Чем только не приходилось заниматься правительствующему Сенату за два с половиной столетия своего существования! Учрежденный Петром I в 1711 году как высший орган государственной власти и законодательства, подчиненный императору, Сенат с начала XIX века осуществлял надзор за деятельностью государственных учреждений, а с 1864 года стал еще и высшей кассационной инстанцией. Здесь рассматривали спорные дела в тех случаях, когда прокуратура, суд и губернское правление не могли придти к единому решению и «выказывали разномыслие» по поводу должностных преступлений. Дела были самые разнообразные. Например, вот такие…

ДЕЛО О МАЛОМЕРНОМ ВЕДРЕ

Однажды мещанин Г. нашел в подвале винного склада купца Х. ведро, с помощью которого купец, по мнению мещанина, обманывал покупателей спиртного. Г. счел, что ведро маломерное и жидкости в него входит меньше, чем указано. Он подрался с купеческим приказчиком, защищавшим ведро, победил приказчика и доставил сосуд полицейскому надзирателю В.

Надзиратель оставил это дело «без движения». Настойчивый Г. обратился к прокурору с требованием провести дознание. По требованию прокуратуры, надзиратель В. сверил «обманное» ведро с образцовым, хранившемся в городской управе, и оно действительно оказалось меньше, к тому же, на дне был замечен цинковый напай.

Полицейское управление решило отдать злосчастное ведро на экспертизу мастеру устройства мер, утвержденному департаментом торговли и мануфактуры, поручив ему «отпаять в оном дно и, очистив таковое от цинка» составить заключение: для чего нужен был цинк и не влияет ли напай на уменьшение емкости ведра?

Медных дел мастер Б. доложил, что цинковый напай сделан еще на фабрике при изготовлении ведра, а причина маломерности — вогнутость стенок. Полицейское управление приказало медных дел мастеру выпрямить все вогнутости, привести ведро в порядок и предоставить его для нового измерения.

Новое измерение показало, что ведро полномерное. И теперь уже против мещанина Г. было возбуждено уголовное преследование за ложный донос. Но прокурор проявил бдительность. Он учел, что все опрошенные свидетели показали — ведро было маломерным, купец Х. обманывал покупателей.

Более того, надзиратель В. утверждал, что стенки ведра, которое доставил ему мещанин Г., были совершенно гладкие. Каким образом ведро «погнулось» в полицейском управлении, было неясно.

Расследование дела выявляло все новые факты. Оказалось, что купец Х. не является владельцем винного склада, а содержит его «на средства местного богача П., который не считает почему-то удобным содержать его на свое имя». Исправник О., побывав на квартире у П., прямо посоветовал одному свидетелю «не идти против старика П.», а показания еще одного свидетеля были просто изъяты из дела.

Прокурор просил привлечь к ответственности всех членов полицейского управления, занимавшихся ведром, а в отношении исправника О. возбудить уголовное преследование.

Губернское правление, учитывая долгую службу О. в полиции, обратилось в правительствующий сенат с просьбой о смягчении наказания для исправника.

Правительствующий сенат губернскому правлению отказал. Прослуживший 24 года в полиции исправник пал жертвой маломерного ведра.

ДЕЛО О РЕВНИВОЙ ЖЕНЕ

В полночь 6 августа 1888 года в дом крестьянина П. ворвались полицейские: сотский Д. и десятский Л. Они учинили в доме обыск, а заодно побили хозяина.

Крестьянин подал жалобу исправнику. Было произведено дознание, и полицейские поведали, что к ним обратилась жена П., которая была уверена, что муж изменяет ей с работницей Г. Чтобы застукать прелюбодея, стражи порядка и совершили «полуночный рейд», никого не били, а просто Л. взял хозяина за грудки, хотел повалить, но передумал.

Прокурор счел, что достаточных оснований для обыска не было. Жена П. должна была подать официальную жалобу, чего она не сделала, а просто «по знакомству», попросила полицейских поймать мужа с поличным. Кстати, никакого прелюбодеяния они не зафиксировали.

За ночной визит стражи порядка были обвинены в превышении полномочий.

Прокурор и губернское правление разошлись в одном — способе наказания. Прокурор настаивал на более строгом наказании, губернское правление считало, что никаких важных последствий самоуправство полицейских не повлекло, поэтому можно ограничиться обычным взысканием.

Правительствующий сенат признал правоту губернского правления, и блюстители нравственности отделались выговором от начальства.

ДЕЛО О НАБОРНЫХ ХОМУТАХ

6 июля 1877 года обокрали помещика Б. - умыкнули наборные (украшенные) хомуты с постромками и уздечками для тройки лошадей ценою в 50 рублей. 10 июля задержали вора — крестьянина Е., который и был отправлен вместе с хомутами к становому приставу М. Но по дороге вор бежал, поэтому до пристава довезли одни хомуты. Видимо, они так приглянулись становому, что он отнюдь не спешил давать делу ход и отправил донесение в полицейское управление только 1 сентября. Возможно, он и вовсе не отправлял бы никаких донесений, но о находке хомутов стало известно хозяину — помещику Б. Управляющий помещика заявил о краже в полицейское управление, а затем послал к приставу М. нарочного за хомутами.

Нарочный застал станового дома, но хомутов у него не было — пристав объяснил, что хомуты у сына, а сын куда-то уехал. Нарочный решил подождать. Вскоре сын пристава прибыл, причем прибыл на лошадях, облаченных в краденую упряжь. Нарочный лично снял ее с лошадей, обнаружив, что кое-что пропало, а кое-что порвано.

Прокурор окружного суда усмотрел в действиях М. «преступление по должности» и сообщил об этом губернскому правлению, которое оставило «означенное сообщение без последствий». Видимо, по мнению губернского правления, очарованный хомутами становой всего лишь пал жертвой любви к прекрасному и быстрой езде.

Прокурор был вынужден обратиться в правительствующий Сенат, который и предписал губернскому правлению принять дело станового М. к рассмотрению.

ДЕЛО О МЕДЛЕННОМ ПРИСТАВЕ

Рядовой П. самовольно оставил полк, но был задержан жандармом и возвращен в казармы. Своему ротному командиру П. признался, что 7 января убил, с целью ограбления, какую-то женщину, но ничего у нее не взял, так как увидел вдалеке повозку, испугался и убежал. Командир полка сообщил о заявлении рядового в полицейское управление. Дознание по делу было поручено приставу Е. Командир полка неоднократно обращался с письмами к приставу, желая узнать — как идет расследование? Но ответов на свои послания не получал.

Только 28 марта пристав Е. уведомил командира полка о том, что 10 января лично осмотрел место, указанное беглым рядовым, но ни трупа, ни следов насилия не обнаружил. Далее пристав упомянул, что какая-то крестьянка помещена в земскую больницу, по слухам, именно ее и избил П., но дознания по этому случаю не проводилось.

Пристав Е. вообще был человеком неторопливым. Уже в ходе расследования, начатого прокурором окружного суда, выяснилось, что в июле 1891 года пристав вместе с городским врачом проводил проверку торговых и промышленных заведений и составил 11 актов против разных лиц за нарушение санитарных правил. Но к городскому судье эти акты были направлены только 9 марта 1892 года. Надо полагать, пристав дал виновным время для исправления обнаруженных недостатков.

Окружной суд неоднократно требовал у пристава Е. объяснений, но таковых не получил. В конце концов, суд пришел к выводу, что действия пристава прямо противоречат требованиям законов, обязывающих чиновников полиции «принимать быстрые, энергичные меры к сохранению следов преступлений и преследованию виновных».

Прокурор, в свою очередь, передал определения суда в губернское правление с просьбой возбудить в отношении Е. уголовное преследование.

Но губернское правление тоже не стало торопиться. Оно не согласилось с заключениями окружного суда и прокурора. Ничего страшного не случилось, решило губернское правление. Подумаешь, задержал какие-то бумажки, не ответил на запрос быстро. С кем не бывает.

Прокурор окружного суда явно был нетерпелив и обратился в правительствующий Сенат, где нашел полную поддержку и понимание. Не так быстро, как хотелось бы прокурору, но уголовное дело в отношении пристава было возбуждено.

Правда, по сравнению с героями последнего дела, пристав Е. был просто образцом усердного работника.

В полицейское управление пришел крестьянин Ш. и рассказал о том, что попутчик украл у него деньги и документы. Он назвал имя вора, обстоятельства и место происшествия, а также — свидетельницу кражи. Полицейское управление в лице исправника и его помощника пальцем не шевельнуло, чтобы проверить заявление несчастного. «Не мешай работать!» - сказали жалобщику и... отправили его в тюрьму, как бродягу, с последующей высылкой по этапу на родину, за 1400 верст. Только случайная поимка вора спасла Ш. от этапирования. А решение правительствующего Сената, поддержавшее требование прокурора, позволило привлечь к ответственности «трудолюбивых» чинов полиции.