Наверное, ни одного человека на свете чудесные явления не обошли стороной. Необъяснимые предчувствия, фатальные встречи и мрачные пророчества заставляют наши сердца замирать от страха и любопытства. С незапамятных времен аферисты зарабатывали на тайнах потустороннего мира, как на хорошо продаваемом товаре. Однако шарлатанам всегда противостояли люди, которые стремились объяснить необъяснимое, понять непонятное и решить неразрешимые задачи. Множество уважаемых ученых, писателей и просто любознательных исследователей занимались изучением паранормальных явлений. Среди них мы находим такие всемирно известные имена как Пьер и Мария Кюри, писатель Артур Конан Дойль, профессор химии Александр Бутлеров. Лауреат Нобелевской премии физиолог Шарль Рише даже сформулировал принцип наблюдения привидений: «Единственным доказательством материализации призраков может быть одновременное восприятие этого феномена несколькими лицами. Если двое нормальных, разумных людей точно описывают одно и то же видение, одновременно восклицают, сообщают друг другу свои впечатления еще в присутствии фантома, то было бы абсурдно думать, что это была коллективная галлюцинация».  

Вещий сон академика

Большинство пассажиров шхуны «Святая Мария», следовавшей из Гамбурга в Санкт-Петербург, редко покидали свои уютные каюты, предпочитая любоваться морскими пейзажами сквозь толстые стекла иллюминаторов. Только русский путешественник Ломоносов не прятался от морского ветра, он любил подолгу стоять на палубе и смотреть, как серо-зеленые волны с грохотом ударяются о борт, рассыпаясь на миллионы холодных брызг. Ломоносов с детства привык к морю, с десяти лет он начал помогать отцу, Василию Дорофеевичу, рыбачить. Михайло хорошо изучил суровый нрав Белого моря. Уже будучи академиком Императорской академии наук, Ломоносов писал, что «вопросы северного сияния, холода и тепла, морских путешествий, морского льда, отражения морской жизни на суше — все это уходит далеко вглубь, в первые впечатления молодого помора». 

Ломоносовы не раз попадали в довольно серьезные переделки. Одно из морских приключений чуть не закончилось трагически: во время сильнейшей бури их баркас весь день носило по морю. К счастью, стихия все же сжалилась над рыбаками: потрепанное суденышко выбросило на крохотный необитаемый остров, не обозначенный ни на одной карте. 

Как только Ломоносов вступил на борт «Святой Марии», воспоминания об этом давнем происшествии стали буквально преследовать его, и однажды он увидел во сне маленький скалистый островок, затерянный в Белом море. Ему чудилось, что он бежит, спотыкаясь об острые камни и соскальзывая в обжигающе холодную воду. Вдали он видел безжизненное тело отца, лежащее у кромки прибоя... 

Когда «Святая Мария» бросила якорь в петербургской гавани, Ломоносов немедленно отправился к своим землякам, которые сообщили ему печальную новость. Оказалось, что Василий Дорофеевич ушел в море осенью прошлого года и домой не вернулся. Известие о гибели отца потрясло Ломоносова, он был уверен, что обязательно отыщет его тело на том самом островке, который видел во сне. Однако дела помешали ученому принять участие в поисковой экспедиции, он написал письмо брату, в котором рассказал о своем удивительном сне. Холмогорские рыбаки отправились на приснившийся остров и нашли тело Василия Дорофеевича Ломоносова.

Михаил Васильевич был человеком энциклопедических знаний, он пытался постичь все тайны мироздания. Конечно, ему хотелось понять, каким образом информация о месте гибели отца была передана ему во время сна, но это мистическое явление так и осталось непостижимым. Однако академик посчитал, что невероятная, но правдивая история о явлении умершего отца станет материалом для будущих исследователей. Ломоносов опубликовал ее в материалах Императорской академии наук. 

Как жаль, что Михаил Васильевич до сих не приснился кому-нибудь из собратьев академиков, чтобы поведать о природе пророческих сновидений.

Прогулка с прадедом

10 июля 1782 года наследник российского престола, великий князь Павел Петрович находился в весьма благожелательном расположении духа. И для этого были веские причины: великий князь, совершая увлекательную зарубежную поездку, прибыл в славный город Брюссель. Он и его супруга были радушно встречены высокопоставленными особами. За границей с большинством русских туристов, независимо от их звания и рода занятий, происходила странная метаморфоза. Надышавшись воздухом свободы, даже самые завзятые молчуны начинали рассказать о России такие страшилки, что у местных слабонервных слушателей волосы на голове шевелились. Вот и великий князь Павел Петрович поведал мистическую историю, леденящую душу. Баронесса Оберкирх, присутствовавшая на встрече с высоким русским гостем, самым тщательным образом записала каждое его слово: «Это случилось ночью, когда луна светила так ярко, что можно было читать, а предметы отбрасывали пугающе черные тени. Я в сопровождении князя Куракина и двух слуг шел по улицам. Весь вечер мы веселились в компании друзей, развлекаясь разговорами и табаком, и мне захотелось пройтись, чтобы подышать свежим воздухом. Князь Куракин был очень веселым попутчиком, он так и сыпал шуточками насчет прохожих. Я наслаждался прогулкой и вдруг увидел в глубине подъезда одного из домов высокую худую фигуру в длинном плаще и треуголке, надвинутой на глаза. Казалось, что незнакомец кого-то ждал. Когда мы поравнялись, он молча пошел рядом со мной с левой стороны. Я не мог разглядеть его лицо. Мне почудилось, что его ноги, ступая по плитам тротуара, производят страшный стук, словно камень ударяется о камень. Меня охватило неприятное чувство, я ощущал гробовой холод в левом боку.

— Судьба нам послала странного спутника, — обратился я к князю Куракину.

— Какого спутника? — удивился князь.

— Господина, идущего слева от меня. Разве ты не слышишь шум, который он производит? — спросил я князя.

— Ваше Высочество идете возле самой стены, и физически невозможно, чтобы кто-нибудь был между вами и стеной, — ответил Куракин.

Я протянул руки и ощутил стену, однако незнакомец не отступал, он был рядом, и звуки его шагов раздавались, как удары молота, а из-под шляпы светились огромные круглые, как у совы, глаза. Левая сторона моего тела буквально застыла от гробового холода, а кровь замерла в жилах. Вдруг раздался глухой и грустный голос:

— Павел!

— Что Вам нужно? — машинально спросил я.

— Павел! — прошептал голос с величайшим сочувствием, — Павел! Бедный князь!   

— Кто ты? Что тебе нужно? — спросил я, эти простые слова дались мне с величайшим трудом. 

— Кто я? Бедный Павел! Я тот, кто принимает участие в твоей судьбе. Ты не должен привязываться к этому миру, потому что ты не долго останешься в нем. Живи по законам справедливости, и конец твой будет спокоен. Бойся укора совести: для благодарной души нет более чувствительного наказания, — сказал мой таинственный спутник.

Он двинулся вперед, а я последовал за ним. Так мы шли около часа и, в конце концов, оказались на большой площади между мостом через Неву и зданием Сената. Призрак направился к месту, выбранному для установки памятника Петру Великому, и остановился, сказав:

— Прощай. Павел! Ты еще увидишь меня!

После этих слов его шляпа сама собой приподнялась, и моим глазам предстал орлиный взор, смуглый лоб и строгая улыбка моего прадеда Петра Великого. Когда я пришел в себя от страха, его уже не было. Меня страшит мысль, что я, наследник престола, могу бояться...».

Можно посчитать эту невероятную историю плодом больного воображения императора, галлюцинациями человека с расстроенной психикой, а, следовательно, согласиться с теми, кто называл его безумцем. Можно объявить рассказ о привидении выдумкой, однако трудно представить, чтобы русский царь развлекал публику сказками в стиле барона Мюнхгаузена. 

С 1819 года в Михайловском замке, где «Бедный Павел» закончил свой жизненный путь, разместилось Инженерное училище. «Забвенью брошенный дворец» окутала мистическая аура, которая оказывала на восприимчивых людей негативное влияние. Самый известный выпускник Инженерного училища Федор Михайлович Достоевский пережил первый припадок эпилепсии именно в стенах Михайловского замка. В «Дневнике писателя» он вспоминал: «Все предметы и вещи будто начинают сочиться, истекать кровью, мир словно переполняется до краев ужасной тягучей красной влагой — невозможно ни крикнуть, ни пошевелиться — один животный страх». Эти болезненные ощущения удивительно схожи с видениями, посетившими императора Павла незадолго до смерти. Он признался графу Кутайсову, что видит кровавые пятна, проступающие на стенах своей спальни... 

Привидения, имеющие московскую регистрацию

Петербуржцы очень любят свой город и гордятся обитающими в нем привидениями. Многие призраки культурной столицы при жизни были царями и царицами. Среди них встречаются особы, приближенные к императорам, или личности, которые играли в судьбах России не последнюю роль. Не в обиду москвичам будет сказано, но привидения, которые обзавелись столичной регистрацией, личности в историческом плане достаточно заурядные. Например, всем жителям Москвы известно, что на Кузнецком мосту свирепствует призрак француженки Жужу, одной из любовниц известного предпринимателя Саввы Морозова. Эта несчастная женщина погибла 14 мая 1905 года. Она ехала по Кузнецкому мосту в экипаже и услышала, как мальчишка, продающий газеты, кричит: «Савва Морозов покончил жизнь самоубийством в Ницце!». Жужу приказала кучеру остановиться, бросилась к мальчишке, чтобы купить газету, и была насмерть сбита проезжавшей пролеткой. Вечером этого же злосчастного дня в подворотне нашли мертвого газетчика. Как установила экспертиза, он был задушен черным чулком красотки Жужу. Полиция вместо того, чтобы искать настоящего убийцу, обвинила в преступлении мертвую француженку. А потом разнесся слух, что мстительная любительница миллионов Саввы Морозова с наступлением темноты бродит по Кузнецкому мосту с чулком в руке в поисках газетчиков и извозчиков. «Чтобы увидеть призрак Жужу, — советуют московские издания, — надо доехать до станции метро «Лубянка» и в темное время суток прогуливаться по Кузнецкому мосту».

Господа Кусковниковы, жившие в середине 19 века в собственном доме на Мясницкой улице, были известны всей Москве как величайшие скупцы. Супруги были очень богаты. Кроме дома на Мясницкой улице, они владели большим подмосковным имением и десятками десятин земли в различных губерниях, но мысль, что их наличные капиталы могут украсть, буквально сводила стариков с ума. Кусковниковы прятали шкатулку с деньгами и в коровнике, и в саду, и на городском кладбище. Целый месяц они всю ночь ездили по Москве в карете, прижав заветную шкатулку к груди, а только с рассветом возвращались домой.

Однажды Кусковниковы получили большую сумму денег в банковских билетах. Для сохранения капитала был разработан очередной хитроумный план: старички зарыли билеты в золу под лежанкой, на которой спала слепая, разбитая параличом жена дворника. Впервые они вздохнули спокойно, резонно считая, что ни один вор не додумается искать их в таком неожиданном место. Но, как на грех, дворник развел под лежанкой огонь, чтобы его больная жена хоть немного согрелась. Кусковниковы, возвратясь домой, первым делом пришли проверить свой клад. Они руками разбрасывали горящие головешки и выхватывали из огня обгорелые кусочки бумаги. Весь остаток жизни старик Кусковников ходил по банкам, пытаясь обменять испорченные банкноты. 

Желающим познакомиться с этим самым известным московским фантомом советуем совершать вечерний моцион по Мясницкой улице, и если вы повстречаетесь с седеньким старичком в длинном поношенном пальто, который постоянно повторяет: «Ох, денежки мои!», — то вам невероятно повезло. 

Умершие в могиле

На кладбище города Свенцянах Виленской губернии провожали в последний путь пани Эльжбету Славницкую. Всего лишь год назад в соборе Всех Святых состоялось венчание юной красавицы Эльжбеты и молодого преуспевающего адвоката Войхеца Славницкого. Это был брак по любви. Через три месяца после свадьбы Эльжбета сообщила мужу, что она беременна. Молодые супруги ожидали рождения первенца как благословения божьего. Пани Эльжбета относилась к тем немногочисленным счастливицам, которых беременность украшает и придает необыкновенный прилив сил. Молодая хозяйка хлопотала по дому с утра до вечера, ссорилась с прислугой из-за пересоленного супа, вышивала милые вещички для будущего наследника рода Славницких и по совету врача совершала длительные пешие прогулки по живописным окрестностям. После одной из таких прогулок пани Эльжбета не вернулась к ужину. Муж, только что пришедший со службы, немедленно послал слуг на ее поиски. Сам он тоже отправился искать жену и свернул на  тропинку, по которой они любили гулять, будучи женихом и невестой. Вскоре пан Славницкий увидел Эльжбету, лежащую без сознания среди кустов сирени. Ее лицо было неестественно бледным, пульс не прощупывался. Доктор Блендис, приглашенный к постели больной, констатировал, что медицина уже бессильна. Молодая женщина, находившаяся на седьмом месяце беременности, и ее не родившееся дитя погибли. Врач посчитал, что причиной скоропостижной смерти стал сердечный приступ, хотя его пациентка никогда не жаловалась на здоровье.

...Пан Славницкий стоял у самого края могилы и, не отрываясь, смотрел, как сырые комья земли, которые сбрасывали могильщики, тяжело падали на крышку гроба. Немногочисленные родственники и знакомые, приглашенные на похороны, прикладывали белые платочки к сухим глазам и поглядывали на небо, где собирались грозовые облака. Начал накрапывать дождь. Ксендз собора Всех Святых подошел к пану Славницкому и попытался уговорить его отправиться домой, но убитый горем мужчина не двинулся с места. Дождевые капли застучали о гроб, их удары становились все чаще и чаще. Участники печальной церемонии скорым шагом направились к ожидавшим их пролеткам, а неутешный вдовец так и остался стоять около невысокого могильного холмика, застыв как каменное изваяние. 

Пан Славницкий вернулся домой поздним вечером, он с трудом передвигался от усталости. Скинув насквозь промокшую одежду, несчастный лег на диван, чтобы согреться и попытаться уснуть. Он прикрыл глаза, распухшие от слез, но какое-то странное движение заставило его внимательно всмотреться в темноту неосвещенной комнаты. Около окна он увидел жену, одетую в саван. Она держала на руках окровавленного младенца, а по щекам текли слезы, похожие на холодные дождевые капли. Привидение жалобным голосом прошептало:

— Зачем похоронили нас живыми? Зачем?

Пан Славницкий вскочил и бросился к окну, но там никого не было. Он решил, что это видение вызвано чрезвычайно сильным нервным возбуждением. Перекрестившись, он снова лег на диван, и в ту же секунду вновь увидел жену. Ее лицо было искажено страшной мукой. Ребенок с посиневшим личиком и выкатившимися из орбит глазами, лежал у ее ног, широко раскинув ручки. Пан Славницкий упал на диван, почти лишившись чувств, а мертвая красавица Эльжбета склонилась над мужем и простонала:

— Ты похоронил нас живыми...

Утром пан Славницкий пришел на городское кладбище. Его просьба вскрыть могилу жены удивила и возмутила могильщиков, но вдовец настаивал, умолял и, наконец, впал в такое неистовство, что пожелание выполнили. Покойная лежала лицом вниз, впившись зубами в подушку, около ее ног лежал мертвый ребенок. 

Этот рассказ напоминает сценарии голливудских фильмов о заживо погребенных. Однако священник Дмитрий Булгаковский, который собрал информацию о сотнях случаев явления привидений, считал его абсолютно достоверным. Дмитрий Булгаковский относился к своему труду как к научной работе. В 1905 году он подал прошение о сложении с себя священного сана и полностью посвятил себя охоте за привидениями и писательской деятельности. Он и сам в некотором роде превратился в призрак: никаких данных о том, где он жил с 1905 года, когда умер и где похоронен, обнаружить не удалось. 

Верным курсом идете, господа!

О мистических явлениях можно сказать, что они удивительные, невероятные, поразительные, необъяснимые, необычные. Но, рассказывая о чрезвычайном происшествии на борту корабля «Сен-Жан», все эти прилагательные надо возвести в превосходную степень. Эта удивительнейшая, невероятнейшая история произошла 3 августа 1876 года около острова Ньюфаундленд. В двенадцать часов утра боцман Брюс пришел в капитанскую каюту, чтобы заняться пунктировкой, то есть определением точного места нахождения корабля в открытом море, и приступил к вычислениям. В ожидании доклада капитан обычно сидел за своей конторкой, но на этот раз он решил выйти на палубу. Боцман Брюс, увлеченный своими подсчетами, не заметил отсутствия командира и сказал:

— Капитан, мы прошли девяносто шесть узлов. Немало! Не правда ли? Наши координаты: сорок пять градусов восемь минут десять секунд северной широты и сорок два градуса семь минут и шесть секунд западной долготы. 

Не получив ответа, боцман обернулся и в полумраке каюты увидел, что за капитанской конторкой сидит совершенно незнакомый человек. Не смотря на свою медвежью силу и отвагу, Брюс чуть не лишился сознания под взглядом впалых глаз незнакомца, глядевших с нечеловеческой тоской. Боцман выскочил из каюты как ошпаренный и немедленно доложил капитану, что на корабле обнаружен посторонний человек:

— Капитан! Этот незнакомый человек сидит за вашей конторкой... и глаза у него! О, эти глаза!

— Брюс! Что за вздор ты несешь! Мы целый месяц в море! Ты с ума сошел или пьян! — возмутился капитан. — Если на корабле обнаружен неизвестный пассажир, твоя первейшая обязанность схватить его за ворот и привести сюда. Где он? Немедленно разыскать и доставить ко мне!

— Капитан! Я никогда не верил в привидений, духов и тому подобное, но прошу вас, сойдемте вниз вместе, — пролепетал бесстрашный боцман.

Капитан и боцман спустились в каюту, но в ней никого не оказалось.

— Будь я проклят, если я не видел тут незнакомого мне человека, который что-то писал на вашей грифельной доске! — воскликнул Брюс.

Капитан машинально взглянул на доску и увидел, что на ней начертано: «Правь на С.З. одна четверть румба». Капитан все больше и больше подозревал Брюса в употреблении большой дозы рома. Боцман так сильно пропитался этим благородным напитком, что его запах не выветривался даже в то время, когда он был абсолютно трезв.

— Кто это дает мне письменное указание изменить курс при попутном ветре и без всякой уважительной причины? Это плохая шутка, Брюс, — проговорил капитан тоном, который не предвещал ничего хорошего.

Боцман стал уверять капитана, что ему не до шуток, и в доказательство своих слов даже написал таинственную фразу. Страшные, разъезжающиеся в разные стороны каракули подтвердили правдивость Брюса.

Капитан приказал произвести обыск, пообещав матросу, который найдет постороннего, выдать двойную порцию ужина. Команда обследовала корабль от клотика до киля. Через два часа боцман Брюс доложил капитану, что поиски закончились безрезультатно, и добавил:

— Капитан! Я видел этого человека, а вы видели его надпись. Мы должны выполнить то, что он нам посоветовал, и идти на северо-запад.

— Мы потеряем много времени, — возразил капитан.

— Но, может быть, мы избежим большого несчастья, — ответил Брюс.

В это время  ярко красные облака затянули небо зловещей пеленой, а вздымающиеся волны окрасились в багровый цвет. 

— Брюс! Прикажи держаться курса, указанного привидением.

Через три часа вахтенный матрос доложил, что прямо по курсу он видит ледяную гору и на ней какие-то странные предметы. Капитан в подзорную трубу рассмотрел на огромной, удивительно прозрачной льдине мужчину и мальчика. Немедленно была спущена лодка, и люди были доставлены на корабль. Мужчина был абсолютно обессилен, ноги опухли, зубы стучали от холода, а на деснах проступала кровь, что было явным признаком цинги. Мальчик лет двенадцати выглядел более здоровым, он беспрестанно вскрикивал:

— Корабль! Корабль!

Боцман, взглянув на спасенного мужчину, закричал: 

— Вот он! Человек, которого я видел в капитанской каюте!

Спасенный мужчина объяснил, что они стали жертвами кораблекрушения и провели на льдине несколько дней. Капитан попросил его сделать запись в судовом журнале, и он написал: «Юлий Фенингер, директор китоловного общества Финского залива и Аландских островов, и Карл Шнорр, сын Вильгельма Шнорра из Гельсинфорса». 

Капитан посмотрел на строчки, написанные Юлием Фенингером, и понял, это он, необъяснимым образом материализовавшись на корабле, заставил избрать спасительный курс. Сомнений у капитана не было, также как и объяснения случившегося. 

Закончить наш небольшой обзор из жизни привидений хочется словами профессора Бутлерова: «Нельзя ставить границы природе, говоря: «Это возможно, а это — нет», потому что невозможное сегодня станет областью науки завтра».