Инциденты времен холодной войны, когда гражданские самолеты недружественных к СССР стран вторгались в советское воздушное пространство, случались достаточно часто. Однако инцидент с южнокорейским «Боингом 747» оказался особенно резонансным по причине огромного количества погибших.

ВОЗДУШНЫЙ ИНЦИДЕНТ №1. СЕВЕР

28 апреля 1978 года воздушный лайнер «Боинг 707» южнокорейской авиакомпании KAL с 97 пассажирами при 12 членах экипажа на борту выполнял рейс КЕ-902 по маршруту Париж – Анкоридж (Аляска) – Сеул.

По неизвестным причинам самолет, резко отклонившись от маршрута, оказался над Кольским полуостровом, пройдя над базой стратегических атомных подводных лодок (АПЛ) советского Северного флота.

Затем, двигаясь в южном направлении, нарушитель еще более углубился в воздушное пространство СССР. На его перехват был поднят истребитель Су-15 капитана Андрея Босова, который пытался принудить нарушителя к посадке на ближайшем аэродроме. Однако тот изменил курс и направился в сторону близкой Финляндии. Тогда по команде командующего 10-й армии ПВО Владимира Дмитриева истребитель атаковал лайнер ракетами класса «воздух – воздух».

В результате на боинге был поврежден один из четырех двигателей, оторвана часть обшивки крыла, произошла разгерметизация салона. Два пассажира при этом погибли. После этого пилоты боинга, продемонстрировав высокое профессиональное мастерство, сумели посадить поврежденную машину на лед карельского озера Корпиярви. К счастью, апрельский лед выдержал многотонную машину. Пассажиров, 13 из которых потребовалась медицинская помощь, советскими вертолетами эвакуировали в Кемь, откуда их позднее вывез самолет компании «Пан-Америка». Обе стороны решили инцидент замять. В СССР только телепрограмма «Время» кратко упомянула об имевшем место нарушении воздушной границы СССР.

ВОЗДУШНЫЙ ИНЦИДЕНТ №2. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК

Минуло чуть более пяти лет.

1 сентября 1983 года авиалайнер «Боинг 747» все той же авиакомпании Korean Air Lines (KAL) выполнял плановый межконтинентальный рейс КЕ-007 по маршруту Нью-Йорк – Анкоридж – Сеул. На борту крупнейшего на тот момент воздушного лайнера помимо 23 членов экипажа находились 246 пассажиров – подданных 16 государств. Более всего среди них было граждан Южной Кореи, Японии и США (в числе 62 американцев был и один конгрессмен).

Самолету предстоял неблизкий путь: пересечь наискосок северную часть Тихого океана, выйти к Японским островам и взять южнее, а там и до Сеула рукой подать.

Командиром воздушного судна в этом рейсе был 45-летний бывший полковник корейских ВВС Чон Бен Изогон – один из лучших и известных корейских летчиков. В KAL он служил 11 лет, из которых 5 лет летал по этому маршруту. Перед вылетом Чон потребовал залить в баки лайнера сверх обычного еще 5 тонн горючего. В 03:00 местного времени самолет пошел на взлет. Учитывая, что Аляску и Камчатку разделяет так называемая «линия смены даты», а также расстояние между ними, в Петропавловске-Камчатском уже стояла ночь 2 сентября.

Взлет лайнера прошел нормально, и, как только самолет вышел на заданную высоту, командир включил автопилот. Но, несмотря на наличие самой современной навигационной техники, самолет сразу же начал отклоняться от заданного маршрута в северном направлении. Пролетая над контрольными точками, боинг вопреки установленным правилам не докладывал диспетчерам свои координаты.

В НЕБЕ И НА ЗЕМЛЕ КАМЧАТКИ

Отклонение лайнера от расчетной трассы продолжало неуклонно нарастать, так что самолет оказался над Камчаткой, причем точь-в-точь над бухтой Крашенинникова с распложенной в ней базой стратегических АПЛ советского Тихоокеанского флота.

С приближением к этой запретной зоне неопознанного самолета в дело включились системы ПВО. На аэродроме Елизово (Петропавловск-Камчатский) готовились к взлету перехватчики. Но нарушитель пересек с востока на запад неширокий в своей южной оконечности полуостров и успел покинуть советское воздушное пространство, продолжив полет над нейтральными водами Охотского моря.

Складывалось впечатление, что лайнер намерен следовать в Сеул, минуя Японию. Но в таком случае он неминуемо должен будет оказаться над Сахалином, вновь нарушив советские воздушные рубежи.

Так случилось, что автор настоящей статьи невольно соприкоснулся со ставшим вскоре всемирно известным событием: буквально накануне вторжения корейского лайнера в небо над военно-морской базой я прибыл на нее в командировку. Для нас, командировочных, как и для всех обывателей выросшего вокруг базы закрытого городка (ныне известного как Вилючинск), ночь на 2 сентября ничем не отличалась от всех прочих. На базе тоже все было спокойно. Только один из корабельных офицеров упомянул, что утром услышал от соседа – офицера ПВО, будто ночью, как он выразился, «была у них какая-то полундра».

В последующие дни муссировались смутные слухи о не то сбитом, не то просто рухнувшем самолете. Слухи подпитывались «вражьими» радиоголосами, едва слышимыми из-за заработавших на полную мощность глушилок. Толком никто ничего не знал до тех пор, пока примерно через неделю не выступил начальник советского Генштаба.

ТРАГИЧЕСКАЯ РАЗВЯЗКА

После того как нарушитель покинул Камчатку, события развивались следующим образом…

Когда заранее оповещенные Камчаткой о незваном госте сахалинские системы ПВО обнаружили боинг в районе Охи (Северный Сахалин), дежурные силы на сахалинских аэродромах уже были приведены в состояние повышенной боевой готовности. В 17:54 местного времени, когда авиалайнер уже обогнул мыс Терпения, на перехват нарушителя с аэродрома Сокол был поднят истребитель Су-15 из дежурного звена 777-го истребительного авиаполка. Его пилот, майор Геннадий Осипович, получил приказ принудить нарушителя к посадке. Но когда он настиг боинг, лайнер сбросил скорость до 400 км/ч (потом выяснилось, что по причине набора высоты). На столь низкой скорости истребитель преследовать нарушителя не мог – возникла реальная угроза сорваться в штопор. А времени на размышления у Осиповича практически не оставалось. Вот-вот боинг, пролетевший над важнейшими военными объектами, покинет воздушное пространство СССР, унося с собой секретные сведения о советской ПВО.

Осипович пристроился к вновь набирающему скорость лайнеру чуть позади слева, вероятно оставаясь вне зоны видимости его пилотов. Желая поставить их в известность о своем присутствии, он сделал несколько длинных предупредительных очередей из авиапушки (в общей сложности было израсходовано 243 снаряда).

Позже в своих воспоминаниях пилот перехватчика отметил, что предупредительные очереди были сделаны им обычными бронебойными снарядами, а не трассирующими, след которых в небе отлично просматривается (последних просто не оказалось в боезапасе истребителя). То есть пилоты лайнера вполне могли их не заметить.

Также Осипович не пытался связаться с нарушителем по радио – для этого следовало бы сменить частоту, рискуя потерять связь с командным пунктом. Правильно идентифицировать тип самолета-нарушителя Осипович тоже якобы не смог. Ответом на вопрос «Почему не смог?» было: «Мы не изучаем гражданские машины иностранных компаний». Поэтому советский пилот якобы был уверен, что он преследует самолет-разведчик RC-135 и что его близкое присутствие не осталось на нарушителе незамеченным.

Так или иначе, нарушитель продолжал свой полет. И тогда последовала команда командира 40-й истребительной дивизии генерал-майора Анатолия Корнукова: «Цель уничтожить!» Команда эта пришла к нему из Москвы по длинной цепочке, начавшейся с Валентина Варенникова – на тот момент зама начальника Генштаба, в будущем – сидельца по делу ГКЧП.

Осипович приказ выполнил, выпустив с дистанции в несколько километров две ракеты класса «воздух – воздух». Одна из них прошла мимо цели, вторая взорвалась рядом с хвостом боинга, разрушив систему управления. Войдя в глубокую спираль, лайнер стал резко терять высоту и через 12 минут рухнул в воды пролива Лаперуза. При ударе о воду он полностью разрушился.

В живых никто из бывших на его борту 269 человек не остался.

МИР БУШУЕТ

Изначально советская сторона решительно отрицала, что южнокорейский лайнер сбит.

3 сентября было опубликовано традиционное по тем временам заведомо ложное сообщение о неопознанном самолете, нарушившем советское воздушное пространство и «удалившемся в сторону моря» (типовая формулировка в подобных случаях). Однако через 8 дней после катастрофы начальник советского Генерального штаба маршал Огарков выступил по советскому телевидению с новой версией. Он признал, что советский истребитель сбил южнокорейский самолет, но утверждал, что службы наземного наблюдения перепутали его с американским разведывательным самолетом RС-135, находившимся в том же районе. При этом маршал уверенно заявил, что боинг выполнял шпионский полет. Но никого его слова не убедили. В мире поднялась волна протестов. На Западе развернулась мощная антисоветская кампания.

Одиннадцать государств перестали принимать самолеты «Аэрофлота». В Южной Корее и Японии жгли советские флаги. А президент США Рональд Рейган, уже успевший окрестить Советский Союз «империей зла», заявил, что в СССР ни во что не ставится человеческая жизнь, и потребовал от конгресса значительно увеличить военные расходы.

ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ

Останки погибшего боинга советские водолазы обнаружили на глубине 174 м. Кругом была разбросана одежда, обувь, детские игрушки и т. п. Настораживало то, что было найдено не более 20 тел погибших. Сразу возникла версия, что лайнер летел без пассажиров. Но как тогда быть с сотнями родственников, доставленных на место трагедии и оплакивающих близких?

Специальной аппаратуры либо иных признаков, указывающих на то, что лайнер совершал разведывательный полет, тоже не было найдено.

Вопрос, почему боинг столь значительно удалился от своей трассы, остался открытым. Между тем помимо навигационной системы он был оснащен еще и метеорадаром, который должен был показать, что лайнер летит не над морем, а над Камчаткой. Отсюда и родилась версия о том, что экипаж корейского самолета прекрасно знал о том, что сбился с курса. Вероятнее всего, его задача заключалась в том, чтобы активизировать работу советских локаторов ПВО. А их параметры и расположение мог засечь либо американский спутник-шпион, либо летящий параллельно с лайнером, но над нейтральными водами американский самолет-разведчик RС-135.

Вопросов добавляет и тот факт, что Чон Бен Изогон перед этим роковым рейсом застраховал свою жизнь на крупную сумму в пользу семьи. Он что-то знал? Или – очередная случайность?

Международная организация гражданской авиации (ИКАО), расследовавшая катастрофу, пришла к выводу, что боинг попал в небо СССР из-за навигационной ошибки и был сбит, поскольку его приняли за самолет-разведчик. Экипаж неправильно настроил бортовые компьютеры, в итоге самолет летел по неверному маршруту. Если так, то выходит, что летчики проявили вопиющую некомпетентность.

Результаты собственных расследований инцидента засекретили и в СССР, и в США. Правда, американцы обещали снять гриф секретности через 50 лет. Осталось ждать не долго. Может быть, тогда и удастся получить ответы на все вопросы этой загадочной истории.