Санкт-Петербург – почти двухмиллионный город, расположенный на одной географической широте с Каиром, Дели и Шанхаем. Эти мысли пришли в голову автору данных строк, когда он прогуливался по Рузовской улице. Просвещенный читатель, пожалуй, решит, что автор не в ладах с географией. Но не будем судить поспешно. Вернемся на Рузовскую, точнее – к домам № 14–16. Эти здания были построены в 1816–1817 годах по проекту замечательного петербургского архитектора Штауберта для лейб-гвардии Егерского полка, покрывшего себя немеркнущей славой в войнах с наполеоновской армией. С этим полком тесно связаны судьбы многих выдающихся людей России – Багратиона, Лунина, Бистрома, Баратынского и многих других.

Среди славных имен одно занимает особое место, ибо носивший его питомец славного полка оставил яркий след в истории другого государства, оставаясь в то же время патриотом России. Звали этого человека Петр Алексеевич Дементьев.

Потомок древнего дворянского рода, он рано потерял родителей. Состоятельные родственники определили его сначала в гимназию, а затем в реальное училище, по окончании которого семнадцатилетний Петр Дементьев поступил эстандарт-юнкером в лейб-гвардии Гатчинский полк. Произошло это в 1867 году. Недоверчивый читатель опять посетует – автор говорит «В Егерском полку», а его герой поступил совсем в другой. Спешу дать разъяснение: с 1856 по 1871 годы славный полк имел не очень высокую честь именоваться лейб-гвардии Гатчинским в память о месте своего рождения.

В 1869 году Дементьева произвели в прапорщики, а в 1870-м он уволился со службы по семейным обстоятельствам. Армия дала ему прекрасную закалку на всю оставшуюся жизнь. Петр Алексеевич уехал в свое родовое имение в Весьегонском уезде Тверской губернии и был там избран предводителем местного дворянства. То время было, как сейчас принято говорить, перестроечным, происходили реформы во всех областях жизни. Россия, как гоголевская тройка, неслась, по определению марксистов, из феодализма в капитализм. Появлялись новые коммерческие структуры весьма сомнительного происхождения, и махровым цветом расцвел политический терроризм. Не правда ли, знакомая картина? Только «тройка», проскочив капитализм, «вляпалась» в социализм и летит теперь в обратном направлении, а куда ее занесет – одному Богу известно.

Двадцатилетний предводитель весьегонского дворянства активно включился в экономическую и политическую жизнь. Однако коммерческая деятельность его полностью расстроила некогда богатое наследство, а политическая привела в стан таких малосимпатичных, но упорных в достижении цели политических авантюристов, как народовольцы.

Десять лет пролетели как дурной сон, а одиннадцатый застал нашего героя на борту сухогруза, направлявшегося из Европы в Америку.

Жизнь в Соединенных Штатах началась у русского барина с тяжелейших испытаний. Здесь уместно вспомнить цитату из его статьи «Моя жизнь в Америке», напечатанной в журнале «Вестник Европы» в январе 1894 года: «Верно одно, что из самого розового оптимиста в ранней юности я постепенно делался самым мрачным пессимистом – и ехал в Америку как в последнее убежище, рассчитывая сделаться там заурядным фермером, пахать лично землю и физическим трудом переработать изломанную нравственную натуру. Средства у меня тогда были порядочные – я был в юности гвардейским офицером, потом много лет дворянским предводителем, я не умел даже снять с себя сапог, и если мне нужен был носовой платок или стакан воды, то обыкновенно шумел и кричал, пока требуемое не появлялось, но не шел за ним сам и даже не думал о том, что в десять раз легче было бы подняться самому, чем дожидаться и шуметь на весь дом».

Вот с таким жизненным багажом и 2000 долларов в кармане, без связей и знакомств с полезными людьми, без знания языка Дементьев появился в Новом Свете. Его жизнь в Америке напоминает остросюжетный детектив, достойный пера Купера, Лондона, Дюма или Пикуля. Дементьеву с первых же дней пришлось вступить в тяжелейшую борьбу за выживание. Все началось с изнурительного труда на лесопилке, от которого у бывшего гвардейца и предводителя появились на руках кровавые мозоли. Но он не пал духом, упорно работал, скопил достаточно денег и открыл свое, сначала небольшое дело – лесопильный заводик. Затем, освоив рыночную капиталистическую экономику, начал принимать участие в банковских операциях, сделался партнером различных коммерческих предприятий. Настоящим взлетом его предпринимательской деятельности стало строительство железной дороги длиной в 150 миль в джунглях Флориды – от города Санфорд до побережья Мексиканского залива.

В Америке Дементьев рекомендовался как капитан Питер Деменс. Изменение имени на американский лад понятно, а вот почему капитан? Из «Истории лейб-гвардии Егерского полка», изданной в Санкт-Петербурге в 1896 году, известно, что Дементьев покинул полк в чине прапорщика. Но не будем упрекать Петра Алексеевича в самозванстве. Ведь чин прапорщика Гвардии соответствовал тогда чину армейского поручика, а он при выходе в отставку имел право занимать должность, соответствующую чину 10-го класса, то есть коллежского секретаря, что по «Табели о рангах» соответствовало чину штабс-капитана. Воинское звание помогало повысить свой престиж в деловых кругах и среди населения. Через три года после прибытия на американскую землю жители города Лонгвуд избрали Дементьева своим мэром. Здесь, кстати, пригодилась военная выучка Петра Алексеевича. Дело в том, что жителей этого городка терроризировали окрестные бродяги, приезжавшие в Лонгвуд по субботам, напивавшиеся до безобразия в местном салуне и грабившие горожан. Дементьев решил положить этому конец. Он вооружил местное мужское население, обучил военному делу, а когда бандиты в очередной раз прибыли в город с известными целями, бывший гвардеец со своей командой разоружил их и арестовал. На следующий день Дементьев выступил в роли судьи (его должность это предусматривала) и осудил арестованных на довольно долгие годы заключения. Подсудимые клялись жестоко отомстить, но угрозы эти так и не исполнили, а город Лонгвуд с тех пор был избавлен от набегов подобного рода.

И еще о воинских званиях. Капитан Дементьев был первым русским, построившим железную дорогу в Америке, а майор вооруженных сил США Георг Вашингтон Вистлер был строителем железной дороги Санкт-Петербург – Москва в России.

Главным же делом, я бы назвал это подвигом, Дементьева в Америке было осуществление его мечты – основание во Флориде нового города, которому он добился присвоения имени Санкт-Петербург. Значение этого подвига трудно переоценить. Через многие испытания пришлось пройти Петру Дементьеву. Надо было очень любить свою родину и город, где прошла его юность и где он встретил будущую верную спутницу жизни – очаровательную украинку Раису Семеновну Борисенко, город, олицетворяющий величие и красоту России. Помнил на чужбине Петр Алексеевич не только российскую столицу. Свои статьи, посылаемые в российские журналы, он подписывал псевдонимом «Тверской» – в память о годах, проведенных в Тверской губернии, а одну из станций на построенной им железной дороге назвал Одесса.

Портрет основателя американского Санкт-Петербурга будет не полным, если не сказать о его даре предвидения будущего России. Вот строки из обращения Дементьева к императору Николаю II, опубликованного в журнале «Современник», издававшемся в Лондоне, в мае 1897 года: «Ваше Величество! Я один из тех русских, которые считают, что Вы строите свое государственное устройство на песке, и оно поэтому обречено... Моя душевная боль – за русский народ, который вынужден будет заплатить за все эти будущие законопроекты не только кровью, но также счастьем и благополучием целых поколений, которые погубит это тяжкое бремя. <…> Но он, этот народ, не будет терпеть вечно, он, наконец, пробудится, придет в чувство и со всей присущей ему мощью освободит себя от пут паука, заманившего его в свою паутину».

Едва Лос-Анджелеса достигло известие о революции 1905 года, Дементьев отправился в Россию. В Петербурге он организовал выпуск газеты «Страна» с подзаголовком «Орган конституционной мысли». Однако революция была подавлена, и Дементьев вернулся в Америку. Он выпустил книгу «Очерки Северо-Американских Соединенных Штатов», продолжал публиковаться во многих русских изданиях, переводил книги наших писателей на английский, американских – на русский.

Во время Первой мировой войны в газете «Лос-Анджелес Таймс» регулярно печатались его патриотические статьи. Он восторженно принял Февральскую революцию, но был потрясен Октябрьским переворотом. Известия о кровавых событиях Гражданской войны, возможно, отчасти стали причиной его смерти 21 января 1919 года. В некрологе, опубликованном в газете «Лос-Анджелес Таймс», его назвали «славянским солдатом и сенатором», «русским патриотом».

С годами имя основателя Санкт-Петербурга во Флориде забылось. Однако в 1970-е годы русские американцы, проживающие в этом городе, провели архивные исследования и восстановили память об основателе города, убедив муниципальные власти увековечить его имя. В 1977 году приморский городской парк был назван «Деменс Ландиг», а через два года в этом парке на берегу залива был установлен гранитный постамент в честь основателя флоридского Санкт-Петербурга.