История этого дома-долгожителя насчитывает уже более четверти тысячелетия. Здание на пересечении набережной Фонтанки (№ 120) и Измайловского проспекта (№ 2) известно как дом Гарновского. Если бы стены его могли заговорить, то поведали бы много любопытного и поучительного.

Первоначально здесь находился двор князя Ивана Федоровича Барятинского-Рюриковича, верой и правдой служившего Петру Великому и доблестно сражавшегося под его знаменами. В 1719 году под Стокгольмом он во главе 2-го Гренадерского полка атаковал 13 августа один кавалерийский и два пехотных полка, входивших в состав армии принца Гeссен-Кассельского, и обратил их в бегство. За это был произведен в чин бригадира. Уже будучи генерал-майором, он участвовал в Персидском походе, а затем стал командующим русскими войсками на Кавказе. За услуги, оказанные Анне Иоанновне при ее восшествии на престол, князь Иван Федорович был пожалован в генерал-лейтенанты, а окончил свою карьеру правителем Малороссии.

Потомки князя продали участок с домом действительному статскому советнику Марку Федоровичу Полторацкому, человеку замечательной судьбы. Он был сыном протоиерея городка Сосницы Черниговской губернии, обладал прекрасным голосом. Этот природный талант привел его в Придворную певческую капеллу, где он достиг совершенства в искусстве бельканто. «Санкт-Петербургские ведомости» 11 декабря 1750 года писали о нем, исполнившем одну из основных партий в опере Арайя «Беллерофонт», что он «не уступает наилучшим итальянским актерам». Совершенствуя свой талант, он достиг не только творческих, но и административных высот. Марк Федорович получил чин полковника и стал директором Придворной певческой капеллы. Внучка же его – Анна Петровна Керн (урожденная Полторацкая) – была прославлена пушкинским гением.

В мае 1778 года дом по купчей перешел к сенатору, тайному советнику Николаю Борисовичу Самойлову. Сын его (племянник Потемкина-Таврического) Александр Николаевич – будущий герой штурмов Очакова и Измаила, будущий генерал-прокурор России – в то время был правителем Совета при высочайшем дворе. 23 июня 1785 года Александр Николаевич по полученной от отца доверенности продал сей дом за двадцать пять тысяч рублей герцогине Элизабет Кингcтон. Ей же он продал за десять тысяч рублей дачу на Петергофской дороге под названием «КрасныЙ кабачок».

«Замечательная и загадочная личность», по определению писателя Карновича, герцогиня Кингcтон была лишена английским судом права носить этот титул. История ее жизни сложна и запутанна. Эта дама известна также под именами леди Чедлей, леди Гeрвей, графини Варт, графини Бристольской, баронессы Перкиот...

В разных литературных источниках даются различные варианты ее биографии, часто противоречивые. Но факт ее пребывания в России и покупки ею здесь недвижимости подтверждается, а причиной этого явилось страстное желание стать статс-дамой при дворе Екатерины II и занять таким образом добропорядочное положение в глазах не только русского, но и европейского общества.

Эта особа (будем ее называть герцогиней Кингстон, ибо в России она более всего известна под этим именем), дочь небогатого английского полковника, к моменту приезда в Петербург владела баснословным состоянием, оценивавшимся в три миллиона фунтов стерлингов.

И все же императрица Екатерина II не решилась пожаловать ее в свои статс-дамы – уж больно небезупречным было прошлое герцогини, – хотя приняла и ее саму, и ее подарки (картины старых западноевропейских мастеров) милостиво.

Не получив желаемого, герцогиня Кингстон покинула Петербург, уехала во Францию в свой замок Сент-Ассиз, где и скончалась от инфаркта 28 августа 1788 года на шестьдесят девятом году жизни.

Владельцем же дома, о котором речь, стал полковник артиллерии Михаил Антонович Гарновский. О нем написано много, а известно мало. Известно, что он был поляк, был красив, владел девятью языками, являлся доверенным лицом светлейшего князя Потемкина-Таврического и имел право входить без доклада в кабинет императрицы. Герцогиня Кингстон завещала ему значительную сумму. Получив известие о наследстве, Михаил Антонович понял, что свою долю он получит не скоро, ибо претендентов на наследство герцогини было гораздо больше, чем предусматривало ее завещание. А так как императрица приказала признать завещание герцогини действительным в отношении российских подданных (еще бы, ведь Кингcтoнша, как ее называли при дворе, завещала российской императрице свой драгоценный головной убор из бриллиантов и жемчуга), то Гарновский просил у нее разрешения получить вместо положенных ему по завещанию денег герцогини ее недвижимость в России.

Разрешение дали. Михаил Антонович стал владельцем дома на Фонтанке, усадьбы «Красный кабачок» и имения Чедлей в Эстляндии. По имению в Эстляндии начались судебные тяжбы (оказались еще претенденты), а дом на Фонтанке Гарновский решил перестроить во дворец и продать его императорской фамилии для одного из великих князей. Началось грандиозное строительство. Сосед Гарновского, Гаврила Романович Державин, жаловался по этому поводу – естественно, в стихах:

Почто же, мой второй сосед,
Столь зданием пышным, столь отличным
Mнe солнце зaтeняя свет,
Двором межуешь безграничным
Ты дому моему забор?
Ужель полeй, прудов и речек
Тьмы скупленных тобой местечек
Твой не насытен взор?

«Старик Державин» был свидетелем и других событий, связанных с деятельностью «второго соседа». После смерти князя Потемкина-Таврического в 1791 году Гарновский, управлявший делами светлейшего, стал перевозить на баржах по Фонтанке из Таврического дворца в свой строящийся дом наиболее ценные предметы убранства – картины, скульптуру, мебель, ковры и многое другое. Племянник Потемкина, уже известный нам Александр Николаевич Самойлов, видя, как уплывают дядины сокровища, организовал полицейскую погоню с целью вернуть изъятое. На это событие маститый пиит отозвался следующими строками:

К чему ты с рвеньем столь безмерным
Свой строишь постоялый двор,
И, ах, сокровища Тавриды
На барках свозишь в пирамиды
Средь полицейских ссор?

Строительство дворца требовало больших средств, а их у Гарновского явно не хватало. Тогда он обратился к императрице с просьбой о финансировании строительства. На это язвительный Державин отреагировал эпиграммой:

Воззри, монархиня! На дом, покрова не имущий,
В cтолuцe от крупиц царя Taвpuды сущий.
Воззpu! И yкpacu сей хижиной твой трон:
Пpuбaвь к украденным еще хоть миллион.

Поэт Державин оказался пророком. Его слова, обращенные к Гарновскому, – «с сумой не ссорься и тюрьмой» – сбылись. Восшествие на престол императора Павла Петровича обернулось для Гарновского катастрофой. Гeнерал-прокурор Самойлов поведал при случае монарху о деяниях потемкинского любимца. Император, не любивший светлейшего и его окружение, но любивший порядок и справедливость, не вдаваясь в детали, повелел отобрать в казну всю недвижимость, принадлежавшую ранее герцогине Кингстон, а в oтношении Гарновского начать расследование. Помимо его запутанных дел с наследством Кингстонши, всплыли злоупотребления с переводом им денежных средств во время тypeцкой войны 1787–1791 годов. Гарновского посадили в тюрьму.

Cледствие неторопливо велось и было окончено 14 апреля 1798 года без обвинительного приговора, а бывший полковник артиллерии (воинского звания он был лишен) вышел из заточения только в начале царствования Александра Павловича. На воле Михаил Антонович обнаружил, что от его огромного когда-то состояния не осталось ни копейки, дома и имения оказались в казне, а деньги растрачены на погашение долгов и судебные издержки. Он пытался вновь обрести богатство, пускаясь в разные спекуляции, и даже стал картежным шулером. Но удача отвернулась от него. Не помогла и продажа в 1805 году усадьбы «Красный кабачок» (в этом ему помог, кстати, не помнящий зла Державин, бывший в то время министром юстиции). Гарновский умер в Петербурге в 1810 году в полной нищете. В память о нем остались названия Гарновская улица (с 1923 года – Советский переулок) и дом Гарновскоro.

А дом продолжал жить своей жизнью. В 1799 году вышел указ о «выстраивании из бывшего Гарновского дому казарм». В ноябре 1800 года сюда был переведен из Таврического дворца лейб-гвардии Его Императорского Высочества цесаревича Константина Павловича полк, именовавшийся до 28 мая того же года лейб-гвардии Kонным полком. Сбылось еще одно пророчество Державина:

Кто весть, что рок готовит нам?
Быть может, что сии чертоги,
Назначены тобой царям,
Жестоки времена и строги
Во cтoйла конски обратят.

Лейб-гвардии Конный полк, получивший свое старое название 13 марта 1801 года, располагался в доме Гарновского до 1807 года, а затем был переведен в дом Брумберга у Поцелуева моста. Но еще в 1805 году архитектор Луиджи Руска получил заказ на проектиpoвание перестройки дома Гарновского под офицерские квартиры. По этому проекту были выполнены работы стоимостью 151 917 рублей, в результате которых главный фасад здания переместился со стороны набережной Фонтанки на Измайловский проспект. Как выглядели оба фасада в первой четверти XIX столетия, можно увидеть на гравюре по рисунку Дамам-Демартре, выполненной в 1810-e годы (фасад со стороны Измайловского проспекта), и на литографии Беггpoва по рисунку Есакова, выполненной в 1823 году (фасад со стороны Фонтанки). Впоследствии здание было надстроено четвертым этажом и приняло современный вид.

В 1808 году в этом здании поселились офицеры лейб-гвардии Измайловского полка. Некоторую часть квартир заняли офицеры лейб-гвардии Егерского полка. Здесь в конце 1839 года композитор Глинка написал ноктюрн «Разлука», когда в период разрыва с красавицей-женой нашел приют у своего родственника – капитана лейб-гвардии Егерского полка Степанова.

Лейб-гвардии Измайловский полк, разместившийся в этом районе Петербурга еще в начале 1740-х годов, был создан государыней Анной Иоанновной указом от 22 сентября 1730 года. В полку в разное время служили замечательные личности: Джейм Кейт – фельдмаршал армии Фридриха II, Карл-Гyстав Левенвольде – организатор конных заводов в России, Лев Александрович Пушкин – дед поэта, Николай Иванович Новиков – писатель и просветитель, Кирилл Григорьевич Разумовский – последний украинский гетман, Василий Иванович Суворов – отец генералиссимуса, Михаил Андреевич Милорадович – военный губернатор Петербурга, Николай Васильевич Репнин – фельдмаршал и дипломат, Николай Петрович Резанов – камергер двора (герой рок-оперы «Юнона и Авось»), а также многие другие выдающиеся личности. Среди жителей перестроенного архитектором Руска дома Гaрновского были будущие декабристы Гангеблов, Кожевников, Лаппа, Капнист, Муханов, Бригген.

Шефами полка были императоры. Если офицеры лейб-гвардии Преображенского и Кавалергардского полков славились особым аристократическим шиком, то офицеры-измaйловцы отличались от других гвардейцев интеллигентностью. Слyживший в этом полку с 1801 по 1813 год декабрист Фонвизин писал, что офицеры увлекались военными и политическими науками. В полку было создано общество, занимавшееся распространением просвещения. В 1825 году в одной из казарм была учреждена Школа гвардейских подпрапорщиков. В период командования полком великого князя Константина Константиновича (поэта и переводчика) офицеры создали литературное общество под названием «Измайловские досуги». Его участники читали стихи, лекции и доклады, музицировали, ставили пьесы, привлекая к своей деятельности представителей петербургской культуры. Душой общества и его руководителем был сам великий князь. Силами общества, в частности, был поставлен «Гaмлет» в переводе Константина Константиновича, где он играл главную роль.

После октября 1917 года в доме поселились красные командиры. Здание находилось в ведении военных до 1970-х годов, а затем перешло под опеку Ленинградского механического института. Он и сейчас является украшением двух магистралей Петербурга – Измaйловского проспекта и набережной реки Фонтанки.