Для поклонников магии чисел 2022-й от Рождества Христова перед его началом представлялся воистину лакомым кусочком истории человечества. Три двойки и нолик между ними открывали весьма широкий простор для толкования в пользу отнесения этих двенадцати месяцев и к периоду успехов в личных или общественных делах, и к срокам предвкушения чего-то пусть не апокалиптического, но близкого к этому. Как ни печально, но пессимисты оказались на коне.

КИРПИЧИ ТАК ПРОСТО НЕ ПАДАЮТ

Масла в огонь конспирологии не мог не подлить внезапно взявшийся ковид-19. Подозрений в искусственном происхождении вируса больше чем достаточно, и пересказывать их нет необходимости.

Оглянемся на шестьдесят с небольшим лет назад, когда почти в каждом провинциальном доме культуры или сельском клубе наличествовали стенды, призывавшие к активному изучению возможностей «Местной противовоздушной обороны» (МПВО). На плакатах или фотокопиях инструкций содержалось немало советов, как вести себя в случае атомного взрыва и любой другой угрозы извне. Советы были вполне разумны. Испытав на Камчатке 7–8-балльное землетрясение, я уверовал в них на все 100.

Несколько позднее тогдашние структуры МПВО были переименованы и реорганизованы в систему гражданской обороны, в наши дни превратившуюся в МЧС. Но поначалу именно они занимались буквально всем, что не сулило советским гражданам спокойной жизни, и разглядывание пугающих картинок перед киносеансами ошеломило тогда мою неокрепшую еще детскую душу.

В изобразительных достижениях тогдашней пропаганды, живописавших возможные диверсии с применением болезнетворных микроорганизмов и токсинов, ни о каких иносказаниях речь не заходила. Жуткие физиономии шпионов, выливавших какую-то отраву из пробирки в колодец или подбрасывавших нечто болезнетворное в кормушку колхозной животноводческой фермы, сходу убеждали: враг не дремлет. И попробуйте доказать, что мрачные предостережения были безоговорочно неосновательны.

Примерно в те же времена вполне счастливого детства школьная библиотека одарила меня книжкой Николая Шундика «На Севере Дальнем». В целом это вполне симпатичное, пусть не обошедшееся без идеализации описание жизни на советской Чукотке. Не обошлось и без шпионско-диверсионного мотива. Его олицетворяет американский коммерсант мистер Кэмби, запутавшийся в проблемах и долгах, а потому вынужденный согласиться нелегально отправиться с Аляски в компании чукотского шамана за Берингов пролив с секретным заданием. Наши пограничники, как и полагается, не дремлют и перехватывают байдару с опасной парочкой. Далее следует допрос на борту пограничного сторожевика:

«Офицер поморщился и... сурово сказал:
– Вот что, мистер Кэмби, а по новой кличке Семен Гаранин... – Заметив, что брови Кэмби изумленно поползли на лоб, офицер подчеркнул: – Да-да, по новой кличке Семен Сергеевич Гаранин. Укажите, в каком именно из ваших отделений саквояжа находятся ампулы с бациллами гриппа-испанки. Нам нужно особенно осторожно обращаться с этим пакетом».

На страницах повести незваный аляскинский гость больше не встречается. Можно не сомневаться, что подобно Джону Ланкастеру из пародийной песни Высоцкого: «Обезврежен он и даже / Он обстрижен и посажен»!

ПЯТЬ ПОДКОВ И СЕМЕРКА БЛИЗНЕЦОВ

Наша фантастическая, шпионская и прочая приключенческая литература в каждый период существования страны строго подчинялась законам диалектического развития. «Бактериологическое» (условно говоря) ее направление не могло уклониться от общей тенденции. В антиимпериалистический период отечественной литературной истории главные угрозы принято было искать за океаном и за пределами западных рубежей тогдашнего «железного занавеса». Самым зловредным скопищем темных сил, объединявших в себе нацизм, реваншизм, милитаризм и смежные с ними понятия, вполне справедливо представлялась Западная Германия. Мрачные ожидания, связанные с ней, вынуждали повнимательней вглядываться в историю Третьего рейха.

В 1950-е годы практически в каждой области и республике РСФСР существовало собственное государственное издательство. Местных литературных сил на заполнение и воплощение тематических планов не хватало, и порой они печатали все, что угодно, не отступая, разумеется, от «линии партии». Шпионская или антишпионская литература в этом смысле была как нельзя кстати. В конце концов количество перешло в настолько явное антикачество, что идеологическая комиссия ЦК КПСС в специальном постановлении отвесила этому направлению звонкую оплеуху, после чего «бурный поток» произведений этих жанров на время почти пересох. Как часто бывало у нас, в период увлечения всякого рода кампанейщиной под раздачу (то есть в разряд непереиздаваемых) угодили вместе с откровенно макулатурными поделками и вполне доброкачественные романы и повести, среди которых нельзя не упомянуть повесть Николая Атарова «Смерть под псевдонимом».

Автор относился к немногочисленной категории литераторов тех лет, знакомых с не так давно закончившейся Великой Отечественной войной не понаслышке, пусть даже бывать в окопах им доводилось по обязанности корреспондентов дивизионных или армейских газет-многотиражек. Атаров, запомнившийся читателю книгой «Повесть о первой любви» и поставленным на Одесской киностудии одноименным фильмом, ни до своего детективного эксперимента, ни после него к шпионско-приключенческому жанру не обращался, а жаль.

Трудно сказать, отразились ли в повести под залихватским названием реальные события, или сюжет полностью выдуман на основе впечатлений автора от Румынии и Болгарии, куда его завели фронтовые дороги, но канва событий, описанных в книге, выглядит весьма правдоподобно. Суть в попытке отступающих гитлеровцев сдержать наступление Красной армии, заражая ее гривастое поголовье сапом – страшной и в то время неизлечимой болезнью лошадей и прочих непарнокопытных, а если людям, которым довелось иметь контакты с больными животными не повезло, то и людей.

Очевидная для армейских ветеринаров опасность на первых порах совершенно непонятна контрразведчикам. Осознание беды приходит лишь после подробных объяснений на совещании на военном совете фронта: «Сухощавый, поскрипывающий, как седло, новенькими ремнями, генерал Амвросиев показывал прутиком на карте, повешенной на стене, очаги распространения сапа, с которым встретились на путях наступления конные обозы. Сорок лошадей пало в течение последних двух дней. Все признаки злокачественного заболевания: язвы на губах, истечение из носа, короткое сопящее дыхание… А в изоляторах фронта находится еще более двухсот лошадей… Как бы ни была механизирована боевая техника целых корпусов, обозы есть обозы. На войне нет мелочей, все взаимодействует. В условиях массового передвижения обозов и большой скученности конного парка, особенно на переправах, любая эпизоотия угрожала замедлить темпы преследования разгромленного противника».

Начиная с этих слов начальника ветслужбы, дуэт присутствовавших на докладе особистов что было сил вслушивался в споры специалистов, попутно вспоминая, что на освобожденной недавно Украине немцы оставляли за собой «повальную чуму домашней птицы». Однако ветеринары не спешат проголосовать за безоговорочную диверсию врага, обмениваясь цитатами из учебников, в которых говорится, что на Балканах и в Турции «всегда наблюдается сильное распространение сапа». На этот довод находится антитезис, что в научной литературе говорится о характерной для Балкан скрытой, хронической форме болезни, а теперь наблюдаются «острейшие формы, как будто в кормушки подсыпаны целые пригоршни сапных палочек»!

Намек на «сапо-лошадиный» след диверсии дают и сами злоумышленники, используя в радиопереговорах загадочные слова «пять подков одной лошади», а другим ключом к поиску диверсантов становится фотоальбом из перехваченного багажа немецких дипломатов, в котором чекист находит семь фотографий разных, но совершенно неотличимых друг от друга семерых людей.

Атаровская книжица стала в свое время несомненным украшением знаменитой некогда серии Воениздата «Библиотечка военных приключений», немалую часть которой можно смело отнести к откровенному литхламу. Лично я благодарен автору еще и за то, что с помощью его «подков» расшифровал для себя еще одну шутку Ильфа и Петрова в «Золотом теленке». В школе я учил английский и не знал, как именуются скаковые, ездовые и рабочие четвероногие друзья человека на языке Гёте. Так что попытка Васисуалия Лоханкина найти защиту от предстоящей порки у ответственной квартиросъемщицы Люции Францевны Пферд не вызывала у меня при раннем прочтении даже намека на улыбку. Другое дело, если бы заранее стало известно юному читателю, что фамилия бессердечной к транжирящему электричество псевдоинтеллигентному раздолбаю переводится на русский как… лошадь. А лошади нашим стенаниям не внемлют!

ПО СЛЕДУ КРЫЛАТОЙ НАПАСТИ

Биологические угрозы человечеству отнюдь не сводятся к периодическим вирусно-бактериологическим атакам на род людской, затеянным злоумышленниками. В арсеналах матушки-природы, время от времени насылающей разного рода беды на человечество в отместку за грабительское к ней отношение, имеются еще и прожорливые насекомые, справиться с которыми порой ничуть не легче, нежели с невидимыми невооруженным глазом ратями наших беспощадных временами врагов.

В исторических хрониках и в изящной словесности первенство среди них отдано саранче, самое емкое описание вредоносности которой, вероятно, дал Александр Сергеевич Пушкин, посланный два без малого столетия назад генерал-губернатором Новороссии графом Воронцовым оценить ущерб от нашествия ненасытной крылатой напасти. Пишу «вероятно», поскольку пушкинисты никак не могут разобраться – писал ли на самом деле коллежский секретарь свой сверхлаконичный, но притом всеобъемлющий при всей несомненной пародийности отчет? Или откровенное издевательство над стилем официальных бумаг Пушкину приписали поздние поклонники поэта?

В любом случае точнее не скажешь: «Саранча летела, летела – /И села. / Сидела, сидела, – Все съела / И вновь улетела…»

Гениям многие шалости простительны, но неодобрительную реакцию Михаила Семеновича Воронцова на изысканное пушкинское остроумие тоже можно понять. В итоге Александр Сергеевич отправился продолжать ссылку из ласковой Одессы в очаровательное, но куда менее теплое Михайловское. Русская литература от этого несомненно выиграла, но «саранчиное» направление русской словесности заглохло до середины XX столетия, когда к нему обратился весьма незаурядный литератор Валентин Иванов, опубликовавший в журнале «Знание – сила» до сих пор вполне читабельную повесть «По следу».

В ней для успеха есть практически все. Зоотехник крупного совхоза Алонов отправляется в девственную степь отыскивать новые пастбища для скота. Внезапно на пути молодого специалиста появляется шайка темных личностей, возглавляемая стопроцентным шпионодиверсантом, которому приходит в голову, что их случайный встречный (о том, что перед ними не прожженный особист, а всего лишь недавний выпускник техникума, агент неназванных разведок не подозревает) может нарушить его убийственные для Страны Советов планы.

Чудом уцелевший герой бросается в погоню, хотя после злосчастной встречи остается без припасов и почти без патронов для ружья. Далее следуют не лишенные головокружительности приключения, по ходу которых Алонов понимает, что несостоявшиеся убийцы пытаются превратить суровую, но и прекрасную по-своему степь в гигантский природный питомник саранчи, зарывая на своем пути кладки-кубышки оплодотворенных яиц вредительницы, особо прожорливая разновидность которой выведена в лабораториях не названного открыто, но подразумеваемого и заведомо враждебного государства…

С появлением ДДТ и прочих антиинсектицидных ядохимикатов (негативные последствия чрезмерности их применения – предмет особого разговора) о саранче в благополучных странах в основном позабыли, воспринимая ее главным образом как грозный символ из новозаветного Откровения Иоанна Богослова, и не более того. Притом толкователи этого раздела Священного Писания не раз отмечали, что «сходство саранчи Апокалипсиса с обыкновенною саранчой не простирается далее (кроме названия) того, что и та и другая являются громадною массою».

Сейчас саранчиные страхи в целом поутихли и воспринимаются серьезно в основном в Африке и некоторых регионах Азии, хотя не раз звучали предупреждения, что прожорливые апокалиптические облака из миллиардов, если не триллионов ненасытных насекомых вполне могут вновь наброситься на российский юг.

Картины подобного нашествия еще в 1946 году попытался изобразить советский фантаст Владимир Немцов. Намек на диверсионные происки в его рассказе «Шестое чувство» отсутствуют, поскольку, будучи специалистом по радиотехнике, он попытался прежде всего наметить инженерно-научный путь избавления человечества от насекомых-вредителей и предсказать метод подчинения людским интересам насекомых, способных приносить пользу. Для начала герой рассказа берется обуздать ураганное нашествие саранчи, стремящейся в благодатную Ферганскую долину, а по дороге набросившейся на захолустный городок советского тогда Узбекистана.

Нашествие насекомых по воле фантаста исходит с юга, так что его «кладязь бездны», из которой, согласно Апокалипсису, вышел саранчиный «дым», после чего «помрачилось солнце и воздух», находилась, скорее всего. в Афганистане или в Иране – то бишь в странах, где про обработку посевов, садов и плантаций инсектицидами в те годы явно не слыхивали. Узбекские дехкане, как и чиновники партийно-советских органов, тоже не в силах что-либо предпринять. Усмиряет крылатое войско безымянный изобретатель, создавший прибор, способный вынуждать насекомых лететь в направлении, где их ждет погибель!

Для начала невеселая участь едва не настигла автора чудо-генератора повелевающих насекомыми радиоволн и помогающего ему профессора. Попробовав заполнить саранчой подвал, они не позаботились о запасном выходе и вскоре едва не утонули в заполнившей помещение омерзительной биомассе. Но перспективы без преувеличений чарующи: «Мы построим специальные радиостанции во всех районах страны. На зов микроволн с полей и садов будут слетаться крылатые вредители. Наши тучные земли, зеленеющие луга и сады забудут о страшных полчищах жуков, бабочек, саранчи, которые не давали растениям свободно жить и цвести… Мощными насосами по трубам можно засасывать в подземные камеры тучи жужжащих врагов, чтобы потом, превратившись в удобрение, они возвратились на поля.

Помню, как во время войны в сырой землянке, над которой трепетала гибкая тростинка антенны, я видел в своих мечтаниях высокую башню антенны и белый домик под ней. В этом домике на стене висит расписание, когда, например, уничтожаются майские жуки, а когда – бабочка капустница. Всюду указаны волны в миллиметрах.

Но это не все. Надо найти еще более короткие волны, которые, может быть, излучаются комарами, мухами и другими мелкими насекомыми. Тогда, уничтожая комаров, мы навсегда избавимся от малярии. Мухи перестанут разносить болезни. У них будет одна дорога – в трубы подземных приемников. Дикие пчелы прилетят в наши ульи с полным запасом душистого меда. Им укажут путь волны генераторов. Милости просим, любезные гости!»

Немцов в своем приятном пророчестве не упомянул колорадских жуков, поскольку их мерзостное пришествие в СССР состоялось несколько позднее первой публикации рассказа. Это полосатое проклятье картофелеводов и огородников в свое время вызвало немало пересудов и подозрений в диверсионной подоплеке появления невиданного у нас прежде насекомого. Известный публицист Юрий Черниченко, ратовавший за развитие технологий биологической борьбы с вредителями, писал, что жук действительно перебрался к нам от ближайших соседей с запада, но умысла в этом не находил. Власти СССР и неблагополучной в этом смысле Польши пытались вводить близ границ запретные для картошки зоны, но убытки по обе стороны рубежей были слишком заметны, так что карантинные ограничения в конце концов отменили и полосатая нечисть продолжает пиратствовать на российских просторах.

Между тем на американской родине жуков они не слишком заметны, ибо вокруг достаточно естественных врагов этих злостных истребителей любых пасленовых. Удастся ли найти на жуков биологическую управу, а может быть, прогноз Немцова оправдается и с помощью чудесных генераторов удастся избавиться от обжор в полном соответствии с давним лозунгом «Жук из штата Колорадо – / Нам таких жуков не надо»?

С тех пор экологи разобрались, что любая живая тварь природе зачем-то нужна, пусть даже и непонятно с ходу, на кой ляд ее Всевышний надумал создать. Так что изничтожать мешающее без остатка все же не стоит. Куда разумнее сдерживать размножение докучливых тварей и отпугивать их от наших жилищ и посевов. А насчет остальных прогнозов фантаста с удовольствием процитирую Пушкина, воскликнувшего в «Евгении Онегине»: «Я сам обманываться рад»!