«СМ» продолжает серию материалов, приуроченных к 75-летию Великой Победы, которое мы будет отмечать в будущем году. В хронологическом порядке мы освещаем значительные, но малоизвестные события самого великого в XX веке противостояния – Великой Отечественной войны. Сегодня речь пойдет о противовоздушной обороне Ленинграда и одном из самых тяжелых периодов блокады – концу 1941 года.

Каждый дом – форт обороны

С началом Великой Отечественной войны важную роль в мобилизации местной противовоздушной обороны (МПВО) сыграло постановление СНК СССР от 2 июля 1941 года «О всеобщей обязательной подготовке населения к противовоздушной обороне», согласно которому все советские граждане от 16 лет должны были овладеть необходимыми знаниями по МПВО. Кроме того, мужчины от 16 до 60 лет и женщины от 18 до 50 лет обязаны были состоять в группах самозащиты. 

Задача милиции в системе МПВО состояла в обеспечении четкого и бесперебойного функционирования всех ее звеньев, особенно групп защиты домов и участков. Начальником МПВО участка назначался, как правило, начальник отделения милиции, а начальником МПВО квартала – участковый уполномоченный. Милиция осуществляла общий надзор за строгим соблюдением населением, руководителями предприятий и домоуправлений всех правил противовоздушной обороны.

Газета «Пост Революции» писала в ноябре 1941 года: «Комсомолец Идзон – рядовой милиционер. Ему вверена охрана революционного порядка в одном из кварталов, что выходит на Обводный канал. Война, как никогда, сблизила милицию с населением. Каждый дом – форт обороны, участковый милиционер – комендант крепости. И как ни важны другие обязанности Идзона, но сама жизнь такова, что характерные милицейские дела вдруг исчезли. С тех пор как началась война, на участке Идзона не было ни одного случая хулиганства, ни одной кражи, ни одной драки. Не потому, конечно, что вчерашний хулиган сразу перевоспитался. Но когда каждый гражданин ,по существу, постовой, только без формы, любой хулиган быстро умиротворяется.

Революционному порядку на советской улице угрожает сейчас другой враг. Вооруженный бомбами, он хочет прорваться с воздуха, подползти диверсантом. Квартал, что выходит на Обводный канал, день и ночь настороже. Несколько человек предложили квартальному штабу свои велосипеды, и теперь вся связь осуществляется на самокатах. В любой час дня и ночи посты наблюдают за крышами и водопроводными колодцами. Свыше сорока школьников, организованные в группы, следят за светомаскировкой. Они ревностно проверяют все находящееся в пределах видимости.

Со всеми вопросами и нуждами обороны жители квартала обращаются к милиционеру Идзону. Они знают, что каждую полезную инициативу, каждый дельный совет он немедленно осуществляет. Он немало сделал для усиления обороны квартала. Если вражеским самолетам удастся прорваться к городу, они попытаются вызвать зажигательными бомбами пожары. Но если не прозевать, зажигательная бомба не страшна. Главное – быстро схватить ее, бросить туда, где она не сможет что-либо зажечь. И Идзон заказывает в одной из ремесленных школ для каждого чердака специальные железные щипцы. Население каждого квартала заинтересовано, чтобы на его территории было как можно больше бомбоубежищ. В одном из зданий Идзон находит огромный, в 500 квадратных метров, подвал. Но подвал почти до потолка забит мусором и землей. Что делать? Нужно несколько тысяч рублей, чтобы его только очистить. И вот милиционер по своей инициативе созывает общеквартальный митинг. Он призывает население вооружиться лопатами, ломами, тачками. Тут же после митинга начинается работа. Через пять часов подвал очищен. Мало того, домашние хозяйки достали электрический провод, и монтер одновременно с очисткой проводил свет. И это еще не все! В бомбоубежище десятки людей несли свои табуретки, скамьи, бачки для воды, графины, кружки. Через шесть часов бомбоубежище было готово. 

Благодаря инициативе участкового милиционера были организованы в квартале дополнительно два пункта первой помощи. Он нашел помещение, среди населения оказались врачи и сестры – пенсионеры. Жители квартала приобрели носилки, медикаменты, необходимый инструмент.

Квартал готов к обороне. И не только к противовоздушной обороне. Рядовой милиционер Идзон знает, кто из жителей умеет владеть винтовкой, кто может стрелять из пулемета, кто способен метко разить врага гранатой. Если потребуется, он скомандует – к оружию! И сам, уж не раз бивший врага на Карельском перешейке, он встанет во главе своих бойцов». 

Не допустить нападения с неба!

Но мы стояли на высоких крышах, 
с закинутою к небу головой, 
Не покидали хрупких наших вышек, 
лопату сжав немеющей рукой.

Так писала жившая в осажденном городе советская поэтесса Ольга Берггольц

Зв время блокады силами МПВО был выполнен огромный объем работ. Только участковыми командами, а затем батальонами МПВО была оказана помощь 33 783 людям, разобрано 6554 завала, из-под них было извлечено 3968 живых людей и 2255 трупов. Эти же команды и погребали мертвых – всего было погребено 318 тысяч тел. Кроме того, командами было произведено строительство и ремонт 1300 защитных сооружений, разобрано на топливо 1400 деревянных домов, выгружено и уложено 548 тысяч кубометров дров, заготовлено 65 тысяч кубометров дров и шесть тысяч кубометров торфа. Производились и другие работы по поддержанию жизнедеятельности города. 

«Работа в очагах поражения, особенно по извлечению людей из-под завалов, требовала особой осторожности, смелости, находчивости, инициативы и крайнего напряжения сил, ибо, как правило, исключало использование техники, подчас даже самой малой механизации», – писали газеты тех лет. 

В неизмеримо большей степени это относилось к работе в ночных условиях. Ночная работа приобретала исключительно изнурительный характер, затягивалась на многие часы, а то и сутки. На это сознательно рассчитывало немецкое командование. Ночные налеты совершались, как правило, в ясные лунные ночи, с разных направлений. По временам интервалы между налетами доходили до 20 минут, бомбежки растягивались на всю ночь, изматывая личный состав МПВО и население города. Одновременно все более длительными становились артиллерийские обстрелы. Уже в ноябре их средняя продолжительность достигала девяти часов. В декабре 1941 года Ленинград подвергался артобстрелу почти ежедневно.

Ранняя зима 1941-го

Из всех проблем, связанных с внутренней организацией обороны Ленинграда, самой сложной оказалась вскоре проблема снабжения населения и сосредоточенных в городе войск продовольствием. Положение с каждым днем становилось угрожающим. Смертельно тяжелой для ленинградцев была первая блокадная зима. А она наступила рано, уже в начале ноября Ладожское озеро сковало льдом, что сократило и ухудшило снабжение блокадного Ленинграда. 

19 ноября решением военного совета фронта была поставлена задача – открыть по озеру ледяную дорогу. 25 ноября дорога была открыта, и по ней на машинах-полуторках (знаменитые ГАЗ-АА) в город доставлено 370 тонн продовольствия. В дальнейшем ежедневный подвоз доходил до 4,5 тысячи тонн. 23 декабря ладожская трасса становится воистину Дорогой жизни – в этот день по ней завезено в Ленинград почти 800 тонн продовольствия. 

Тогда же было принято постановление Ленгорисполкома «Об организации детских новогодних елок», куда был включен пункт о том, что маленьких участников этих торжеств разрешается кормить обедами «без вырезки талонов из продовольственных карточек». Давно уже в Ленинграде не было такой всеобщей радости – 25 декабря повышены хлебные нормы! Рабочим прибавили по 100 граммов, и отныне они будут получать по 350 граммов хлеба в сутки. Служащим, иждивенцам и детям причитается не по 125 граммов, а по 200. Но смертность в городе по-прежнему оставалась велика. 

Из дневника писательницы Веры Инбер: «26 декабря 1941 года. Страшно, выйдя утром из задних ворот Первого медицинского института, очутиться у стены прозекторской, на берегу Карповки. Это – мертвецкая под открытым небом... Мертвые – в простынях, скатертях, лоскутных или байковых одеялах, иногда в портьерах... Не хватает грузовиков для кладбища — не столько даже грузовиков, сколько бензина. И главное – так мало сил у живых, чтобы хоронить мертвых». 

Мандарины, пробитые пулями

«Канун Нового года... 193-й день войны... Один из самых тяжелых дней очень тяжелого декабря. И все-таки наперекор всему в городе ощущается приближение праздника. Почти 50 тысяч ленинградских школьников собираются встретить его у новогодних елок. К празднику готовятся и детские сады. Несмотря на нехватку горючего, автомобилисты привезли из лесу 1000 елок», – писали газеты тех лет. 

Положение с продовольствием было крайне тяжелым, но город позаботился о праздничных угощениях для детей. Из глубокого тыла для детских садов Ленинграда в Кобону прибыли даже мандарины. Когда водитель 390-го автобата Максим Твердохлеб вез их по льду Ладожского озера, его машину атаковали два фашистских истребителя. Меняя скорость, внезапно останавливаясь и так же внезапно устремляясь вперед, водитель несколько раз уходил от атак. Вражеские летчики тоже начали хитрить. Они заходили в атаку с двух сторон. Уследить сразу за двумя самолетами было не просто. Пулеметные очереди вдребезги разбили ветровое стекло, откололи кусок баранки. Ухватившись окровавленными руками за то, что осталось от рулевого колеса, Твердохлеб продолжал вести израненную машину. 

На складе удивились, как мог водитель управлять такой машиной? В ней насчитали 49 пробоин! А ребята, которым достались поврежденные мандарины, даже не догадывались, что на них – следы вражеских пуль. 

Этот декабрь был очень тяжелым для осажденного Ленинграда. В декабре от голода умерло 52 880 жителей города… Но его защитники могли гордиться – несмотря ни на что, они выстояли.