Предварю изложение любопытной цитатой из одного современного издания, названного «Шпионы и разведчики». Вот что пишет составивший книгу публицист Зигуненко: «Все имена, которые вы встретите на ее страницах, — это имена проигравших. Те же, кому удалось избежать провала, и по сей день остаются известными лишь узкому кругу своих коллег, а об их делах мы с вами узнаем еще нескоро — возможно, и никогда».

В самом деле, спецслужбы не любят раскрывать подробности операций, нераскрытых в свое время противником. А еще бывают особые случаи, когда раскрывать подробности неудобно ввиду публичности человека и того признания, которого он добился в своей «мирной» специальности (артист, художник, шахматист, писатель). Писатели, впрочем, иногда (спустя много лет) пишут о себе сами. Поэтому приведу примеры, касающиеся представителей некоторых других творческих профессий. Стоит учесть, что иногда речь вообще идет о «свободных художниках», а не об агентах в привычном смысле этого слова.

ГРОССМЕЙСТЕР С БАНКНОТЫ

В 1990-е годы на банкноте в пять эстонских крон появился портрет известного шахматиста, гроссмейстера Пауля Кереса (1916–1975). С другой стороны банкноты изображена историческая граница между Россией и Эстонией по реке Нарове с Нарвской и Ивангородской крепостями. Бурные политические события конца 1980-х — начала 1990-х годов, а затем и история с переносом в 2007 году Бронзового солдата в Таллине заслонили многие более ранние события эстонской истории. Да и кроны теперь не в обращении — Эстония перешла на евро. Но исторические подробности знать не мешает, хотя бы для исключения ситуаций, связанных с полным беспамятством, каковым грешат некоторые наши современники.

Для начала обратимся к изданной в 1966 году в Москве творческой и спортивной биографии гроссмейстера — книге под названием «Сто партий». В нашем случае архивных подробностей не будет. Но ведь и здравый смысл, обычную логику, как говорится, никто не отменял. А логика подсказывает — во время Великой Отечественной войны молодой тогда гроссмейстер имел контакты с советской разведкой.

Поясню, что имеется в виду. Итак, родившийся в Нарве Пауль Керес уже в 22-летнем возрасте обратил на себя внимание всего шахматного мира, победив в очень престижном турнире, проведенном в 1938 году в Голландии. Турнир был призван выявить достойного соперника для тогдашнего чемпиона мира Александра Алехина. Однако обстоятельства сложились так, что в матче за звание чемпиона мира ему участвовать не довелось, в отличие от менее ярко игравшего голландского гроссмейстера Макса Эйве. Последнему ранее удалось выиграть матч у Алехина, но вскоре он вновь уступил звание чемпиона после успешного для русского шахматиста матча-реванша. Так что к баловням судьбы Керес не относился. Выступая за Эстонию, он играл в разных европейских странах, в том числе и в гитлеровской Германии — например, в 1936 году в Мюнхене.

К слову, в голландском турнире 1938 года участвовали и Александр Алехин, и не менее знаменитый Хосе-Рауль Капабланка. Однако Керес сумел опередить их обоих и очень изящно выиграл партию у самого Капабланки. Побывал Керес и в Советском Союзе, а затем играл за Эстонию на шахматной Олимпиаде 1939 года, проходившей в Буэнос-Айресе. На рубеже 1939–1940 годов Керес выиграл в Амстердаме матч с Эйве. Как известно, летом 1940 года Эстония вошла в состав СССР. Как это отразилось на судьбе талантливого шахматиста? Внешне — никак, он продолжал участвовать в соревнованиях, только теперь в СССР, в том числе в матче-турнире сильнейших шахматистов страны в начале 1941 года. Также он учился в Тартуском университете. За границу в короткий предвоенный промежуток Керес не ездил.

В войну он остался в оккупированной фашистами Эстонии. Вот как писал об этом сам Керес: «Превратности судьбы надолго оторвали меня от советских шахматистов. В этот период турниров было мало, условия тяжелые, и мои выступления не могут считаться удовлетворительными как в спортивном, так и в творческом отношении. Однако обстоятельства заставляли меня играть. Дважды я выступал в чемпионатах Эстонии, где выходил победителем. В других турнирах обычно первенствовал чемпион мира Алехин, кстати говоря находившийся в отличной спортивной форме, а я занимал второе место. Лишь один раз мне удалось разделить с ним победу». О каких турнирах идет речь? Германское командование организовывало чемпионаты оккупированной ими Европы. В них блистал, между прочим, не только Александр Алехин, но и несколько менее известный русский гроссмейстер Евгений Боголюбов.

Зная отношение советского начальства к лицам, добровольно участвовавшим в мероприятиях, проводимых оккупационными властями, можно для начала удивиться — почему же Пауль Керес никак не пострадал после войны? Что касается Александра Алехина, то он, как известно, собирался вернуться в СССР (откуда выехал в 1920-е годы), а его скоропостижная смерть в 1946 году в Португалии вызывала в свое время много вопросов. Непобежденный чемпион мира был перезахоронен в 1956 году в Париже; в течение многих лет к его могиле возлагали венки сотрудники сначала советского, а затем и российского посольства…

Однако вернемся к эстонскому шахматисту Паулю Кересу. После окончания войны он не просто продолжал играть, но и ездил, например, на открытый чемпионат Грузии (1945 год), участвовал в матчах между советскими и британскими, а затем и американскими шахматистами (1946 год). В 1948 году Керес участвовал в турнире пяти сильнейших шахматистов мира, который проходил сначала в Голландии, а затем в Москве. Этот турнир выиграл Михаил Ботвинник, он и был провозглашен новым чемпионом мира.

Но оставим шахматы в покое — не всем интересны «дела давно минувших дней», да и некоторые современные пошаговые стратегии превосходят шахматы по сложности и не менее интересны. Упомяну только, что Керес и далее играл на многих международных турнирах, представляя СССР. Причем играл далеко не только в тогдашних социалистических странах, но и в Западной Германии, например в Гамбурге. В 1957 году он вместе с другим советским гроссмейстером Котовым совершил турне по Южной Америке, выступал в Аргентине и Чили. В 1962 году участвовал в турнире претендентов на звание чемпиона мира в венесуэльском Кюрасао, в 1963 году играл в США, в Лос-Анджелесе. Были у Кереса и советские ордена, правда не боевые, а, как и полагается, врученные за шахматные достижения.

Как видим, никто не опасался, что Керес останется на Западе либо сделает какие-либо нежелательные политические заявления. Надо полагать, гроссмейстеру всецело доверяли, не ставя ему в вину тот факт, что в 1941 году он остался в Эстонии. Напомню — советские войска обороняли Таллин достаточно долго, многих известных людей пытались эвакуировать.

Погрузка их на транспорты была делом рискованным, но возможным — дальнобойные орудия знаменитого крейсера «Киров» много дней вели успешную контрбатарейную борьбу с немецкими артиллеристами. Другое дело, что десятки кораблей и судов были потоплены фашистами во время трагически известного перехода советского флота из Таллина в Кронштадт. В частности, среди погибших оказался премьер-министр тогдашнего правительства Эстонской ССР Лауристин.

Выходит, что Керес, самый известный в Эстонии шахматист, не подлежал эвакуации? Это могло при тогдашних порядках быть только в двух случаях — либо он сам хотел остаться (но тогда, как это совершенно очевидно, его послевоенная судьба сложилась бы по-иному), либо был оставлен в Эстонии с определенным заданием. Последний вариант представляется максимально вероятным. Что касается советской разведки, то факты участия ее представителей в спортивных соревнованиях в оккупированной Европе ныне известны, в частности, на примере боксера Миклашевского, сумевшего таким образом попасть в Берлин.

Еще раз напомню — даже известные люди после их интернирования в 1945 году проходили так называемую фильтрационную проверку, а некоторые (в том числе и участвовавшие в Сопротивлении), все же пострадали. Например, направленный на работу в Германию известный биолог профессор Николай Тимофеев-Ресовский был все же арестован после окончания войны (недавно опубликованы протоколы его допросов на Лубянке), хотя, надо отметить, что его сын участвовал в Сопротивлении, да и он сам предоставил нашим властям ценную информацию. Видимо, поэтому он в дальнейшем работал, занимаясь, в частности, проблемами радиационной безопасности. Однако такой благоприятный поворот в его судьбе случился далеко не сразу. Участие в научной жизни нацистского Берлина никак не приветствовалось даже в случае, когда человек был направлен в страну еще до войны собственным правительством. Напомню для сравнения, что Керес еще до окончания боевых действий участвовал в турнирах в только что освобожденной Прибалтике. Правда, другие шахматисты написали на него донос, которому не дал ходу тогдашний первый секретарь эстонской компартии Николай Каротамм.

Что касается участия известных деятелей культуры в передаче, скажем, каких-либо сообщений для работающих в дальних странах агентов, то, чтобы не казаться голословным, приведу другой пример, также касающейся Эстонии. Известная эстонская киноактриса Эве Киви в 1960-е годы не раз ездила за рубеж — представлять для тамошнего кинопроката советские фильмы. В отличие от Кереса, о роли Киви в работе советской разведки уже писалось — она являлась связной, в том числе, кстати, и при поездках в страны Латинской Америки, где в те годы наши соотечественники бывали достаточно редко.

В свете нынешних взаимоотношений России и Эстонии судьба человека, чей портрет в обрамлении шахматных фигур попал даже на деньги Эстонской Республики, весьма интересна. Остается надеяться на то, что соответствующие архивы со временем все же предоставят сведения, проливающие свет на «нешахматную» деятельность знаменитого гроссмейстера как во время поездок по оккупированной Европе, так и, видимо, во время поездок на турниры в некоторые отдаленные страны уже в послевоенный период.

НЕСЫГРАННАЯ ПАРТИЯ

Уже упомянутый великий шахматист Александр Алехин до отъезда из СССР успел послужить в советском угрозыске. Впрочем, в те годы он был не единственным творческим человеком, получившим подобный опыт (приведу в качестве примера писателей фантаста Александра Беляева и сатирика Михаила Зощенко).

С другой стороны, в начале Второй мировой войны живший во Франции Алехин поступил в качестве лейтенанта-переводчика во французскую разведку, что для эмигранта следует признать фактом удивительным. Известна даже фотография шахматиста во французской военной форме. Катастрофическое поражение Франции в 1940 году, возможно, перепутало все и в биографии Алехина, который получил в апреле 1941 года разрешение на выезд из Парижа в Португалию (ради чего позволил нацистам использовать свое имя в тенденциозных статьях по истории шахмат). Различные версии смерти Алехина теперь уже почти не обсуждают.

Однако есть немало примеров реального возвращения из долгой эмиграции знаменитых деятелей культуры с личного одобрения Сталина. Это и певец Вертинский, и писатель Куприн. Возвращение Куприна в СССР в 1937 году вообще показательно. Интересно, что в период событий 1905 года он поддерживал левых, как и положено оппозиционно настроенному цирковому репортеру. Живя в Балаклаве, даже укрывал революционных матросов от жандармов.

А вот после вступления белых в октябре 1919 года в Гатчину Куприн в чине поручика служил редактором белогвардейской войсковой газеты «Приневский край», издававшейся в армии генерала Юденича (причем руководил газетой донской атаман Петр Краснов, как известно, повешенный в 1947 году по приговору советского суда).

Вплоть до поражения Северо-Западной армии автор «Гранатового браслета» призывал к вооруженной борьбе с большевиками. Потом Куприн жил в эмиграции в Париже. А в 1937 году, будучи тяжелобольным, сам вернулся в СССР умирать. Разрешение на приезд 23 октября 1936 года дало политбюро ЦК ВКП (б) по представлению НКВД. Сталин дал предварительное согласие в ответ на обращение советского постпреда (посла) в Париже.

Можно, конечно, считать, что писатель-классик не знал о репрессиях. Однако он давал интервью советским газетам, в котором приветствовал разоблачение шпионов и выразил удовлетворение тем, что решили экранизировать его старый рассказ «Штабс-капитан Рыбников», где речь шла о поимке японского агента во время войны 1904–1905 годов. Напомню, что А. И. Куприн вернулся в Москву в разгар репрессий. И его не тронули…

СТРАННИК ИЗ ДЖУНГЛЕЙ

Скульптор Степан Дмитриевич Нефедов (1876–1959), он же Эрьзя (это псевдоним в честь самоназвания одного из двух основных мордовских племен — эрзя, второе — мокша), прожил долгую жизнь. Он участвовал в выставках в Италии и Франции еще до Первой мировой войны. В послереволюционные годы активно участвовал в известном Плане монументальной пропаганды, предложенном большевиками. Уехал в Париж для организации своей выставки в 1926 году, вскоре перебрался в Латинскую Америку. С 1927 года по 1950 жил (с просроченным советским паспортом) в основном в Аргентине. Его там называли Странником. Он виртуозно освоил технику работы с особо твердыми видами древесины — кебрачо, альгарроба.

Трижды Эрьзя подолгу жил среди индейцев в сельве близ Парагвая (в 1929, 1937 и 1941 годах). Предлагал даже планы преобразования гор в скульптуры (для Бразилии, Аргентины, Чили). Еще один аналогичный проект — превратить знаменитый «разинский» утес в Жигулях в памятник легендарному атаману.

После окончания Второй мировой войны Эрьзя устроил большую выставку в столице Аргентины Буэнос-Айресе. Он предложил СССР не только коллекцию своих работ, но и большой запас ценнейшего дерева из которого они изготавливались. А Сталина скульптор просил не только помочь с пароходом, но и разрешить открыть в Саранске художественное училище, чтобы обучать юношей работе с кебрачо. Разрешение было получено.

Эрьзя вернулся на родину, привез с собой 180 своих работ общим весом 175 тонн (и в самом деле потребовался пароход). В Москве он также был широко известен как резчик и скульптор. Награжден в 1956 году орденом Трудового Красного Знамени. Подробности же его многолетней работы в Латинской Америке до сих пор не опубликованы. Поэтому будем считать, что Эрьзя исключительно плодотворно выполнял в сельве резные портреты индейцев и именно поэтому был лично известен Сталину.

Замечу, что Эрьзя жил в Латинской Америке, будучи уже далеко не молодым человеком.

Для контраста приведу еще один пример, когда известнейший в будущем киноартист совершил весьма рискованную поездку вскоре после достижения совершеннолетия.

ВЕЛОСИПЕДНАЯ ПОЕЗДКА В СТОЛИЦУ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА

Речь о недавно скончавшемся Донатасе Банионисе, который далеко не случайно блестяще сыграл разведчика-нелегала и много лет спустя получил при личной встрече отзыв от нынешнего российского президента, сказавшего, что игра артиста в фильме «Мертвый сезон» послужила одним из аргументов в пользу выбора профессии офицера спецслужб.

Проживший долгую и интересную жизнь литовский актер Донатас Банионис (1924–2014), как известно, связал свою жизнь с небольшим городом Паневежис, куда переехал из Каунаса. Уже в 1940 году Донатас был артистом. В одном из своих поздних интервью мэтр рассказал о том, что с неназванным приятелем в начальный период войны они вдвоем совершили поездку в Берлин на велосипедах. Напомню, что внешность у светловолосого Донатаса была вполне арийской. Удивительно, конечно, что юные спортсмены благополучно проехали через многочисленные посты немецкой фельд-жандармерии, достаточно свирепой, кстати, организации. Но видимо, с легендой и, главное, с объяснениями юношей (хотим своими глазами увидеть столицу великого рейха) было все в порядке, с артистическими данными — тоже.

Как бы там ни было, туристическая поездка прошла успешно. Объяснял ее великий артист в старости исключительно своей юношеской авантюрностью. Но видимо, все же был связным нашей разведки. После окончания войны, как и гроссмейстер Керес, Донатас не только не подвергался репрессиям, но и постепенно стал известным киноартистом. Среди наиболее ярких его ролей — разведчик Ладейников в фильме «Мертвый сезон» (1968 год). Спустя много лет выяснилось, что прототипом героя фильма был выдающийся разведчик Конон Трофимович Молодый (1922–1970), консультировавший Баниониса и сразу отметивший, что артист очень подходит для этой роли (в фильме Ладейникова звать Константин Тимофеевич, что созвучно имени и отчеству самого Молодого, которого, однако, тогда почти никто не знал). Выступавший в фильме со специальным комментарием другой выдающийся разведчик Рудольф Абель (настоящее имя — Вилли Фишер) прототипом в данном случае не являлся, но такие хитрости в данной сфере деятельности естественны.

Отличный фильм вполне мог «профориентировать» тогдашних шестнадцатилетних юношей. Но согласимся, интересно и то, что в почти таком же возрасте Донатас Банионис не по роли, а в реальной жизни совершил опаснейшее путешествие из Паневежиса в Берлин и обратно.

Современным литовским велосипедистам данная история неизвестна. Мне как-то довелось познакомиться с совершающими кругосветную поездку путешественниками — литовцем и испанцем. Литовец, конечно, знал и уважал Донатаса Банинониса, но сколь удивленными были его глаза, когда я рассказал ему о поездке юного Донатаса в Берлин, причем именно на велосипеде.

История обладает удивительной особенностью. Некоторые фигуры и события «выплывают» спустя десятилетия, и иногда оказывается, что наши представления о них были весьма неполными.