В канун Рождества 1926 года в госпитали Бельвью (Нью-Йорк) откачивали жертв отравления спиртными напитками. Врачи уже привыкли к таким пациентам, поскольку дело происходило в период «сухого закона». Контрабандный виски и так называемый джин часто вызывали у людей тошноту. Ликер, производимый на скрытых перегонных станциях, содержал металлы и другие примеси. Но эта вспышка была совершенно особой, поскольку отравление было организовано правительством Соединенных Штатов.

ПЬЮТ ТОЛЬКО «КРУТЫЕ»

«Сухой закон» начался с ратификации 18-й поправки к Конституции в январе 1920 года, запрещавшей производство, продажу или транспортировку алкогольных напитков в Соединенных Штатах. Благородные чиновники и антиалкогольные организации помогли протолкнуть поправку, апеллируя к угрозе морального разложения в стране, только что вышедшей из войны. Вскоре был принят закон Вольстеда, определяющий правила исполнения «сухого закона», и 1 января 1920 года вступил в силу сам запрет.

Представительницы женского движения считали, что закон сработает на укрепление семей.

Большинство протестантских церквей проповедовали тезис о греховности употребления алкоголя. Сочетание женского и религиозного движений получилось ядреным.

Сторонники умеренности обещали, что «сухой закон» откроет новую прекрасную эпоху в истории человечества. Уровень преступности, бедности, насилия, производственных травм, болезней снизится. Но люди продолжали пить – и в больших количествах. Уровень алкоголизма резко возрос именно в 1920-е годы. Годовое потребление спиртных напитков на душу населения увеличилось с 0,02 до 1,2 галлона. Алкоголь стал предметом роскоши. До «сухого закона» мужчины с более высоким социальным статусом выпивали крайне редко, а женщины и вовсе не пили. Но теперь возможность выпить стала символом «крутизны» и достатка.

Эффект запрета способствовал быстрому росту организованной преступности. Уличные банды превращались в бутлегерские империи, построенные на контрабанде, воровстве и производстве нелегального спиртного. Дерзкий ответ «стране» на новые законы шокировал тех, кто искренне и наивно верили, что поправка откроет новую эру.

Организованная преступность приносила огромные прибыли. Цена на крепкие напитки выросла во время «сухого закона» на 24%, а на пиво подскочила на 70%. К концу десятилетия только в Нью-Йорке насчитывалось около 30 тысяч человек, постоянно употребляющих алкоголь.

В частности, мафиозный босс Аль Капоне получал не облагаемый налогом доход в размере 60 миллионов долларов в год. А промышленный рабочий зарабатывал менее 1000 долларов в год.

Строгие меры пресечения позволили замедлить контрабанду алкоголя из Канады и других стран, но преступные синдикаты отреагировали на это кражей огромного количества технического спирта, который используется в красках и растворителях, топливе и медицинских принадлежностях. Чтобы продать похищенный технический спирт, алкогольные синдикаты нанимали химиков, которые «денатурировали» продукты, возвращая их в пригодное для питья состояние.

По оценкам министерства финансов США, отвечающего за контроль по соблюдению правил в отношении алкоголя, к середине 1920-х годов ежегодно похищалось около 60 миллионов галлонов технического алкоголя для снабжения пьющих в стране.

УБИЙСТВО ВО ИМЯ ТРЕЗВОСТИ

В 1926 году правительство президента Калвина Кулиджа решило обратиться к химии как к инструменту принуждения. Украденный и дистиллированный алкоголь был основным источником крепких напитков в стране, и федеральные чиновники приказали «производителям» сделать свою продукцию более опасной.

Федеральные власти распорядились отравить промышленные спирты, которые регулярно воровали бутлегеры. Идея заключалась в том, чтобы напугать людей и заставить их отказаться от незаконного употребления алкоголя. В результате к 1933 году, когда «сухой закон» отменили, по некоторым оценкам, погибло не менее 10 тысяч человек.

Умышленное отравление пьющих их собственным правительством, вероятно, было самым шокирующим из последствий «сухого закона». В то время существовало около 70 денатурирующих формул: чаще всего в смесь добавляли высокотоксичный метиловый спирт, называемый древесным спиртом, но также довольно часто использовали бензин, кадмий, йод, цинк, соли ртути, эфир, формальдегид, хлороформ, карболовую кислоту, ацетон и бруцин.

Большая часть этого пиратского спирта поступала не от контрабандистов или из самодельных перегонных клубов. Несколько заводов по-прежнему производили технический спирт для нелегальных распространителей. Но перед отправкой этого чистого спирта министерство финансов требовало, чтобы дистилляторы добавляли химические примеси, которые сделают его непригодным для питья.

Согласно материалам книги Эдварда Бера «Сухой закон: тринадцать лет, которые изменили Америку», министерство финансов США также потребовало добавить больше метилового спирта – до 10% от общего объема продукции. Эта добавка собрала самый большой урожай человеческих жертв.

ПЬЯНСТВА НЕ МЕНЬШЕ, А БОЛЬШЕ

В одном правительственном отчете указано, что из 480 000 галлонов спиртных напитков, конфискованных в Нью-Йорке в 1927 году, почти все содержали яды. Представители общественного здравоохранения возмущались. «Правительство знает, что народ не бросает пить, и продолжает добавлять яд в алкоголь», – заявил судмедэксперт из Нью-Йорка Чарльз Норрис на поспешно организованной пресс-конференции. – Власти Америки продолжают свои процессы отравления, невзирая на тот факт, что люди, решившие пить, ежедневно поглощают этот яд. Зная, что это правда, правительство Соединенных Штатов должно нести моральную ответственность за смерть, вызванную отравлением спиртными напитками, хотя оно и не может нести юридической ответственности».

Это было только начало. С каждым последующим годом от фальсифицированного алкоголя умирало в среднем 700 человек. Журналист Х. Л. Менкен писал в 1925 году: «В республике пьянства не меньше, а больше. Не меньше преступности, а больше. Безумия не меньше, а больше. Уважение к закону не увеличилось, а уменьшилось».

Со временем именно женщины сыграли решающую роль в отмене «сухого закона». Это было после того, как президент Союза христианских женщин за воздержание Полина Сабин сделал смелое заявление перед конгрессом: «В дни до запрета матери мало боялись салуна, когда дело касалось их детей. Лицензия владельца салуна была бы аннулирована, если его поймали на продаже спиртных напитков несовершеннолетним. Сегодня в любом кафе в Соединенных Штатах можно встретить юных мальчиков и девочек, пьющих спиртные напитки, и эта ситуация стала настолько острой, что матери страны считают, что нужно что-то делать для защиты своих детей».

Таким образом, госпожа Сабин и миллионы других американских женщин пришли к лозунгам об отмене «сухого закона», руководствуясь теми же соображениями, из-за которых раньше боролись за его введение.