Кенотаф на немецком кладбище
ВОЙНА
«Секретные материалы 20 века» №5(521), 2019
Кенотаф на немецком кладбище
Анатолий Буровцев, Константин Ришес
публицисты
Санкт-Петербург
38957
Кенотаф на немецком кладбище
U-250 в доке

На западной окраине Кронштадта, под кронами вековых деревьев, есть небольшое лютеранское кладбище, в народе называемое немецким. Много известных немцев, верно служивших России, нашли здесь вечный покой. Среди них открывший Антарктиду Фаддей Беллинсгаузен, боевой адмирал времен парусного флота, командир кронштадтского порта Александр Круз, герой обороны Порт-Артура адмирал Роберт Вирен, растерзанный штыками революционных матросов в 1917 году, и другие. Но один, стоящий особняком монумент, возвращает нас в не столь отдаленные времена. Это громадная цельная глыба красноватого гранита с чугунной доской, на которой отлиты имена и даты жизни погибших в один день советских (20 человек) и немецких (46 человек) моряков, а также две эпитафии на двух языках.

Одна гласит: «Вечная память советским морякам гвардейского экипажа МО-105, погибшим 30.7.1944 в Выборгском заливе от торпеды немецкой подводной лодки U-250 и навсегда оставшимся в море». А рядом по-немецки: «В память немецких моряков с U-250, погибших от глубинных бомб советского охотника МО-103 и нашедших на этом кладбище последний приют».

Перечень имен венчают написанные на двух языках слова немецкого активиста общества по уходу за воинскими захоронениями Гюнтера Фурмана: «Примиренные смертью взывают к миру».

Моряки обеих воющих стран, и те, кто нашел последний приют на старом кладбище, и те, для кого могилой осталось море, погибли в один и тот же день, в одном месте. Произошло это в Выборгском заливе 30 июля 1944 года, где советский морской охотник МО-105 нес патрульную службу, занимаясь поиском немецких подводных лодок.

Лодки VII серии («семерки») были становым хребтом немецкого подводного флота как в битве за Атлантику, так и в морских баталиях в Средиземном море и в Арктике. Балтика же с началом Второй мировой была для «семерок» «учебным» морем, где их экипажи до поры проходили обучение в относительно спокойной обстановке. Однако в 1944 году ситуация существенно изменилась, лодки VII серии были брошены в бой, причем в самой неудобной для них зоне действий – мелководном, изобилующем отмелями и шхерами Финском заливе. Седьмая cерия была последним словом техники германского кораблестроения, к тому же в 1944 году лодки получили на вооружение новейшие торпеды с акустическими головками самонаведения, доставившими уже немало неприятностей как флотам наших союзников по антигитлеровской коалиции, так и кораблям северных конвоев, направляющихся в порты СССР с грузами ленд-лиза. Загнанный в 1941 году в тупик восточной части Финского залива советский Краснознаменный Балтийский флот (КБФ) на протяжении двух лет не предпринимал активных действий, за исключением нескольких, не всегда удачных, попыток советских подлодок вырваться на простор Балтики. После снятия блокады Ленинграда командование КБФ стремилось расширить зону действий флота на запад. Однако противник продолжал удерживать западную часть Финского залива. Между КБФ и немецко-финскими силами разгорелась упорная борьба: одна сторона стремилась вырваться из Финского залива, а другая пыталась этого не допустить. Развернулись активные бои, в которых чаще верх одерживали советские военно-морские силы, главным образом за счет поддержки с воздуха. 

В числе подводных лодок, переброшенных немцами в устье Финского залива, была и U-250 капитан-лейтенанта Вернера-Карла Шмидта. До начала своей карьеры подводника он успел послужить в бомбардировочной авиации, участвовал в налетах на Москву и Лондон. Лодка прибыла в Хельсинки вечером 23 июля. Приняв вновь построенный корабль чуть более полугода назад, ее экипаж недавно завершил курс тренировок на Балтике, но еще не имел боевого опыта. 25 июля лодка перешла на стоянку с кодовым названием «Гранд-Отель», оборудованную в шхерах принадлежащего финнам острова Нуокко. Вечером 29 июля U-250 вышла в море с заданием патрулировать район у северного входа в пролив Бьеркезунд. Спустя 12 часов Шмидт обнаружил лежащий в дрейфе небольшой советский корабль. Это был морской охотник МО-105 старшего лейтенанта Георгия Швалюка, который находился в дозоре в северной части пролива и в тот момент нес гидроакустическую вахту. В полдень 30 июля 1944 года, когда команда охотника приступила к обеду, U-250 изготовилась к торпедной атаке. В 12:42 в средней части МО-105 раздался сильный взрыв, в результате чего корпус корабля переломился. Корма затонула сразу же, а носовая оконечность хоть и перевернулась, но какое-то время оставалась наплаву. Из 29 членов экипажа МО-105 спастись удалось лишь девятерым. Всех их подобрал спасательный катер. 

Но недолго пришлось радоваться своей первой победе немецким подводникам. Уже через семь часов их лодка была обнаружена аналогичным погибшему охотником МО-103 старшего лейтенанта Александра Коленко. Его корабль не был оснащен гидролокатором. Вражескую подлодку обнаружили по следу мелких пузырьков, когда U-250 пыталась скрыться с места атаки. МО-103 сбросил на нее целую серию глубинных бомб, после чего экипаж охотника увидел, что на поверхность начали выскакивать люди в водолазных масках. Всего из воды были извлечены шесть немецких подводников, включая командира лодки. Остальные 46 членов экипажа U-250 погибли со своим кораблем. Субмарина осталась лежать на дне на глубине 33 метра. Точные координаты места ее затопления были зафиксированы, на воде выставлена веха.

Попытки советских кораблей приблизиться к затонувшей лодке встречали яростное противодействие со стороны немецких кораблей, поддерживаемых береговой артиллерией финнов. Это явно повышенное внимание к уже потерянному кораблю наводило советское командование на мысль о его особой ценности. С «самого верха» поступила команда «поднять лодку любой ценой». Под прикрытием дымовой завесы задача была выполнена. В сентябре поднятую лодку отбуксировали в Кронштадт и поставили в сухой док, где из ее корпуса были извлечены тела погибших подводников.

При этом присутствовали и пленные немецкие подводники. Они укладывали тела в грузовики, пересчитывая их. Удалось опознать всех погибших, несмотря на то что они находились в воде с конца июля до середины сентября. Ночью грузовики привезли тела к яме, вырытой на краю лютеранского кладбища. В нее пленные подводники сложили погибших, засыпали их землёй и с разрешения конвоиров установили на могиле крест, наспех сделанный из веток. После окончания войны пленные вернулись в Германию, и история этого захоронения, как и точное место братской могилы, на долгие годы были забыты.

О ней вспомнили, когда не стало «железного занавеса». В начале 1990-х годов возникла общественная инициатива увековечить трагические события июля 1944 года. С российской стороны изучением гибели МО-105 и U-250 занимался историк капитан 2-го ранга Борис Каржавин, с немецкой – Гюнтер Фурман. Накануне нового 1992 года Каржавин привез в Германию свою статью о противоборстве и гибели советского и немецкого кораблей в июле 1944-го. В ходе его встречи с Фурманом родилась идея совместного памятного знака в Кронштадте. Все прекрасно понимали, что сделать это будет непросто, придется обращаться во всевозможные инстанции государственной власти. Авторам идеи удалось привлечь к ее воплощению администрацию Кронштадта и ряд российских общественных организаций.

Так как установить точно место захоронения подводников с U-250 не удалось, а тела моряков МО-105 упокоились в море, было решено поставить памятный знак на лютеранском кладбище Кронштадта, чтобы увековечить на нем павших в бою 30 июля 1944 года моряков обеих стран. Так родился этот кенотаф, то есть памятник в месте, которое не содержит останков покойного, своего рода символическая могила. Открытие этого необычного мемориала состоялось 22 октября 1996 года. Среди участвовавших в митинге ветеранов был и бывший командир МО-103 Коленко.

А сама немецкая ПЛ оказалась очень интересна для советских кораблестроителей. Лодки VII серии, к которой принадлежала U-250, несли в себе немало новинок. Достаточно сказать, что после ее захвата появился специальный приказ главкома ВМФ СССР Николая Кузнецова о приостановке уже начатых работ по проекту нового подводного корабля до детального изучения U-250. В дальнейшем многие элементы «немки» перешли в советские лодки проекта 608, а позднее и проекта 613, коих более сотни было построено в послевоенные годы.

Не меньший интерес, чем сама лодка, представляли находившиеся на ней новейшие торпеды с акустической головкой самонаведения, а также шифровальная машинка с книгами шифров и кодов к ней. За этими торпедами давно и безуспешно охотились англичане. Для них это было настолько важно, что Уинстон Черчилль напрямую обратился к Иосифу Сталину с просьбой поделиться добычей, но получил отказ. Однако Сталин пригласил английских специалистов приехать в Союз, чтобы здесь познакомиться с трофеем. 

Позднее англичанам был передан полный комплект технической документации, выполненный советскими специалистами, досконально изучившими немецкую торпеду. Этот жест доброй воли серьезно помог англичанам при разработке средств защиты от подобных торпед.


24 февраля 2019


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847