неудачи. Воинственные мальгаши вовсе не были разобщенными дикарями. С XIV по начало XVIII века в центральной части острова существовало достаточно развитое царство Имерина. Потом был период раздробленности, но ко времени прибытия экспедиции, похоже, предпосылки для нового объединения назрели — островитяне хотели своего царя. Но то, что им стал никому не известный белый хромец, — чудо, причина которого лежит, по всей видимости, в великой харизме этого пришельца.

Беневский пригласил в свежевыстроенный форт племенных вождей и заворожил их своими речами, как он раньше делал с камчадальскими охотниками, туземцами Рюкю, японскими самураями и французскими аристократами. Он договорился практически обо всем, что ему было нужно: вожди уступали колонистам земли, обязались снабжать их продовольствием и в случае нужды выступать на их защиту от других племен. Два года колония развивалась усиленными темпами, а в октябре 1776 года 62 вождя провозгласили Беневского «новым Ампансакабе» — вождем вождей, королем Мадагаскара. Легитимности ради объявили, что он сын дочери последнего правителя мальгашского царства Имерина, похищенной белыми и родившей ребенка в неволе.

Поселение развивалось, туда стали часто заходить торговые корабли. Мориц с Сусанной и детьми жил в почете и довольстве. Но процветание колонии вызвало бешеную зависть французских властей островов Маврикий и Реюньон. Вдобавок Беневский был категорическим противником рабства и запрещал продавать своих подданных — а ведь работорговля была прибыльным бизнесом колониальных чиновников. И они стали засыпать Париж доносами на конкурента. Вдобавок вскоре умер благоволивший Беневскому Людовик XV. Прекратилась помощь из метрополии, поселение начали терзать голод и болезни, большая часть белых колонистов умерла. Пришлось возвращаться в Европу. Во Франции новый король пожаловал Беневского графом, генералом и кавалером орденом Святого Людовика. Но поскольку мадагаскарский проект, как оказалось, не сулил сиюминутных выгод, он лег под сукно. А Мориц остался не у дел.

Королевская могила

Он возвратился на родину, получил прощение от властей, вступил во владение родовым поместьем и попытался жить спокойно и писать книги. Однако на месте не сиделось, и в 1779 году последовало его возвращение во Францию. Шла Война за независимость североамериканских колоний от Англии. В Париже Беневский вновь проявил коммуникабельность, близко сойдясь с американским посланником, одним из отцов-основателей США Бенджамином Франклином, с которым он неоднократно играет в шахматы. Кстати, шахматами Мориц увлекся настолько серьезно, что до сих пор в них существует комбинация под названием «мат Беневского». Франклин же сохранит приязнь к нему и после его смерти будет опекать детей Беневского, который перед отправлением в последнее плавание оставил в Америке беременную жену.

А пока Франклин уговаривает его идти на помощь восставшим против Англии колонистам. Впрочем, думаю, на такое дело Морица не надо было долго уговаривать. Вскоре он уже плывет за океан с отрядом французских добровольцев. Однако до Америки добирается лишь Мориц, остальных задерживают англичане. Без денег и связей ему приходится вернуться в Европу.

И вновь его манит Мадагаскар — пик его жизненного пути. В Англии он увлекает известного ученого Жана-Гиацинта де Магеллана, потомка великого мореплавателя. Вместе с американскими негоциантами, которым его тоже представил Франклин, они создают частный консорциум по колонизации острова. В октябре 1785 года, после тяжелого плавания, «законный король» подтвердил среди мальгашей свой статус и начал строительство «столицы», которую назвал по своему имени — Мавритания.

Но Франция теперь его враг, и с Маврикия против колонии отправляется карательный отряд. Утром 23 мая 1786 года Мориц погиб — почти как д’Артаньян за столетие до того: в самом начале схватки, наводя пушку, получил пулю в голову. Больше в том бою никто не пал. Похоронили его рядом с двумя русскими из его первой команды. Оставшаяся после него легенда традиционна для таких героев: мол, Беневский спасся и пиратствовал потом в океане. До сих пор энтузиасты ищут якобы спрятанные им сокровища.

О нем написаны десятки романов, поэм и научных трудов, снимаются фильмы. В мадагаскарской столице Антананариву есть улица его имени и стоит памятник ему. Но самый удивительный памятник он воздвиг себе в истории сам.