В 1945 году к Параду Победы готовились тщательно, продумывалась каждая деталь снаряжения, порядок прохождения войск и техники. К его участникам предъявлялись самые строгие требования, учитывались не только воинские заслуги — необходим был бравый внешний вид, рост не менее 176 сантиметров и возраст до 30 лет. Однако, как это обычно бывает, не обошлось без неожиданностей. За два дня до парада генерал-майору Григорию Медведеву доложили, что один из участников прохождения по Красной площади еще слишком слаб после недавнего ранения и при ходьбе сильно хромает. Генерал-майор Медведев немедленно доложил о состоянии раненого бойца командующему парадом маршалу Рокоссовскому. Маршал задумался и после недолгого молчания сказал, что о болезни бойца следует доложить товарищу Сталину. Генералиссимус принял решение без колебаний: «Пусть его несут на руках по Красной площади на моем кителе». Разыскали поношенный китель, сняли погоны и привезли в Центральную школу военного собаководства. Из сталинского кителя соорудили нечто вроде сумки-переноски...

...24 июня 1945 года на Красной площади четко печатали шаг военные собаководы. Рядом с бойцами маршировали их фронтовые помощники, собаки-миноискатели. Подполковник Александр Мазовер шел последним, ему было разрешено не чеканить шаг и не отдавать честь Верховному главнокомандующему. Подполковник Мазовер нес героического пса Джульбарса, единственную собаку, награжденную медалью «За боевые заслуги». Четвероногий боец лежал на кителе генералиссимуса с гордо поднятой мордой, поджав забинтованные лапы. Он был очень умной собакой и, наверное, по-своему, по-собачьи радовался всеобщей человеческой радости...

Джульбарс, которого не было...

Эту душещипательную историю я прочла в одной солидной газете, потом нашла не менее десятка изданий, которые перепечатали ее почти слово в слово. Причем этот рассказ преподносится как забытый исторический факт. Конечно, в Советском Союзе товарища Сталина знала каждая собака, а советским людям хотелось верить, что главнокомандующий знает всех заслуженных псов и не пожалеет для них кителя со своего генералиссимусского плеча. Однако журналистское чутье подсказывало, что надо докопаться до правды о Джульбарсе с медалью в кителе Верховного главнокомандующего.

В Центральном архиве Министерства обороны не нашлось ни одного награжденного по кличке Джульбарс по той простой причине, что в Советском Союзе животных не награждали. Даже овчарки Мальчик и Елик, которые нашли по три тысячи мин каждый, получили в лучшем случае мозговую косточку с кусочком мяса, а высшей собачьей наградой всегда была похвала хозяина. Затем я обратилась к истории Центральной школы военного собаководства «Красная Звезда», где готовили собак военных специальностей. Однако о таком выдающемся выпускнике, как «орденоносец» Джульбарс, там не сказано ни слова. «Пронос» собаки по Красной площади не упоминается в отчете Министерства обороны о Параде Победы. Нет ни одной фотографии, не видно Джульбарса и на кадрах кинохроники. И все же удалось найти сведения о собаке в мундире. Пес Желтый, служивший в 37-м отдельном батальоне разминирования, сильно рассадил себе живот во время боевой операции. Рана не заживала, и для собаки сшили специальный китель, который на спине застегивался на блестящие золотые пуговицы. Для собачьего обмундирования капитан Мазовер отдал свою старую шинель. Товарищу Сталину об этом докладывать не стали...

...А легенда о Джульбарсе — не более чем выдумка, но в ней отразилась история 68 тысяч собак, принимавших участие в Великой Отечественной войне... Их не награждали медалями, не носили на руках, но эти героические животные достойны того, чтобы о них помнили с благодарностью...

Джульбарс, который был...

Не будь войны, красавица Дина Волкац стала бы актрисой: она успешно сдала экзамены сразу на второй курс Харьковского театрального института. Дине было всего восемнадцать лет, но она уже освоила неженскую роль инструктора служебного собаководства в клубе Осоавиахима — патриотического общества содействия укреплению обороноспособности страны. С первых дней войны Дина Волкац была призвана в 9-й армейский отряд собак-истребителей танков.

Говорят, «сапер ошибается один раз», а собака-истребитель уходила на задание один раз и никогда не возвращалась. Дина, как и другие дрессировщики, учила собак заползать под днище танка, где четвероногие «курсанты» находили кусочки мяса. Затем задача усложнялась: собаки привыкали к шуму двигателя, а потом начинали смело бросаться под движущееся железное чудовище. На спине у истребителей был жилет, в боевых условиях в него укладывали до четырех килограммов взрывчатки. Обняв и расцеловав собаку, солдат надевал на нее смертельный груз и отправлял в единственную атаку на танк. Многие солдаты откровенно плакали, но понимали, что загубленные собачьи жизни сохраняли жизни человеческие. В боях за Сталинград собаки-истребители подорвали 63 танка. Фашисты полагали, что русские натравливают на танки бешеных псов, и перестреляли всех собак на сталинградских улицах, а заодно и ни в чем не повинных кошек. Живые бомбы применялись до 1943 года, и на их боевом счету 300 подбитых танков и штурмовых орудий. Это примерно две танковые дивизии!

Наверное, и Дина Волкац не раз плакала, дрессируя ласковых дворняжек, которые должны были стать живыми бомбами, но она была не из тех людей, которые смиряются с обстоятельствами. Дина решила, что обязательно научит собак бороться с врагами и оставаться живыми. Но пока это была только мечта, Дине еще предстояло многому научиться. Ее талант дрессировщика был замечен, и товарища Волкац направили в Центральную школу собаководства «Красная Звезда».

За скромным названием «школа» скрывалась мощная научно-практическая организация, которая готовила собак по 11 военным профессиям.

В «Красной Звезде» разработали уникальную технологию обучения четвероногих саперов, которой не было нигде в мире. За секретами «факультета» по подготовке собак-миноискателей охотились разведки многих стран. Генштаб британской армии даже обращался в Генштаб Советской армии с просьбой поделиться информацией, как готовить собак минно-розыскной службы. Попали ли наши секреты в руки союзников — это военная тайна.

В школе инструкторы должны были подобрать себе собаку. Дина выбрала самого тощего, неухоженного и неказистого пса. Когда она показала испуганного заморыша начальнику отделения школы, он несказанно удивился:

— Хуже собаки найти не удалось? Разрешите узнать, по каким же признакам вы ее выбрали?

— По глазам, — просто ответила Дина.

Собаку звали Джульбарсом, но Дина по-свойски называла его Жуликом. Джульбарс под руководством своей хозяйки учился сложному делу поиска мин, и по умным глазам Жулика было видно, что он уже все понимает, только сказать не может. В мае 1943 года Дина с успехом закончила Центральную школу военного собаководства и в новенькой форме младшего лейтенанта войск технической службы отправилась на фронт.

Дина Соломоновна и Динки

В 37-м отдельном батальоне разминирования в большой моде была кличка Динка. Для порядка кроме кличек у всех собак был служебный номер. Конечно, никто из инструкторов не звал своих подопечных: «Динка № 921364» или «Динка № 26250». Называли по-простому: Динка-черная, Динка-тощая, Динка-худая, Динка-чепрачная. Пятой Динке прозвище придумали с трудом и назвали Динка-штопанная, потому что у собаки был шрам от боевого ранения. В батальоне стало известно, что прибывает новый командир взвода, совсем молоденькая девушка, младший лейтенант Дина Соломоновна Волкац со своей собакой Джульбарсом. Помощник командира отдал распоряжение:

— Немедленно всех Динок переименовать!

На утренней поверке младший лейтенант Дина Волкац знакомилась с личным составом и удивлялась, как плохо подготовлены собаки, даже на клички не отзываются. Солдаты выкрикивают:

— Рада! Джимма! Лада! Найда! Персик! Изольда!

Никакой реакции! Четвероногие красотки даже морды не поворачивают и лениво зевают. Помощник командира скомандовал солдатам: «Кругом! Шагом марш!» — и наедине объяснил:

— Дина Соломоновна! Я приказал переменить клички собакам. Неудобно получится, если солдат начнет команды отдавать: «Динка! Стоять! Динка! Лежать!»

Дина рассмеялась и с большим трудом уговорила отменить распоряжение.

На свое первое боевое задание в должности комвзвода Дина отправилась вместе с командиром батальона капитаном Мазовером. Военный воронежский аэродром считался полностью безопасным. На поле стояли таблички с надписью «Проверено. Мин нет», однако около взлетной полосы подорвался бензовоз. Начальство потребовало, чтобы прислали специалистов высочайшего класса. Первую мину нашел Альф, потом Джульбарс отыскал одну за другой пять мин. Трофейный пес Харш, отобранный у немецких полицаев, обнаружил четыре мины. Вся работа заняла час. Как оказалось, мины были положены в деревянные ящики, поэтому саперы с обычными миноискателями не смогли их обнаружить.

А дальше пошла обычная работа по разминированию. По зеленому лугу, усеянному цветочками, идет девушка с собакой на поводке. Военные сапожки наступают на ромашки. Сейчас бы присесть да погадать «любит — не любит», но девушка знает, что это беззаботное поле — минное. Она идет прямо, а четвероногий минер ходит зигзагом, вынюхивая, где зарыта смерть. Собака села, оглянулась на хозяйку. На собачьем языке это означает: «Нашел! Похвали меня! Дай чего-нибудь вкусненького!» Девушка втыкает в землю щуп и ставит вешку. Разминируют поле, можно будет присесть, отдохнуть, нарвать букетик полевых цветов.

У Дины Волкац к ромашке был серьезный вопрос: «Любит ли ее командир батальона Александр Павлович Мазовер?» Капитан понравился Дине с первых дней службы. Он образован, начитан, знает немецкий и английский, неплохо разбирается в музыке, но его подлинная страсть — дрессировка и разведение собак. Воспитанные им бойцы на четырех лапах отвечали ему беззаветной преданностью и любовью. Его личный пес Альф не раз спасал капитану жизнь. Они прогуливались по лесу. Вдруг Альф забежал вперед и сел, не дал хозяину сделать роковой шаг. Оказалось — мина. Она лежала там, где никто этого не мог ожидать.

37-й отдельный батальон разминирования дошел до Берлина, оставляя на своем пути таблички с надписью «Мин нет» и нарисованными собачьими ушками. Александр Павлович Мазовер и Дина Волкац поженились на фронте и прожили счастливую жизнь...

«Девичья команда»

Весной 1942 года около семидесяти ленинградских девушек получили повестки такого содержания: «Районный военный комиссариат просит Вас с получением сего явиться по адресу: улица Рубинштейна, 40». В Ленинграде этот адрес был знаком всем любителям собак. В волшебное время, которое называлось «до войны», там находился клуб служебного собаководства, где наравне со взрослыми детвора воспитывала своих Шариков и Бобиков под руководством опытных инструкторов. Растили собак не для забавы, а для дела. Пионеры знали: если начнется война, их питомцы понадобятся на фронте. Лиза Самойлович занималась в клубе со своим любимцем овчаркой Мигом. Началась война, пришла голодная блокадная зима, с собакой страшно было выйти на улицу. Со всех сторон подходили люди, просили продать собаку. Женщины умоляли: «Ты понимаешь, у нас дети умирают! Возьми за собаку шубу! Хочешь сервиз? Кольцо золотое?» Кормить Мига было нечем, на хлебных корках он долго не проживет. Лиза вместе со своей мамой отвели Мига в питомник служебного собаководства НКВД, который находился на дальней окраине, в Сосновке. Тогда Лизе казалось, что они расстаются навсегда...

...В комиссариате на улице Рубинштейна девушек с повестками встречал военком и предлагал:

— Не хотите пойти в армию, в особую часть? Нам требуются люди, умеющие дрессировать собак. В ответ девушки засыпали военкома недоуменными вопросами:

— Какие собаки? Кого дрессировать? В Ленинграде ни одного пса не осталось! А на фронт, конечно, хочу!

Все девушки согласились и с радостью приняли в свою компанию Лизу Самойлович, которая ушла на фронт добровольцем. Девичья команда отправилась к месту службы — в Сосновку.

Старшина Петров посмотрел на новобранцев, выстроившихся в кривую линеечку, и тяжело вздохнул. Все девчонки, не сговариваясь, надели свои самые нарядные платья и туфельки, словно не на войну, а на танцы собрались. А что с них возьмешь? Большинству только восемнадцать лет исполнилось. Девушкам раздали видавшее виды обмундирование. Беда оказалась с сапогами, самый маленький размер — сороковой.

— Всякие моды забудьте, — нахмурившись, объяснял старшина. — Чтоб заправка была у всех одинаковая. Гимнастерки подгоните сами. Ремень надо затягивать так, чтобы больше двух пальцев нельзя было подсунуть. Чтоб сапоги с ног не падали, наворачивайте трое портянок. Смотрите, как это делается!

Демонстрируя модные тенденции в области накручивания портянок, старшина заметил, что у одной девушки щеки напудрены и губы подведены помадой.

— Отставить косметику! Чтоб я больше красноармейцев с накрашенными губами не видел.

Красноармейцы хихикали и строили старшине глазки, видя, что он смущается. Девушки выбирали собак-напарников. Лиза Самойлович увидела в вольере своего Мига. Слезам радости не было конца.

На курс учебы молодым бойцам дали всего десять дней. Подъем в шесть, отбой в одиннадцать. Девичьей команде предстояло изучить военный устав, строевую службу, минное дело, дрессировку собак. «Мы были худющие, глазастые блокадные девчонки, — вспоминала Елизавета Самойлович. — Все были такие изголодавшиеся! А пайка хоть и побольше, чем на гражданке, но не очень-то и большая. Даже стыдно говорить, мы у собак в первое время тайком вареную дохлятину подворовывали. Плачешь, прощения у собаки просишь, а сама потихоньку отвернешься и съешь кусочек из миски». В голодную зиму еды не хватало ни людям, ни собакам. Однако некоторые сообразительные хитрецы нашли выход из сложного положения. Овчарка Розан служила в девичьей команде в должности связного. Когда собака-почтальон приносила сообщение, ей обязательно давали кусочек сушеной конины или сухарик. Розан это усвоил и стал носиться из роты в батальон и обратно без всяких записок. Прибежит и тычется мордой в руки солдат, требует угощения. Девушки стыдили Розана, пытались перевоспитать, но не смогли. Пришлось Розана списать в запас.

Устав требует общаться с собакой только командным языком, а девичье сердце подсказывало, что доброе слово и собаке приятно. Когда пайки увеличили, девчонки приносили своим напарникам чуть-чуть сушеного мяса или кусочек сахара. Зимой у собак при долгой работе лапы замерзали, девчонки снимали свои рукавички и надевали на собачьи лапы. Командир 34-го отдельного инженерного батальона собак-миноискателей майор Петр Алексеевич Заводчиков закрывал глаза на «неуставные отношения». Девушки за глаза называли его Батей. Петр Алексеевич и в самом деле относился к своим «девонькам» как отец, никому в обиду не давал. Конечно, мужчины заглядывались на девушек в ладно подогнанной военной форме, но девичья команда единогласно постановила: до конца войны никаких замужеств, никаких военно-полевых романов — только служба. «Наша девичья команда так и осталась девичьей, — с гордостью вспоминала Лиза Самойлович. — У нас в батальоне только одна девчонка в конце войны демобилизовалась по беременности, а остальные честь сберегли!»

Они сберегли нашу землю, очищая ее от затаившейся смерти, разминировали пригороды Ленинграда: Стрельну, Петергоф, Пулково, Пушкин, освободили от мин дороги, которые привели их в 1944 году в Эстонскую ССР. В Таллине наши девушки нашли и обезвредили десятки тонн взрывчатки.

Собачья служба

Есть профессии героические, которые всегда на виду. В служебном собаководстве пальма первенства принадлежит собакам-миноискателям, на счету которых 4 миллиона мин, обезвреженных за время Великой Отечественной войны! Но мы обязаны помнить и о других собаках-героях. Вот, к примеру, овчарка с модной кличкой Динка стала единственной в мире собакой-диверсантом. В районе Полоцка она взорвала тщательно охраняемый гитлеровцами стратегически важный железнодорожный путь. Динка выскочила перед идущим на полном ходу поездом, сбросила на пути специальный рюкзачок со взрывчаткой и успела убежать. Под откос полетел вражеский эшелон. Около тысячи гитлеровцев было убито, а Динка как ни в чем не бывало прибежала к сопровождавшим ее инструкторам. Динка-диверсантка продолжала служить в армии до заслуженной пенсии.

Собаки-связисты на фронте работали как надежные мобильные телефоны. Трудно представить, сколько терпения, выдержки и душевных сил требовалось военным дрессировщикам, чтобы обучить собаку «со всех лап» мчаться под выстрелами и разрывами из одной части в другую, чтобы принести записку. Сообщение закладывалось в специальный портдепешник, пристегнутый к ошейнику. Сначала четвероногим почтальонам не доверяли, вкладывая в портдепешники пустые бумажки, но собачья почта работала безотказно, хотя собаки попадали в страшные переделки.

Однажды немецкий снайпер заметил собаку, которая бежала по полю в сторону позиции советских войск. Снайпер не убил пса, он решил развлечься в обычной для фашистов садистской манере: одним выстрелом прострелил собаке оба уха. Однако собака не остановилась, не заскулила, не повернула обратно, а целеустремленно продолжала бежать. Снайпер взбесился, его второй выстрел раздробил собаке челюсть. Раненая связистка по кличке Альма выполнила свой долг и принесла пакет. Об уникальном случае рассказал в своих воспоминаниях связист Николай Больгинов: «Это было под Никополем в феврале 1944 года. Вместе с собакой Рексом я находился при стрелковом батальоне. Дошли до берега Днепра и благополучно переправились. В это же время через реку была протянута кабельная связь от комполка до комбата, но минут через десять связь прервалась. А фашисты пошли в контратаку. Пришлось Рексу доставлять донесение. Но я опасался — таких широких рек, да еще в такую холодную погоду ему раньше переплывать не приходилось. Рекс смело бросился в ледяную воду и поплыл на наш берег. Сильное течение и ветер далеко отнесли пса. Но боевое донесение было доставлено. В тот день Рекс трижды переплывал Днепр под ураганным артиллерийским и пулеметным огнем, доставляя важные документы».

«Вы можете мне не верить, но собаки плакали над умершими солдатами, — вспоминал участник Великой Отечественной войны Сергей Соловьев. — Из-за плотного огня мы, санитары, не могли пробраться к тяжело раненным однополчанам. Между жизнью и смертью оставались считаные минуты. На помощь приходили собаки. Они по-пластунски подползали к раненому и подставляли ему бок с медицинской сумкой. Терпеливо ждали, когда он перевяжет рану. Только потом отправлялись к другому. Они безошибочно могли отличить живого человека от погибшего, ведь многие раненые находились в бессознательном состоянии. Такому бойцу четвероногий санитар лизал лицо до тех пор, пока он не придет в сознание. В суровые зимы собаки не раз спасали раненых от лютых морозов — они грели их своим дыханием».

После войны девушки из «Девичьей команды» каждый год отмечали День Победы. По традиции, свято соблюдаемой военными собаководами, поднимали три тоста. Первый тост — за Победу! Второй, не чокаясь, — за погибших, а третий — за своих служебных собак!