Увы, так сложилось, что в нашей стране многие проблемы – в том числе экологические – решаются стихийно. Вместо того, чтобы сначала много размышлять о проблеме, привлекая компетентных и талантливых людей, мировой опыт, вместо того, чтобы прийти к истине спокойно, мы систематически устраиваем локальные производственные революции. По призыву очень активных, но недостаточно компетентных и односторонне думающих людей, массы собираются в ядро и продавливают свою позицию силой. Именно такая ситуация складывается сейчас на Байкальском целлюлозном комбинате, который под давлением внешних сил уже останавливали, но затем – хватило мудрости – запустить вновь. Может, стоит вспомнить опыт Приозерска конца 80-х годов XX века? Ведь города наши похожи, как два близнеца. Оба стоят на берегах самых чистых и великих пресноводных озер – Ладожского и Байкала. Количество жителей в городах примерно одинаковое, работающих на предприятии было примерно столько же, да и проблемы стояли те же – очистка воды, утилизация отходов. Революционный шаг по закрытию целлюлозного завода в Советском Союзе был сделан впервые в городе Приозерске в 1987 году. Тогда исполнителем этого действия стал главный врач СЭС, который опломбировал канализационные стоки без всякой подготовки.

НЕМНОГО ИСТОРИИ

Давать характеристику Ладожскому озеру, пожалуй, не имеет смысла – каждый грамотный человек не только в России, но и в мире знает, что это громадный водоем чистейшей пресной воды, сравнимый лишь с Байкалом. Его северная часть с первозданной природой, испещренная замысловатыми длинными шхерами и скалистыми островами, поднятыми над прозрачной, как слеза, водой, является мировым достоянием. Недаром в разные периоды времени многие народы стремились овладеть этими местами, поэтому менялись и названия стоящего здесь города – Корела, Кегсгольм, Кяккисалми, Приозерск. После революции эти земли были отданы Финляндии, и финны с помощью немцев возвели в устье реки Вуоксы целлюлозный завод «Вальдхоф». Можно себе представить, как он был спроектирован и построен, если это делали скрупулезные немцы и архитекторы мирового уровня – финны. Однако очистных сооружений, видимо, установить не успели. После Великой Отечественной войны частично разрушенный завод был восстановлен, однако об очистке использованной воды никто, конечно, не думал. Ее сливали прямо в устье реки, от чего в прибрежной части Ладоги образовалось зловонное болото. Конечно, власти были озабоченны этим и некоторые малоэффективные подготовительные решения к очистке сточных вод принимали. Но все эти меры основывались лишь на оттягивании решения проблемы в целом, что в дальнейшем и привело к такому плачевному результату. Еще в 1965 году, за 20 лет до закрытия завода был выполнен проект отвода канализационных стоков в озеро, которое находилось в полутора километрах от завода. Это было живописное озеро, соединенное протоком с бухтой Ладожского озера. Там, в тиши природы и леса, располагался Дом инвалидов, из-за чего и озеро прозвали в народе «инвалидским». Водоем был очень рыбным, так как живность с Ладоги беспрепятственно заходила сюда и размножалась. Но вот, выполняя проект, проложили трубу большого диаметра, которая впадала в бетонный желоб, входящий непосредственно в озеро. Эта труба проходила через очень ухоженный еще финнами сосновый бор, можно сказать, лесопарк, где горожане летом собирали белые грибы, а зимой катались на лыжах, но... Из-за возникших проблем Дом инвалидов пришлось эвакуировать, а через трубу с серьезной скоростью в озеро потоком понеслась коричневая жижа. Чтобы она не выливалась в Ладогу, построили дамбу в протоке и еще одну – в заливе. Шли годы, озеро переполнилось черной массой, а единственными представителями фауны стали черви, которых в народе прозвали «фашистами». Ими кормились огромные стаи бакланов и чаек.

Случались иногда и случаи некачественной варки целлюлозы. Тогда варщики, чтобы скрыть это, отправляли еще горячую целлюлозу, минуя всякую обработку, прямо в устье реки. Да и еловая кора, как отход производства, создавала проблемы. Ее много лет, не зная, как утилизировать, свозили на берег Ладоги, где она лежала громадными горами, гнила, периодически возгораясь. Стоки с этих гор напрямую попадали в Ладогу. Проблему стали решать радикальным способом: спроектировали аппарат и запустили отжим свежей коры после окорки. Даже не специалисту понятно, сколько необходимо энергии, чтобы сжечь влажную кору, да еще и получить пар. Для этого был приспособлен один из старых паровых котлов ТЭЦ. Закончить этот проект на уровне наладки так и не успели. А перегнивающую кору попытались возить в совхозы, где перемешивали с торфом, чтобы удобрять поля. Однако из этой затеи ничего не вышло, так как находящиеся в коре лигнины, даже по прошествии десятков лет, угнетают почти любую растительность. Начали даже подготовку к постройке очистных сооружений. Успели завершить первый этап – построили «выпарку канализационных стоков», чтобы отделить вредные для воды и здоровья вещества, которые в дальнейшем могли быть использованы в других отраслях промышленности.

Это был крупный цех в 4 этажа. В связи с тем, что для решения задачи требовалась очень серьезная тепловая и электрическая энергия, построили самый мощный для нашей ТЭЦ паровой котел – 75 тонн пара в час. Уже были затрачены очень серьезные средства, но требовалось идти дальше, при помощи финской стороны строить непосредственно сооружения тонкой очистки, которые требовали больших площадей и валютных средств. Однако беспокойство экологов и заинтересованных сторон унять было уже невозможно. Забор воды с глубины в 30 метров показал превышение содержания фенолов в 10 раз от допустимой нормы. Медики говорили, что это соединение очень вредно для здоровья людей, период его распада достигает десятилетий. Всем известно, что единственная река, вытекающая из Ладоги – Нева. Опасность попадания фенолов к водозабору Ленинграда существовала из-за направления течения. Таким образом, казалось, выхода нет, но принимать решение нужно было незамедлительно.

Но как можно было быстро закрыть градообразующее предприятие, на котором работали две тысячи человек?

Здесь, кроме лучшей в стране целлюлозы, выпускали спирт, дрожжи, сварочную углекислоту, поэтому не трудно догадаться, что многие людей работали во вредных условиях, ожидая более раннего выхода на пенсию. Решалось и множество городских проблем.

ЗАКРЫТИЕ КОМБИНАТА

Из правительственных кругов все настойчивее просачивались слухи о закрытии предприятия, и в то же время какие-то серьезные силы этому противились. Чтобы спасти комбинат, в город длинными железнодорожными составами стали привозить биметаллические трубы примерно метрового диаметра. Производство их тогда только что было налажено, умещалось по 3 трубы на одной платформе. Быстро подбросили технику, рабочих – видимо сняли, с какой-то стройки. Это были невиданные скорости монтажа. Проложили трассу для стоков в Щучий залив Ладоги, как бы подальше от водозабора и для оттяжки времени. Тогда в переговорах с финской стороной выдвигалось предложение приостановить работу комбината на 5 лет, за это время сделать современные очистные сооружения и работать дальше. В Финляндии до сих пор функционирует множество подобных заводов, которые, конечно, имеют очистные сооружения. В близлежащих водоемах – чистейшая вода и множество рыбы. Однако на все это требовались, конечно, серьезные деньги и время. Чаша весов, при мощной поддержке экологов, склонилась к закрытию целлюлозно-бумажного комбината.

Летальный исход наступил быстро, как после тяжелого инсульта или инфаркта. Тут же нашлись и патологоанатомы, и похоронная команда, которые стали резать десятки километров труб и арматуру из нержавеющей стали и титана, вентиляционные каналы из винилпласта, километры кабелей. Автоматизация предприятия была довольно современной. Но все, из чего состоял завод, растаскивалось посторонними людьми, различными организациями. От громадного комбината остался один скелет, на который без ужаса и смотреть было нельзя.

ПРОТИВОРЕЧИВЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

Первые результаты этой вакханалии ощутили на себе люди, ранее работавшие на предприятии, которые стали метаться в поисках работы и в Приозерске, и в других городах, где были похожие заводы. Все объекты культуры, спорта, отдыха остались без финансирования и еще долгие годы, хирея, ждали своей участи. Однако были и хорошие результаты. Спустя всего один год после закрытия предприятия, берега у завода очистились от ила и стали песчаными, а озеро, которое было полностью забито зловонными стоками, каким-то чудом возродилось, там снова появилась рыба. Уже через год измерения фенолов показали допустимую норму, а вскоре их не стало совсем. Так что, если бы работу приостановили на 5 лет, комбинат функционировал бы до сих пор. Нетронутыми оказались так называемые вспомогательные цеха, важнейшим из которых была ТЭЦ, которая обеспечивала паром и электроэнергией все громадное производство, а так же жилую часть города. Надежность ее работы была очень высока, так как она обеспечивала непрерывный цикл работы предприятия, а также работу турбин, лишняя энергия которых подавалась в сеть Ленэнерго.

Но вот пришла эта беда, и пар в таком количестве стал не нужен. Власти города решили приспособить ТЭЦ для полного отопления города и обеспечения горячей водой. Проложили прекрасную теплотрассу, построили бойлерную. Весь город не мог нарадоваться, получая такое стабильное тепло и чистейшую горячую воду. Даже тогда расчеты экономистов не показывали ТЭЦ убыточным предприятием. Лишь в самой дальней части города жители жаловались на недостаток тепла из-за плохой регулировки теплосетей. Этим воспользовался один из влиятельных предпринимателей города и построил там небольшую котельную. Нужно признать, довольно хорошо оснащенную современной автоматикой. Он же приобрел в собственность старую городскую котельную, подремонтировал ее и предложил вместо ТЭЦ построить еще одну, перераспределив между ними нагрузки, а ТЭЦ остановить совсем. Существующая в то время власть не давала согласия. Однако неведомые силы серьезно поменяли властные структуры города и района, и такая котельная стала явью. С множеством недоделок в зиму 2010-11 года ее включили в отопительную сеть города. Школы, больницы, садики, квартиры окоченели от холода. Поступающая вода была чуть выше 40 градусов, вдобавок – черная. Для бытовых целей она не годилась.

В других частях города тоже нет стабильного тепла. То топливо плохое, то котел вышел из строя. Получается, что мы второй раз наступили на грабли, не продумав до мелочей все последствия своей деятельности. Сейчас с ТЭЦ уволены 4/5 штата. Оборудование все стоит. Не дай нам бог из этого монстра сделать очередной скелет, ведь ТЭЦ с двумя ее трубами высотой более 100 метров искусственно превратили в памятники безхозяйственности!

Закрыв комбинат, стали думать, какую же продукцию в бывших технологических цехах можно производить, чтобы она была экологически чистой, не загрязняющая ни воду, ни воздух? Отправили запросы в разные концы света. Приезжали смотреть на этот скелет специалисты не только из нашей страны, но и из Европы и Азии.

Все это длилось несколько лет, так как ни одно производство не вписывалось в эти специфические цеха, построенные одним сложным, железобетонным технологическим потоком, без выхода на улицу. Спустя более 10 лет эту строительную площадку все же взяло объединение «Союз», чтобы выпускать здесь строительные плиты из осины и березы, причем многие цеха пришлось строить заново. Постепенно производство набирало обороты. Но это уже другая история.

В XXI веке наука шагнула далеко вперед. Прежде чем принимать революционные решения, просто необходимо много, много думать, привлекая научные достижения, может быть, затрачивая громадные деньги, но не допустить коллапса в городе Байкальск. Конечно, многие раны заживают со временем ,но шрамы остаются. С тех пор, как закрыли завод в Приозерске, прошло уже более 20 лет, а город все еще болеет старыми болячками. А зачем нам эти раны и шрамы, почему мы должны без конца через это проходить? Ведь возможности города и людей, в нем живущих, в отсутствии серьезной промышленности упадут многократно…