Когда Екатерине II перевалило за пятьдесят, ее сердце покорил кавалергард Александр Дмитриевич Ланской. Однако в расцвете лет любимого фаворита свел в могилу какой-то странный недуг.

«БОЖЕ, КТО МОЖЕТ УСТОЯТЬ ПРОТИВ ЭТОЙ ЖЕНЩИНЫ?!»

Это отчаянное восклицание поэта Гавриила Романовича Державина, общавшегося с правительницей России. Одно время он служил у императрицы секретарем, и она легко и непринужденно вила из него веревки. Уже смолоду Екатерина умело использовала свои женские прелести и неординарный ум как в государственных, так и в частных делах. «Никогда корона лучше не венчала головы, чем ее голову», – восхищался один из тогдашних иностранных дипломатов. «Во всем государстве нет лицедейки более искусной, чем Екатерина II», – предупреждал другой. «Она непостоянна, легкомысленна и любвеобильна», – дорисовывал третий портрет многоликой царицы.

Исследователи насчитали свыше двух десятков «официальных» фаворитов, которым выпало счастье утолять «бездонную чувствительность» императрицы. Однако в этом вихре пустых романов и случайных связей были и серьезные увлечения. В их числе – два знаменитых Григория, Орлов и Потемкин, а также менее известный Александр Ланской.

В своих «Записках» и «Чистосердечной исповеди» Потемкину Екатерина пыталась доказать, что к распутству ее толкали обстоятельства. «Если бы я получила смолоду мужа, которого бы любить могла, я бы вечно к нему не переменилась, – писала она о последствиях своего неудачного брака с Петром III. – Беда та, что сердце мое не хочет быть ни на час охотно без любви». Вот здесь она ничуть не лукавила, сохранив «любострастие» до седин, а наложников – до самой смерти.

Двадцатидвухлетний Ланской был младше своей коронованной возлюбленной на двадцать девять лет. По едкому замечанию мемуариста Валишевского, императрица, старея, стала брать любовников «чуть ли не со школьной скамьи». Следующий за несчастным Ланским Александр Ермолов был моложе Екатерины на двадцать пять лет, Александр Мамонов – на тридцать один год, а последний фаворит, Платон Зубов, – аж на тридцать восемь лет. Утратив чары молодости, она платила мужчинам за любовь, как проституткам, нисколько не презирая их за это. Платила чинами, поместьями, орденами, серебряными сервизами, деньгами. Некоторые – в их числе Ланской – тяготились своим положением. Но не могли устоять перед чарующей улыбкой, материнской нежностью государыни, а главное – «чувством долга». Ведь если одни современники считали частую смену фаворитов пороком императрицы, то другие расценивали это как заслуженный отдых после тяжких трудов управления державой.

Кавалергард Саша Ланской был писаным красавчиком с розовым, как у девушки, лицом и атлетической фигурой. Его большие, слегка удлиненные глаза отливали озерной синевой. Порой в них мелькало что-то вроде гамлетовской грусти, словно предчувствие ранней кончины. Мелкопоместный дворянин по происхождению, он не блистал ни образованностью, ни особым интеллектом, ни талантом угождать прекрасному полу. Тем не менее пятидесятилетняя Екатерина не на шутку привязалась к нему, отыскивая в избраннике все новые достоинства: горячую душу, веселый нрав, честность, благородство и прилежание к наукам. Не находя в нем «такого ума, как у Потемкина», императрица все же готовила Ланского к государственным делам. И вероятно, он подавал надежды, если пользовался полным доверием своей возлюбленной.

Разумеется, завистники, недоброжелатели да и просто те, кто не носил розовых очков, находили изъяны в сердечном друге Екатерины. Некоторые замечали, что он любил деньги и вино. Кто-то считал его капризным и черствым по отношению к своим братьям. Невесть какие грехи для юноши с более чем скромным достатком, по капризу судьбы угодившему в первые русские вельможи! Уже в двадцать пять лет Александр Дмитриевич получил звание генерал-поручика, чин шефа корпуса кавалергардов и множество орденов. Состояние его оценивалось в семь миллионов рублей и было по тем временам огромным. Фавор Ланского продолжался четыре года, и ничто не предвещало конца. Если бы не странная болезнь.

НЕТ СМЕРТИ БЕЗ РОКА

По мнению исследователей, путаницу в историю болезни фаворита внес гофмедик императрицы Адам Вейкарт. В официальном заключении он написал о кончине Ланского, что смерть наступила «от злокачественной жабы». Однако после похорон гофмедик узнал, что молодой генерал принимал контарид – средство, возбуждающее мужскую силу. Его неумеренные дозы, скорее всего, и спровоцировали столь ужасную болезнь, сделал вывод Вейкарт. При этом он сослался на «страдания в половых частях» пациента в начале болезни. Ланской «мазал себе тело и обкладывался пластырями, чего не соглашался делать только с шеею, а известно, что шея находится в прямой связи с половыми органами». Такую экзотическую теорию выдвинул Вейкарт, косвенно обвинив и императрицу.

Моралисты осуждали неутихающий любовный пыл Екатерины, не ведая о ее редком женском недуге. По мнению некоторых нынешних ученых, она страдала нимфоманией – повышенным половым влечением. Стоит уточнить, что гиперсексуальность – не «бешенство матки» (как считают в народе), а следствие разных причин. Одна из главных – поражение областей мозга, регулирующих половую функцию. Иногда это случается при тяжелой гипертонии. Екатерина же умерла от апоплексического удара. По рекомендации врачей ей часто «пускали кровь» – и, видимо, из-за гипертонических кризов. Эти кризы вполне могли вызвать сексуальную одержимость, которая сохраняется до преклонных лет. Не все партнеры императрицы «выдерживали дистанцию». В 1776 году после двухлетнего фавора попросил отпуск «для поправления здоровья» блистательный князь Потемкин, второй – хотя и тайный – супруг государыни. Сохранив место «советника и идола» ее души, князь стал сам подбирать жене любовников, контролируя сии «эфемерные связи». На этом основывается спорная версия отравления Ланского по приказу Потемкина. Вроде бы ему не понравилось, что фаворит превращается в соперника.

А история с контаридом, якобы истощившим все силы покойного, больше смахивает на оправдания или месть оскорбленного эскулапа. Немца Вейкарта больной не признавал, срывая примочки с воспаленного горла и крича: «Что он за доктор, что не может вылечить меня?!» В июне 1784-го «жаба» задушила Ланского. В народе говорят: нет смерти без рока. Незадолго до болезни он на полном скаку вылетел из седла и каким-то чудом не сломал себе шею. Но безносая с косой все-таки дотянулась до него.

Одной из последних версий о причинах гибели Ланского вполне можно считать тяжелую аллергию на тот же контарид и, как следствие, смертельный отек гортани.

Любовник скончался на руках императрицы. Перед смертью часть своего огромного богатства он распорядился передать в казну. Екатерина не ошиблась в его благородстве. На такой поступок не был способен ни один из фаворитов. Государыня, однако, нарушила волю усопшего. За возвращенные имения она уплатила четыреста тысяч рублей, которые велела передать его семье.

После погребения Ланского на царскосельском кладбище Екатерина впала в тяжелую депрессию. Даже не симпатизирующие ей приближенные стали опасаться, что она не переживает постигшего удара. «Наслаждавшаяся (по ее словам) таким большим личным счастьем», теперь она лишилась его. «Я не могу ни спать, ни есть, чтение нагоняет на меня тоску, а писать я не в силах. Не знаю, что будет со мной; знаю только, что никогда в жизни не была так несчастна, как с тех пор, как мой лучший дорогой друг покинул меня», – писала императрица дипломату и литератору Мельхиору Фредерику Гримму, главному из ее западноевропейских корреспондентов и советников. В слезах и печали пролетело лето.

Осенью из южных провинций вернулся Григорий Потемкин. Он убедил павшую духом супругу переехать из уединенного Царского Села в Петербург. Но и там скорбь еще долго не покидала ее, не способную и часа прожить без любви. Комната для очередного фаворита пустовала больше года…