После II съезда партии Троцкий крепко сошелся с лидерами меньшевиков и стал резко нападать на Ленина: «Я не могу позволить себе подсчитывать, сколько «самых глупых» и просто глупых делегатов имел за собой на съезде тов. Ленин». Однако и «мягкотелая» меньшевистская интеллигенция не могла удовлетворить горячего Троцкого. Он сходится с не менее одиозной, чем он сам, личностью – Александром Львовичем Парвусом, творчески развившим теорию «перманентной революции» Маркса и Энгельса, которую можно сформулировать четырьмя словами классиков еще в середине XIX века: «Француз начнет – немец доделает».

ОСТАВАТЬСЯ В РЕВОЛЮЦИИ!

Дружба с Парвусом привела Троцкого к нелегальному возвращению в Россию. Сначала он вместе с Натальей Седовой возвращается в Киев, где сходится с Леонидом Борисовичем Красиным, большевиком-примиренцем, «инженером революции», а вскоре, в октябре 1905 года, обосновывается в Петербурге, где 13 октября учреждается Совет рабочих депутатов. Возглавляет его Георгий Степанович Хрусталев-Носарь, убежденный противник большевизма. Фактически же советом руководит дуумвират его заместителей – Троцкий и Парвус, которые совместно редактировали радикальную газету «Начало». Вскоре Хрусталев-Носарь был арестован, и Троцкий становится де-юре руководителем совета, войдя в руководящую «тройку» – президиум Советов. 

Пятьдесят два дня провел Лев Давидович в бурлящей столице империи, задавая жару государю императору и его правительству. Как он сам писал в книге «1905»: «Граф Витте (премьер-министр. – Авт.) очень занят и только что отказал в приеме двум генералам, но он беспрекословно принимает депутацию Совета». Власти не могли вынести такой активности, и 3 декабря Троцкий вместе с группой депутатов совета был арестован. В ноябре 1906 года, когда в России пошла мода на «столыпинские галстуки» и вагоны его же имени, широко применяемые военно-полевыми судами, его приговаривают к вечной ссылке в Сибирь и лишению всех гражданских прав.

Но что может удержать пламенного борца? И Троцкий бежит по дороге в назначенное ему место. Уже в мае 1907 года он участвует (с совещательным голосом) в V (Лондонском) съезде РСДРП.

ВТОРАЯ ЭМИГРАЦИЯ

В советские времена мы знали о роли Троцкого в двух революциях исключительно в пределах печально известного «Краткого курса истории ВКП(б)», то есть фактически ничего. И уж тем более нам не говорили о том, что в 1908 году Лев Давидович начал издавать в Вене газету «Правда» и делал это вплоть до 1912 года, пока большевики не украли у него идею и название, объявив свою «Правду» единственно верной...

В Вене Троцкий начинает увлекаться фрейдизмом, что служит ему некоторым утешением в долгой и нудной эмиграции. Но в первых числах августа 1914 года, опасаясь ареста как российского подданного, ему приходится через Цюрих перебираться в Париж, где, «подсидев» коллегу Мартова, Лев Давидович продолжает издавать ежедневную «мартовскую» газету «Наше слово». Однако французские власти расценивают его деятельность как прогерманскую. В сентябре 1916 года газету прикрывают, а Троцкого высылают из страны. Англия, Италия и Швейцария отказываются принять его, и Лев Давидович оказывается в Испании. Там его арестовывают как «опасного анархиста» и собираются выслать в глухомань – в Гавану. Троцкий бешено сопротивляется и в итоге достигает компромисса с властями: под надзором полиции в декабре 1916 года его морем отправляют в США. В Нью-Йорк он попадает 13 января 1917 года, где моментально включается в работу социал-демократической газеты «Новый мир», стремясь превратить ее в собственную трибуну.

Лев Давидович, как и Владимир Ильич, предполагал, что победу русской революции увидят разве что их внуки. Через три дня после прибытия он дает интервью местной еврейской газете «Форвертс», издававшейся на идише. Корреспондент газеты отмечает: «Товарищ Троцкий останется с нами... по крайней мере до конца войны». Не случилось...

ДОЛГАЯ ДОРОГА ДОМОЙ

Как только стало известно о февральских событиях в Петрограде, решение было принято без колебания: в Россию! И Троцкий садится на норвежский пароход, следующий в Европу. Однако во время остановки в канадском порту Галифакс его арестовывают, несмотря на подлинный американский паспорт с британской транзитной и российской въездной визами. Оказывается, Лев Давидович попал в черные списки неблагонадежных эмигрантов, составленные еще в царской России и переданные властям Великобритании.

Но есть и другая теория. Согласно ей, британские секретные службы опасались выхода России из войны: «До тех пор, пока такие люди, как Троцкий, не будут приговорены, на заводах Петрограда, Москвы и других крупных центров будет вестись антивоенная агитация, а доктрина ленинизма продолжит свое распространение в малограмотной крестьянской среде».

Месяц Троцкий проводит в концлагере вместе с интернированными моряками торгового флота Германии. Но и тут он не находит покоя и принимается вести среди них социалистическую пропаганду. Немцы не выдержали и потребовали от коменданта лагеря прекратить эти возмутительные действия! В итоге колеблющиеся британские власти, уступая беспрецедентному давлению Петроградского совета и лично (!) министра иностранных дел Временного правительства Павла Николаевича Милюкова (да-да, того самого Милюкова, лидера партии кадетов!), выпускают Троцкого из концлагеря, и тот на датском пароходе отправляется в Швецию, а оттуда – в Россию.

Кстати, пребывание в канадском концлагере в дальнейшем послужило поводом для обвинений Троцкого в шпионаже в пользу Англии – там он якобы получал последние инструкции и наставления...

ДОМА

4 мая 1917 года Лев Давидович прибывает в Петроград. Его встречают совсем не так, как месяцем ранее встречали Ленина: на вокзал приходит всего несколько социал-демократов, и они сразу направляются в Петросовет, где он моментально становится его членом с совещательным голосом – в знак признания заслуг 1905 года. Уже в июле Троцкий становится ярым большевиком и находит общий язык с Лениным. Анатолий Васильевич Луначарский писал, что Троцкий влился в большевизм «несколько неожиданно и сразу с блеском».

Мало того, он стал вождем революции. Цитируем Сталина: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского совета тов. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому».

На этом остановим наш рассказ о Троцком. Но я попрошу вас задуматься: было бы лучше, если бы суперрадикал Лев Давидович одолел просто тирана Иосифа Виссарионовича?

В 1921 году писатель Марк Алданов писал: «Как теоретик Троцкий ничем не выдается и совершенно неинтересен. Знаний у него чрезвычайно мало; в этом отношении Ленин, Луначарский, Воровский, Каменев, Ларин далеко его превосходят. Все то, что Троцкий до сих пор пытался внести в теорию и литературу большевизма, несмотря на его выдающиеся способности журналиста, поражало убожеством однообразно крикливой фразеологии. Достаточно прочесть любую страницу любого его произведения в серьезном жанре, чтобы со спокойной совестью, если не с зевком, отложить это произведение в сторону, ибо на любой другой странице будет то же самое: из десятка социально-политических «измов» и из сотни звонких фраз, составляющих скудный багаж мысли Троцкого, можно, разумеется, составить произвольно большое число комбинаций и заполнить ими произвольно большое число страниц».

Совершенно верно!