15 апреля 1948 года в своем пражском доме тихо скончался Радола Гайда. Проводить в последний путь одного из наиболее противоречивых персонажей чешской и российской истории пришли только восемь человек — наиболее близкие и преданные люди. Сегодня о генерале предпочитают не вспоминать. Между тем было время, когда имя Радолы Гайды знали далеко за пределами Чехословакии. Без преувеличения, газеты всего цивилизованного мира взахлеб писали о его подвигах, а на огромном пространстве от Волги до Владивостока его величали не иначе, как Властелин Сибири. В ту пору генералу, получившему свое звание от адмирала Колчака, едва исполнилось 26 лет.

ЧЕШСКИЙ АВСТРИЕЦ

Рудольф Гейдль родился 14 февраля 1892 года в семье австрийского унтер-офицера и черногорской дворянки в портовом городке Котор, где его отец служил на военно-морской базе. Позже Анна и Иоганн Гейдль со своими пятью детьми перебрались в город Койов в чешской Моравии. Будущий генерал якобы учился в гимназии, но никаких документов об его пребывании там биографы не нашли.

Недоучившийся гимназист в октябре 1910 года был то ли призван, то ли зачислен вольноопределяющимся на службу в австро-венгерскую армию, где получил специальность фельдшера. Несколько последующих лет он выступал в роли то аптекаря, то военного доктора.

В Первую мировую войну Рудольф в чине прапорщика служил фельдшером в боснийском полку. Перешел 30 октября 1914 года на сторону Черногории, выдавал себя в плену за капитана, вступил в ряды черногорских войск, напирая на свое черногорское дворянство по линии матери. Проделал путь отступления с разбитой черногорской армией к морю через Албанию, сохранив боевой дух и желание воевать. Пробрался в Петроград и был зачислен добровольцем в сербскую дивизию с русским командованием, воевал на фронте, но и эта часть была разгромлена.

После сентября 1916 года был переведен младшим офицером во второй чехословацкий полк, отличался храбростью и удалью — вскоре стал командиром роты, потом — батальона. По некоторым данным, он плохо говорил по-чешски, поскольку жил в Моравии недолго, но имя и фамилию сменил на чешский манер и стал называть себя Радола Гайда.

Летом 1917 года в бою под Зборовом он взял на себя командование бригадой, заменяя подполковника Зембалевского, который в разгар боя оказался прилично пьяным. Бой был выигран. Чуть позже он опять проявил личный героизм в боях под Волосовкой. За эти подвиги Радола получил Георгиевский крест четвертой степени из рук самого Александра Керенского, и с этого момента его карьера резко пошла в гору. Солдаты наградили его солдатским Знаком отличия четвертой степени с лавровой веточкой. Он был назначен командиром седьмого полка Чехословацкого корпуса.

ПОКОРИТЬ КОЛЧАКА

После захвата власти большевиками и заключения Брестского мира чехословаки стремились вернуться в Европу, на Западный фронт через Владивосток. Однако они оказались в состоянии войны с большевиками, опасаясь разоружения и выдачи их австрийцам. Чешские и словацкие полки австро-венгерской армии в свое время переходили на сторону России со знаменами и барабанами, так что на родине чехов ждал военно-полевой суд за измену. Растянувшиеся по всей Сибири до Дальнего Востока эшелоны легионеров не могли оставить на произвол судьбы свои отставшие арьергарды в Поволжье и на Урале.

Капитан Гайда присутствовал 20 мая 1918 года на Съезде делегатов всех частей корпуса в Челябинске, где был выбран в Военный Совет для координации действий разрозненных частей корпуса и установления связи с местными антибольшевистскими группами. В ночь на 25 мая 1918 году капитан первым в Чехословацком корпусе поднял успешное восстание в Новониколаевске (ныне Новосибирск), окружив и арестовав местный Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

Он достиг крупных успехов и совершил головокружительную карьеру, став одним из виднейших военачальников антибольшевистских сил. Великолепно командовал войсками одной из частей Сибирской группировки Чехословацкого корпуса (4500 человек). Его войска участвовали в Марьяновских боях 24 – 28 мая 1918 года под Омском, во время которых большевикам было нанесено серьезное поражение, предопределившее падение Омска.

Под командованием Гайды чехи 10 июня 1918 года соединились в Омске с Челябинской группировкой Чехословацкого корпуса, а 11 июля 1918 года — встретились под Иркутском с Забайкальским отрядом Сибирской группировки генерала Дитерихса. Войска Гайды сыграли заметную роль в захвате Транссибирской магистрали в июне — июле 1918 года и способствовали установлению в Омске власти Западно-Сибирского Комиссариата.

Разыграв свое мнимое отступление под Иркутском в июле – августе 1918 года, Гайда заманил превосходящие силы красных в засаду и разгромил их. Он занял жизненно важные для белых Кругобайкальские тоннели, сохранил их нетронутыми, предотвратив уничтожение. Совершил быстрый маневр через Байкал, нанеся сокрушительный удар по большевикам в их тыл. 7 августа 1918 года, вместе с войсками Пепеляева разгромил крупный красный отряд на Прибайкальском фронте. Это событие вошло в историю под названием «катастрофа под Посольской».

За победы в Восточной Сибири получил чин полковника, затем — генерал-майора. Сблизился с эсерами, примкнул к сторонникам Сибирской Областной Думы. Радола Гайда был одним из немногих чешских начальников, кто ратовал за продолжение чехами борьбы вместе с русскими против большевиков до конца. Его честолюбие и жажда власти не имели предела. Он обладал большим политическим чутьем и уменьем сходиться с местной общественностью. Своими смелыми планами и фонтанирующей энергией молодой генерал совершенно покорил адмирала Колчака, который считал Гайду своим верным и преданным другом.

По непроверенным сведениям, неоднократно упоминаемых в различной литературе, Гайда был даже женат на сестре адмирала по имени Екатерина, но документальных свидетельств этого не найдено. В альманахе «Белая армия. Белое дело» за 2004 год была опубликована информация о его браке с шестнадцатилетней гимназисткой из Екатеринбурга Екатериной Пермяковой. На мой взгляд, это более соответствует действительности. У Гайды было два сына, Владимир и Юрий, и приемная дочь. Об их судьбе историки умалчивают.

РОДИОН ГАЙДОВ?

Безусловно, человеком генерал Радола Гайда был в военном отношении талантливым, правда, склонность к авантюризму и горячность, свойственная молодости, часто сводила на нет его действия как полководца. Но это не оправдывает иных историков, вешающих уничижительные ярлыки на молодых выдвиженцев Гражданской войны. Так, Гайда у них — «чешский санитар»; Буденный — «вахмистр», Тухачевский — «подпоручик», Семенов — «есаулишка», Ворошилов — «слесарь», Слащев — «пьяный подполковник». Не будем им уподобляться, а будем полководцев величать полководцами!

28 октября 1918 года Чехословакия стала независимой, однако Франции, которой Чехословацкий корпус номинально подчинялся, удалось задержать его еще на год. Чехов элементарно не пускали во Владивосток, где от интервентов становилось тесно. Не выпускали из России и уже прибывших во Владивосток чехословаков: транспорт нужно было оплачивать, что после окончания войны с Германией стало никому не интересно.

В конце 1918 года в условиях жесточайшей уральской зимы молодой генерал Гайда провел блестящую операцию. 24 декабря им была захвачена Пермь. В закованном льдом пермском речном порту чехам досталась вся Камская флотилия красных. За штурм Перми новоявленный военачальник был удостоен полководческого ордена святого Георгия третьей степени, став единственным чехом в истории, награжденным двумя степенями этой высшей воинской награды Российской империи! А через несколько дней, находясь на пике популярности, генерал принял предложение Верховного Правителя России адмирала Колчака о переходе на русскую службу.

Радола Гайда покинул чехов, чтобы принять должность командующего Сибирской армией. По слухам, хотел переменить имя на Родиона Гайдова. Под его начало перешли сорок тысяч русских солдат и офицеров. Однако сами чехи знали Гайду лучше, и на просьбу о разрешении ему перейти на русскую службу чешский министр генерал Штефанек, бывший в Омске, отвечал адмиралу: «Берите его, но я предупреждаю, что Вы в нем ошибаетесь. Он либо будет Вашим фельдмаршалом, либо Вашим предателем».

Самомнение и амбиции новоявленного русского генерала порой зашкаливали. Так в августе 1918 года Гайда, будучи еще полковником, приказал атаману Семенову и генералу Хорвату явиться к нему с докладом, угрожая за невыполнение военно-полевым судом. Хорват выполнил его приказ, Семенов — нет, мягко послав подальше.

По воспоминаниям колчаковского министра барона Будберга, генерал Гайда, встречая прибывших в Екатеринбург белых офицеров, выставил на вокзале …«почетный караул от ударного, имени Гайды полка с его вензелями на погонах, бессмертными нашивками и прочей бутафорией... тут же стоит конвой Гайды в форме прежнего императорского конвоя... противно видеть всю эту бутафорию... видеть на плечах русских офицеров и солдат вензеля какого-то чешского авантюриста».

ОТ ПРЕДАННОСТИ ДО НЕНАВИСТИ…

Во время наступления Красной армии в мае — июне 1919 года в центре белого фронта, несмотря на прямой приказ Верховного Правителя перейти к обороне и перебросить силы на помощь разбитым соседям, Гайда продолжал свое собственное наступление на севере, с триумфом взял Глазов, но вскоре, имея оголенные фланги, был вынужден также начать отступление, виня в этом генералов Лебедева и Ханжина, по-прежнему веря в свою непогрешимость. После этого, под давлением русских генералов, не желавших подчиняться приказаниям молодого чешского выскочки, адмирал Колчак отстранил генерала Гайду от командования фронтом. Оскорбленный генерал подал прошение об отставке.

Адмирал пытался остудить пыл чеха: «Вы сами прекрасно знаете, что не имеете военного образования». Гайда парировал: «Ваше превосходительство, несмотря на это, я прошел практическую школу от солдата и командира роты до командующего армией. О моем образовании Вы знали и раньше... С тем же успехом могу сказать, что Ваше образование касается исключительно морской службы, а не сухопутной. Вы не имеете теоретических понятий о командовании армиями и тем более об управлении целой империей. Смею заверить, между руководством несколькими кораблями и империей есть очень большая разница».

Подобная наглость не прощается, тем более иностранным кондотьерам неизвестной национальности. За интриги и неподчинение приказам генерал Радола Гайда был отстранен от командования, лишен воинского чина генерал-лейтенанта и всех наград, и отправился через Дальний Восток «в заграничный отпуск» в июле 1919 года особым поездом, однако, получив от Колчака семьдесят тысяч франков золотом отступного. По одной из версий, Гайда пытался этим поездом вывезти колоссальные ценности.

В августе 1919 года отставной генерал прибыл во Владивосток. С ним приехала целая куча народа — адъютанты, конвой, какие-то эсеры и народники, бывшие политиканы, отброшенные от кормушки сподвижниками Колчака, оставшиеся не у дел штабисты. Фронтовиков среди них не было, но мастеров интриг, приспособленцев и профессиональных заговорщиков хватало. Во Владивостоке неугомонный генерал стал одним из лидеров антиколчаковского движения, организованного эсерами, вступив в контакт с Медведевым, Моравским, Якушевым, полковником Краковецким, генералом Болдыревым, генералом Хорватом. С Жернаковым, Захаровым, Юдиным и другими лидерами эсеров он контактировал через своего ординарца Молотковского, тоже эсера.

В сентябре-октябре 1919 года эсеры и меньшевики Владивостока стали готовить военный путч против зашатавшихся колчаковских властей, терпящих одно поражение на фронте за другим. Подготовку к военному перевороту в городе-крепости возглавил наш герой. Как же без него? Своей задачей Гайда считал создание нового правительства Сибири и при его помощи скорейшую отправку чехов домой. «Гайдовское восстание» во Владивостоке произошло 17-18 ноября 1919 года. Оно было жестоко подавлено колчаковскими войсками при активной помощи японских оккупационных войск. Увы, ни камень, ни крест не напоминают сегодня о тех событиях, а участники мятежа остались по сию пору в большинстве своем безымянными и забытыми.

По воспоминаниям бывшего заворготделом Дальневосточного подпольного комитета РКП(б) Черемных, в перевороте Гайды участвовали все антиколчаковские силы Владивостока, в том числе большевики, находившиеся в подполье около полутора лет. В штаб восстания (в поезд Гайды) были посланы опытные руководители большевиков. Чешский генерал Чечек дал восставшим обмундирование, оружие и патроны. Кооператоры города, в среде которых традиционно было сильно влияние эсеров, помогли восставшим деньгами. 17 ноября начали разбрасываться с автомобилей листовки с призывом к свержению власти Колчака и подчинению Временному народному управлению.

Большевики призвали к стачке — речь об участии в боях горожан не стояла, хотя рабочие дружины создавались. Несколько дней подряд в поезде Гайды, стоявшем у владивостокского вокзала, тайком собирались бойцы — солдаты и офицеры владивостокского гарнизона, военнопленные красноармейцы и партизаны, китайцы, портовые грузчики. Всего Гайде удалось собрать под бело-зеленые знамена мятежа несколько тысяч человек. Сила серьезная, если бы это был сплоченный воинский коллектив, а не набранная с бору по сосенке группа людей, пусть даже хорошо обмундированная и вооруженная. «Бог войны не любит талантливых авантюристов, он любит крупные армии!» — эти слова американского военного историка Тейлора можно целиком отнести и к Радоле Гайде. Армией его воинство называться ну никак не могло.

Верных частей командующий войсками Приамурского военного округа и главный начальник Приамурского края генерал-лейтенант Розанов не имел — почти все части гарнизона были ненадежны. Рассчитывать можно было лишь на гарнизон Русского острова — инструкторскую школу (школу Нокса), юнкеров Корниловского училища, гардемаринские классы, Омский и Хабаровский кадетские корпуса и часть солдат 35-го егерского полка. В распоряжении генерала Розанова имелся также бронепоезд уссурийских казаков «Калмыковец» (шестьдесят человек команды), который отстаивался в тупике на Эгершельде, а также юнкера-артиллеристы, прибывшие со станции Раздольное.

«ГАЙД»-АРМИЯ

Около двух часов дня 17 ноября гайдовцы начали наступление из штабного поезда с целью захвата учреждений и правительственных зданий центра Владивостока. Тотчас же по городу разнеслись слухи о возникновении нового правительства. К переворотам здесь привыкли, правительства видали всякие. Достаточно сказать, что за время Гражданской войны во Владивостоке власть менялась то ли четырнадцать, то ли пятнадцать раз. Народ безмолвствовал, собирался на окрестных сопках как в цирке, наблюдая за кровавым представлением.

В поезде действительно, как мы знаем, заседали несколько бывших «сибирских политиков», уже назначивших Гайду Главнокомандующим Вооруженными силами Сибири. Рядом, на путях, шел набор добровольцев: вступавший в «Гайд»-армию расписывался под «присягой» с маловразумительным текстом, поражавшим восприятие обилием восклицательных знаков, и тут же получал винтовку с патронами, сапоги и обмундирование.

Повстанцы вскоре захватили каменное здание вокзала, где у них появились штаб и убежище от обстрела белыми. Окружившие к тому времени периметр железнодорожной станции и морского вокзала войска быстро подавили наступательный порыв дружными залпами в упор.

Сначала интервенты отнеслись к борьбе за власть среди русских нейтрально. Однако большевистские листовки, разбрасываемые из автомобилей в поддержку Гайды, придали мятежу не демократическую, а, скорее, яркую левую окраску, вызвав опасения захвата власти большевиками. Японские патрули окружили плотным заслоном всю Первую Речку, откуда к восставшим должны были перебраться отряды вооруженных портовиков и железнодорожников. Они же не допустили запланированного повстанцами разоружения охраны лагеря военнопленных, где находились сотни арестованных большевиков и красногвардейцев, и задерживали на улицах Владивостока всех, спешивших к вокзалу.

Вечером 17 ноября Гайда сумел захватить пароход «Печенга», с которого попытался высадить десант в городе. Но крейсеры интервентов, стоявшие в Золотом Роге, включив мощные прожекторы, начали засветку территории, с моря загрохотали корабельные орудия Сибирской флотилии. Пароходик восставших в упор расстреливали эсминцы «Твердый», «Лейтенант Малеев» и сторожевик «Якут». Канонада продолжалась до рассвета. А в пять утра, в самый разгар бойни, обком РПК(б), видя сложившуюся обстановку, дал команду: боевым дружинам самораспуститься и разойтись, соблюдая конспирацию.

На бронепоезде «Калмыковец» получили ультиматум гайдовцев: с места не двигаться, ибо путь заминирован. Несмотря на это, бесшабашная команда броневика развела пары и к 10 часам утра 18 ноября при поддержке юнкеров и кадетов двинулась к вокзалу. Взрыв сбросил передовую платформу с балластом с рельс, но бронепоезд с места открыл шквальный огонь из пулеметов и орудий по восставшим и высадил десант. Верные правительству отряды при огневой поддержке бронепоезда захватили весь вокзал и железнодорожные пути, оттеснив отряды путчистов к причалам Доброфлота. Около 11 часов более пятисот грузчиков, моряков и рабочих попытались с боем прорваться на Нижнепортовую, но безуспешно. Вскоре повстанцы начали сдаваться американцам, но те разоружали их и передавали японцам. Многих сдавшихся японцы расстреливали сразу же. Это было поражение.

РЕСПУБЛИКА НА КРАДЕНОМ ЗОЛОТЕ

Раненый Гайда и его штаб были пленены казаками с бронепоезда. Под демократичной солдатской шинелью без погон у генерала обнаружился парадный мундир русского генерал-лейтенанта с кучей русских и иностранных орденов. Многих пленных мятежников калмыковцы расстреляли на месте. Гайду спасло от расправы казаков вмешательство начальника международной милиции Владивостока майора Джонсона и поручительство чехов, что он немедленно оставит Россию. Во время переговоров об его освобождении генерал Гайда был вынужден мужественно оставить в руках Розанова часть своих сподвижников, захваченных белогвардейцами. Большевики Раев, Сакович и эсер Красковецкий вырвались из порта на угнанном грузовике и скрылись в городе.

А в оцепленном порту и на железнодорожном вокзале тем временем шло полное истребление мятежников: раненых добивали штыками, уцелевших сгоняли в группы и расстреливали. Ни колчаковцы, ни интервенты не сообщили о количестве погибших повстанцев. Достоверно известно, что в восстании участвовали около трех тысяч пятисот человек, из которых взяты в плен полторы тысячи. По просьбам родственников для похорон были выданы... четыре тела: рабочих Тарипова, Ананьева, Гаврика и полковника Воронова. Тела остальных утопили в море. Так был выполнен приказ генерала Розанова коменданту крепости: «Все трупы с места боев должны быть убраны к шести утра, уборку завершить, не дожидаясь рассвета»…

28 ноября 1919 года бывший «Властелин Сибири» навсегда покинул Владивосток на борту парохода «Пенза».

После долгих переговоров о финансовом обеспечении возвращения чехов домой в декабре 1919 года из напуганного «чешским мятежом» Владивостока отплыли первые корабли с легионерами. На 42 кораблях в Европу было переправлено 72 644 человека и имущество корпуса: сельскохозяйственные машины, племенные лошади, автомобили, кареты, слитки меди, тюки хлопка, рулоны мануфактуры, тонны сахара, станки и оборудование с русских фабрик и заводов, швейные машинки и маслобойки, краденое золото и серебро Российского казначейства — все, в чем нуждалась молодая Чехословацкая республика. Везли и более ценное — несколько сот русских жен, коими успели обзавестись легионеры за годы скитаний по бескрайней России.

Чехословаков не без основания обвиняют в разграблении России. Историки цитируют тайный приказ президента Бенеша к Радоле Гайде с инструкциями по изъятию ценностей у населения. Приказ был выполнен, и Чехия из бедной провинции Австро-Венгрии быстро превратилась в богатую республику. На золото, вывезенное из России, вместе с другими видными деятелями генерал Гайда организовал пражский «Легиобанк». Можно добавить, что чешская крона стала самой устойчивой и надежной валютой в послевоенной Европе. Вернувшиеся легионеры безбедно доживали свой век во вновь построенных коттеджах.

Кстати, из России не вернулось более четырех тысяч чехов и словаков — погибших и пропавших без вести на полях сражений и в пути домой. Могилы некоторых чешских путчистов до сих пор сохранились на Морском кладбище Владивостока.

Жажда деятельности боевого генерала не позволила ему тихо почивать на лаврах прошлых заслуг. Его заставили получить военное образование в Парижской Высшей военной школе, где он учился в 1921-1922 годах, затем поставили командовать всего лишь одиннадцатой дивизией в городе Комице. После его перевели в Генштаб на должность одного из замов — то есть старательно затирали. Там Гайда писал мемуары, изданные в 1924 году, и даже несколько раз избирался в парламент. Однако, по большому счету, на родине его карьера не складывалась. Его боялись допустить к власти, к которой он стремился.

Уязвленный Гайда не раз пытался организовать антиправительственный переворот. За это в 1926 году его обвинили в шпионской деятельности в пользу СССР, хотя он всегда выступал против коммунистов, лишили в очередной раз всех званий, жалования и урезали пенсию. Пенсионер несколько раз привлекался к суду за различные коммерческие аферы, но остался все тем же неугомонным Гайдой. В 1933 году он проходил по уголовному делу об организации вооруженного нападения на казарму с еврейскими военнослужащими. После Мюнхенского сговора Радола Гайда вместе с лидером коммунистов Клементом Готвальдом призвал граждан Чехословакии к борьбе против гитлеровцев, за что младший его сын был брошен фашистами в концентрационный лагерь, а в 1945 году вечного мятежника арестовала контрразведка СМЕРШ по обвинению в сотрудничестве с нацистами. Есть сведения, что там его зверски пытали, добиваясь признательных показаний, впрочем, безуспешно. Осудить его смогли только за действия в 1918 – 1919 годов на территории СССР.

После двух лет заключения в 1947 году Гайда, смертельно больной раком, был освобожден по состоянию здоровья. Говорят, что выглядел он после тюрьмы столетним стариком. А в современной Чехии генерала Гайду стараются не вспоминать — очень уж неудобный герой, совершенно не тянущий на образ рыцаря без страха и упрека.