Мастер — это Герой Советского Союза капитан 3-го ранга Александр Маринеско. Все дальше и дальше отдаляются от нас времена Великой Отечественной войны, участников которой скоро уже совсем не останется. А среди тех, кто служил на легендарной подводной лодке С-13 под командованием Маринеско, уже вообще никого, к сожалению, нет в живых. Но в прошлые годы мне посчастливилось встречаться с некоторыми из них и неоднократно беседовать с ними о нелегкой судьбе их командира.

Опираясь на архивные материалы и рассказы ветеранов-подводников, я хотел бы еще раз защитить честь и достоинство этого великого мастера борьбы с врагом, имя которого на долгие годы было упрятано от общественности по вине всего одного человека — начальника подводных сил Балтики контр-адмирала Андрея Митрофановича Стеценко.

Подвиги Александра Маринеско подробно описаны в СМИ, о них сняты кинофильмы и написаны книги. Специалисты детально исследовали и его «атаку века», имевшую место 30 января 1945 года. Но вот о его последнем походе в мае 1945 года и о том, как он повлиял на дальнейшую судьбу этого легендарного человека, известно очень мало.

Стоит ли ворошить эту историю сегодня? Спорный вопрос. Может быть, это и ни к чему. Но с другой стороны, речь идет о судьбе заслуженно прославленного моряка, который своими героическими действиями внес неоценимый вклад в Великую Победу, и продолжать замалчивать важные факты его биографии было бы несправедливо.

МАСТЕР ТОРПЕДНЫХ АТАК

К моменту последнего выхода командира С-13 капитана 3-го ранга Александра Маринеско в море у него за плечами было множество заслуг: пять успешных торпедных атак, общий тоннаж потопленных вражеских судов — 40 144 тонны. За это он был награжден орденом Ленина и двумя орденами Красного Знамени.

Причем наград могло быть и больше. За потопление немецкого лайнера «Вильгельм Густлов» водоизмещением 24 484 тонны и транспорта «Генерал фон Штойбен» водоизмещением 14 680 тонн командир дивизиона Александр Евстафьевич Орел представил Маринеско в феврале 1945 года к присвоению звания Героя Советского Союза. Но командир бригады подводных лодок капитан 1-го ранга Лев Андреевич Курников не утвердил эту награду, посчитав, что у Маринеско плохая воинская дисциплина.

Удостоилась ордена Красного Знамени и сама подводная лодка С-13, хотя гвардейской она так и не стала. Всего подводных лодок типа «С» было тринадцать, и в 1945 году та лодка, которой командовал Маринеско, была единственной, оставшейся на плаву. Все остальные к тому времени уже погибли.

Одним словом, в апреле 1945 года Александр Маринеско по праву считался одним из лучших командиров среди подводников Балтики.

— Маринеско был самым молодым среди нас, командиров, но он был изумительным штурманом и мастером торпедных атак, — говорил о нем Герой Советского Союза капитан 1-го ранга Сергей Прокофьевич Лисин.

Его бригада состояла из семнадцати подводных лодок других типов, и в январе 1945 года все они базировались на военно-морских базах Финляндии в городах Ханко, Турку и Хельсинки. Среди тех, кто ими командовал, были такие прославленные балтийские подводники, как капитан 3-го ранга Иван Васильевич Травкин на лодке К-52, капитан 3-го ранга Самуил Нахманович Богорад на Щ-310 и капитан 3-го ранга Михаил Степанович Калинин на Щ-307, удостоенные звания Героя Советского Союза. Позже, в августе 1945 года, это звание было также присвоено еще одному из этой команды — капитану 3-го ранга Владимиру Константинвичу Коновалову, возглавлявшему экипаж лодки Л-3.

ПОХОД С НАГРУЗКОЙ

И вот, имея в бригаде таких потрясающих подводных асов, героев, Александр Маринеско внезапно узнает, что он выходит в очередной боевой поход не с кем-нибудь, а с представителем штаба БФ контр-адмиралом Андреем Стеценко, с которым он имел неоднократные поучительные беседы, когда тот был у него комбригом.

Почему Стеценко выбрал для выхода в море из семнадцати подводных лодок именно лодку Маринеско, можно только догадываться. Слава Александра Ивановича и его успехи вызывали у некоторых не только восторги, но и зависть, и Стеценко тоже мог завидовать ему и хотеть примазаться к его славе.

Естественно, перспектива отправиться в боевой поход с адмиралом не прибавила Маринеско хорошего настроения. Человеку, далекому от военного дела, сложно представить себе, какое он испытал потрясение, когда узнал, с кем ему предстоит выходить в море. Появление адмирала на подводной лодке было равнозначно тому, как если бы, например, за линию фронта с разведвзводом отправился сам командующий фронтом маршал! Что понадобилось на простом судне такому большому военачальнику, который всю войну просидел в штабах, занимался исключительно стратегическими операциями и уже давно забыл тактику действия одиночной подводной лодки? Можно предположить, что причина была в его стремлении выйти в море под конец войны с таким удачливым командиром и, естественно, получить за это высокую награду и должность. Именно так и случилось — и в дальнейшем это сломало всю судьбу Маринеско.

Сложилась деликатная, неловкая для командира ситуация. Александр Иванович прекрасно понимал, зачем Стеценко идет в море, но понимал также и другое — кто такой этот Стеценко. Это был не только контр-адмирал, но еще и большой начальник Балтийского флота, за жизнь которого командир подводной лодки нес единоличную ответственность. Больше того: по уставу он вообще отвечает за весь экипаж, но, с другой стороны, этот начальник может не только отстранить от должности любого члена экипажа, но даже вывести его на корму и приказать расстрелять — время-то было военное!

Командир штурманской боевой части С-13 Николай Яковлевич Редкобородов, который в силу служебной деятельности постоянно находился в центральном посту, на мостике, и все видел своими глазами и слышал своими ушами, так вспоминал этот выход в море:

— 18 апреля 1945 года, командир С-13 Александр Маринеско получил приказ занять позицию в семидесяти пяти милях к юго-востоку от маяка Фальудден. И началось. 27 апреля С-13 находилась в крейсерском положении, когда командир отделения сигнальщиков Волков, славящийся своей зоркостью, заметил мчавшиеся к нам торпеды, выпущенные немецкой подводной лодкой. Командир молниеносно среагировал на них, резко увеличил скорость и изменил курс корабля, чем спас и лодку, и весь экипаж, и находившегося там контр-адмирала Андрея Стеценко.

Ближе к полуночи 27 апреля, по рассказам Редкобордова, лодку снова атаковали, выпустив по ней сразу девять торпед, и Маринеско снова сумел спасти ее, проделав очередной маневр. Через день их настойчиво преследовали четыре сторожевых немецких корабля, и С-13 опять уклонилась от них. На следующий день лодку попытались уничтожить с воздуха. Ее атаковал фашистский самолет, сбросив на нее четыре авиабомбы — но Маринеско и в этот раз увернулся от них.

Дальше снова начались попытки уничтожить С-13 торпедами. 2 мая 1945 года она находилась в подводном положении, и ее атаковала немецкая подводная лодка. 3 мая лодку снова преследовал немецкий сторожевик, а 5 мая во время ее всплытия по ее носу и корме прошли вражеские торпеды, выпущенные еще одной немецкой лодкой.

— И так продолжалось почти каждый день, — вспоминал Николай Редкобородов. — На нас все время выпускали торпеды, и командир снова и снова спасал нас.

Во время каждой атаки Александр Маринеско оставался спокойным, и его четкие команды, отдаваемые твердым голосом, а также мастерство его экипажа раз за разом спасали лодку от выпущенных на нее вражеских торпед.

Затаив дыхание, мы слушали, как немецкие торпеды проходили близко по борту лодки — совсем близко, но мимо! — рассказывал Редкобородов.

КОНТР-АДМИРАЛ НА МОСТИКЕ

Адмирал Стеценко во время этих атак стоял на центральном посту, страшно бледный, и не промолвил ни одного слова. Команды отдавал только Маринеско, причем он только уклонялся от торпед, но не нападал сам на вражеские корабли. Точнее, он пытался атаковать их, но у него действиями контр-адмирала были не только связаны руки, но и заткнут рот.

— Я и сегодня отчетливо это помню, — говорил Редкобородов. — Стоит нашему командиру объявить очередную боевую тревогу и начать свой маневр для торпедной атаки, как на центральный пост вваливается контр-адмирал Стеценко. И тут же обстановка накаляется, становится нервной. Андрей Митрофанович грубо требовал от Маринеско не вмешиваться в проведение им торпедной атаки. При этом руководить торпедным атаками контр-адмирал не умел — у него не было необходимого для этого опыта.

Выход в торпедную атаку требовал определенных навыков, знаний, умений командовать боевым расчетом. Штурман при этом постоянно определяет курс, скорость цели и примерную дистанцию, торпедисты занимаются приготовлениями торпеды к выстрелу и, получив команду «пли», своевременно выпускают приготовленную торпеду, а командир БЧ-V, находясь на центральном посту, быстро оценивает обстановку и, выполняя приказы командира, обеспечивает успешность торпедной стрельбы. После чего акустики следят за ходом выпускной торпеды, и если через определенное время, соответствующее установленной дистанции до цели, слышат взрыв, значит торпеда попала в цель. Нет взрыва — прошла мимо. Поэтому в целом успешность торпедной атаки зависит от человеческого фактора, и в первую очередь от командира подводной лодки.

Александр Маринеско славился на флоте не только своими знаниями, навыками и умением выходить в торпедную атаку, но и высокой ответственностью за жизни экипажа корабля. Он всегда шел на осознанный риск при проведении атаки и мог в доли секунды проанализировать сложившуюся на море обстановку и, оценив ее, принять другое, правильное решение. Научиться этому можно только в море, только в боевых условиях, а не в тишине кабинетных тренажеров, мастером которых и был адмирал Андрей Стеценко. По всей видимости, он считал себя мастером торпедных атак, которые он проводил в период войны на тренажерах, однако в морском бою контр-адмирал ни разу не был, а реальная боевая торпедная атака в корне отличается от тренажерной. Для нее необходимы воля, интеллект, высокие профессиональные качества командира лодки и умение рассчитать риск в проведении торпедной стрельбы.

Стеценко не обладал всеми этими качествами, но это не мешало ему каждый раз, когда Маринеско объявлял боевую тревогу и начинал маневр для торпедной атаки, появляться на командном посту и хамским окриком сообщать командиру, что проводить атаку будет он сам. Вспоминая свои «подвиги» на тренажерах, он не думал о том, что сейчас у него под ногами не твердая земля, а морская стихия. Да еще и сами торпеды в те годы были не такими «умными», как в наше время. Поэтому при торпедной стрельбе необходимо было учитывать многие обстоятельства, которые были незнакомы адмиралу. Одной из причин неуспешных атак, которые осуществлялись под командованием Андрея Стеценко, была его ошибка в определении элементов движения цели.

— Мы со штурманом и помощником командира пытались дать ему необходимые данные, но Стеценко мало нас слушал, все полагался на свою интуицию, — рассказывал Редкобородов. — Александр Маринеско видел промахи адмирала, но тот не слушал его и даже хамски отстранял от должности командира подводной лодки, запрещая делать об этом запись в вахтенном журнале. Обстановка на центральном посту была нервозной и опасной, она мешала слаженной работе по выходу в торпедную атаку расчета — командира, его помощника, штурмана и других. Но кто мог сказать адмиралу хоть слово против? Ведь время было военное, и власть у Андрея Стеценко была безграничная.

ЗАВИСТЬ НАЧАЛЬНИКА

К сожалению, все это сказывалось на действии самого командира Маринеско. Зная его нелегкий, вспыльчивый характер, можно представить себе, что творилось на центральном посту. Командир не лез в карман за ответным словом в сторону адмирала, он отвечал ему тем же тоном и в тех же выражениях. Естественно, это еще больше раздражало Стеценко, и он копил в себе обиду и злость на командира, которые и выдал после возвращения на базу 23 мая 1945 года. В результате то, что именно Александр Иванович проявил высокое командирское искусство, которое спасло жизни экипажу и самому адмиралу, не было учтено командованием — этот поход в дивизионе подводных лодок и в бригаде оценили плохо.

На берегу контр-адмирал доложил совсем не о том, что было на самом деле, и командир дивизиона капитан 1-го ранга Александр Орел, прямой начальник Маринеско, основываясь на словах Стеценко, оценил этот поход как неудачный. «Боевую задачу подлодка не выполнила, — написал он в своем отчете. — Действия командира неудовлетворительные. Находясь на позиции, командир ПЛ имел много случаев обнаружения транспортов и конвоев, но в результате неправильного маневрирования и нерешительности сблизиться для атаки не смог. Командир ПЛ не стремился искать и атаковать противника. В результате неактивных действий командир ПЛ С-13 поставленную задачу не выполнил».

Подобным образом тот последний выход в море описывали и другие его участники: флагманский штурман бригады подводных лодок капитан 1-го ранга Михаил Сергеевич Солдатов, командир артиллерийско-торпедной боевой части Константин Емельянович Василенко, электрик Алексей Тихонович Астахов и рулевой-сигнальщик Александр Никитович Волков.

Правду об этом последнем боевом походе раскрыл Геннадий Дрожжин в книге: «Асы подводной войны»: «Последний боевой поход был у Маринеско, в котором старшим на борту лодки был командующий подводными силами Балтики контр-адмирал Андрей Стеценко. Он был безрезультатным, но в нем проявилось в полную мощь командирское мастерство Александра Маринеско. Только благодаря ему и экипаж, и этот большой начальник остались живы. За этот безрезультативный поход Стеценко был представлен к получению самой почетной флотоводческой награды — ордену Нахимова, хотя ни один из членов экипажа никакой награды не удостоился. Этот флотоводец запомнился экипажу своим разнузданным, хамским и позорным поведением на мостике и на центральном посту, пытавшимся брать управление лодкой на себя (очень ему лично хотелось потопить хоть кого-нибудь)».

Выходя в море на легендарной к тому времени С-13, Стеценко наверняка мечтал получить звание Героя. Он понимал, что войне скоро придет конец, и не хотел упустить последний шанс получить эту награду. Но он не учел только одного: того, что море — это не кабинетный тренажер и что без определенных навыков потопить вражеский корабль невозможно. Впрочем, его главной целью был не поиск врагов, а возможность любой ценой зафиксировать свое личное участие в торпедной атаке. И теперь можно только жалеть о том, что такие опытные подводники, как капитан 1-го ранга Александр Орел, капитан 1-го ранга Лев Курников и утвердивший их выводы сам командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Филиппович Трибуц, поверили ложному докладу Андрея Стеценко.

В результате военная жизнь Маринеско в дальнейшем сложилась нелегко. Командир дивизиона подводных лодок Александр Орел в 1945 году дает этому легендарному подводнику такую характеристику: «Капитан 3-го ранга А. Маринеско по возвращении из боевого похода с 23.05 по 31.05.45 г. своими служебными обязанностями не занимается, пьет на корабле, в городе и т. д., за что я просил вас отстранить его от представления к награждению. ПЛ С-13 задачи в походе не выполнила и получила оценку «неудовлетворительно».

Через два месяца уже командир бригады подводных лодок контр-адмирал Курников отмечает: «Принятые мною воспитательные меры полностью исчерпаны. Ходатайствую: капитана 3-го ранга А. Маринеско от занимаемой должности отстранить и выйти с ходатайством о разжаловании и увольнении из рядов ВМФ». После этого Александр Маринеско был разжалован до старшего лейтенанта и назначен командиром тральщика, а в ноябре 1945 года и вовсе уволен в запас. Было ему тогда тридцать два года.

СУДЬБА ГЕРОЯ

Наверное, именно этого и потребовал от начальства Маринеско контр-адмирал Стеценко: он вполне мог после возвращения из боевого похода дать указание оценить поход как неудовлетворительный и убрать Александра Ивановича с флота.

К сожалению, такие же нечестные люди встретились в дальнейшей судьбе Маринеско уже после его ухода с военной службы. В 1949 году ему было предъявлено обвинение в злоупотреблении служебным положением. Будучи заместителем директора Института переливания крови в Ленинграде, он раздал работникам института старые железные кровати, выброшенные на свалку. За это его осудили на три года тюрьмы, исключили из партии и отправили на Колыму, где отбывали наказание в основном бывшие гитлеровские служаки. И это несмотря на то, что обычно люди с такой судимостью отбывали срок по месту жительства. Создается впечатление, что и теперь завистники продолжали издеваться над его судьбой.

Тюрьма Маринеско не сломила. Освободившись, он стал работать на заводе «Мезон», и в 1960 году приказом Министра обороны СССР № 600 ему было возвращено воинское звание капитана 3-го ранга и выделена небольшая пенсия в семьдесят рублей. Зная о его тяжелом заболевании, адмирал флота Советского Союза Иван Степанович Исаков стал лично присылать ему ежемесячно по сто рублей.

25 ноября 1963 года жизненный путь Александра Ивановича оборвался. Он, наверное, мог бы прожить дольше, если бы не бездумное отношение к нему со стороны таких непорядочных людей, как Андрей Стеценко.