Как выслеживали оборотня
ВОЙНА
«Секретные материалы 20 века» №16(480), 2017
Как выслеживали оборотня
Наталья Матвеева
журналист
Санкт-Петербург
1641
Как выслеживали оборотня
Полицаи, они же «служба порядка» на оккупированных территориях

После Великой Отечественной войны полицаи и каратели, подделав документы и поменяв фамилии, растворились на просторах страны. Но по их запутанным следам настойчиво и упорно шли чекисты. Советские спецслужбы делали все возможное, чтобы никто из них не избежал заслуженного наказания.

НАЦИСТСКИЕ ШИФРОВКИ

В послевоенные годы к советским контрразведчикам попали документы нацистской тайной полиции. Вот один из них — из архива Псковского УКГБ: «18 августа 1942 года, в 6 ч. 30 мин. отряд Новосокольнической «службы порядка» в количестве 16 человек находился на марше с целью проведения разведывательной операции в районе населенного пункта Рама — в 14 км северо-западнее Новосокольников. Руководил операцией группенфюрер Романов. На обратном пути, 12 км северо-западнее Новосокольников, отряд был атакован партизанами. Огневая мощь противника составляла примерно 5–6 легких пулеметов, гранатомет и 40 винтовок. Сотрудники «службы порядка» вынуждены были отходить по лежащей южнее болотистой местности. Группенфюрер Романов был тяжело ранен и остался лежать на поле боя. Сотрудник Беляев был легко ранен в правую пятку и смог спастись. Можно с уверенностью утверждать, что убиты два партизана и одна партизанка».

Кто были эти 16 человек из «службы порядка», возглавляемые группенфюрером с русской фамилией? Расследованием деятельности созданного оккупантами в Новосокольническом районе карательного отряда «службы порядка» предстояло заняться следователю Псковского УКГБ старшему лейтенанту госбезопасности Виталию Николаевичу Рябчуку — спустя пятнадцать лет после окончания войны. Это было непросто, так как многих свидетелей уже не было в живых. И все-таки это сложнейшее дело удалось раскрыть.

НОВОЕ ИМЯ В ДЕЛЕ

Выехав в Новосокольнический район, Виталий Николаевич провел много встреч с жителями, и некоторые эпизоды деятельности карателей стали проясняться. Вот один из эпизодов, произошедших летом 1942 года в деревне Борок. В гости к местной жительнице Матрене Ильиничне Кирсановой пришла ее родственница Екатерина Кузьминична Кирсанова. А несколько раньше в соседний дом Романовых заявился сын хозяев — тот самый группенфюрер жандармерии, упоминавшийся в донесении тайной полиции. Романов привел с собой еще двух полицейских. Хозяева выставили на стол самогон и закуску. В застолье участвовал местный лесник по имени Семен. Увидев в окно молодую худенькую женщину, он сказал полицаям: «Вон разведка пошла». Те поинтересовались, что за разведка. Лесник ехидно ответил: партизанская. Взяв автоматы, полицаи вышли на улицу.

Из показаний Матрены Ильиничны Кирсановой: «Едва Катя Кирсанова вошла ко мне в дом и присела на лавку, как в дверь ввалились три пьяных полицая. Они выгнали меня на улицу, а сами остались. Через некоторое время в доме раздался выстрел. Полицаи вывались на улицу и, матерясь, ушли. Я вбежала в дом и увидела, что Катя сидит бледная и держится за грудь рукой. Блузка у нее была вся в крови. Катя сказала, что ее ранил полицай. Я хотела уложить Катю в постель, но она отказалась и ушла к себе домой в деревню Новоселки».

Из показаний бывшего полицая Цветкова: «В доме Матрены Кирсановой я стал допрашивать Екатерину Кирсанову о ее связи с партизанами. Она рассмеялась мне в лицо и заявила, что ее уже пытали об этом немцы, даже ее дом поджигали в острастку, но она ничего не сказала, а нам и подавно ничего не скажет. Меня это разозлило, и я выстрелил из пистолета Кирсановой в грудь, попал, кажется в плечо. Но она все равно ничего не сказала. Мы пошли искать подводу, чтобы отвезти Кирсанову в Новосокольники, но, когда вернулись, Екатерины в доме не оказалось. Тогда мы кинулись искать ее в деревне Новоселки. Увидели обгорелый дом и вспомнили: Кирсанова говорила, что немцы, стращая ее при допросе, подожгли избу. Мы вошли в этот дом, там была мать Кирсановой. На наш вопрос она заявила, что дочери дома нет. Мы стали кричать на нее, угрожать. Тогда вдруг с печки раздался голос: «Не троньте, сволочи, мать». И с печки спустилась Екатерина. У нее на блузке запеклась кровь. Мы вывели ее на улицу и из автомата в голову… Нам надоело возиться с ней, да и разозлило ее упорство, поэтому убили на месте. Когда доложили начальнику жандармерии Шульцу, тот нас немного поругал: дескать, надо было привезти ее, хорошенько допросить, а потом уж… Шульц еще говорил, что, по данным гестапо, Кирсанова действительно была связана с партизанами».

На вопрос следователя, кто еще участвовал в убийстве Кирсановой, Цветков рассказал, что был еще Романов, которого вскоре убили партизаны у деревни Рамы, и некий Плывч. По словам карателя, именно он стрелял из автомата в голову Кирсановой. Так в деле появилось имя еще одного карателя. Органам госбезопасности была известна эта фамилия: Сигизмунд Плывч значился как активный пособник фашистов.

РОЗЫСК ВОЗОБНОВИТЬ

Плывч, по происхождению поляк, до войны проживал в городе Новосокольники. Когда город оккупировали немцы, он поступил к ним на службу в полицию, в так называемую «службу порядка» (Ordnungdienst), которая находилась в подчинении германской полевой жандармерии. Тогда же он познакомился с жительницей города Антониной и женился на ней. Сначала семья Плывчей остановилась в городе Себеже Псковской области, затем вместе с немцами выехала на территорию Латвии. Там они остались и после ухода германских войск. В Латвии Плывч был призван в Советскую армию. В январе 1947 года Новосокольнический райотдел КГБ объявил его в розыск, но потом были получены сведения, что Плывч погиб где-то в Германии, и в декабре 1947 года розыск был прекращен.

Однако в 1955 году УКГБ по Великолукской области были получены новые данные, которые побудили чекистов возобновить розыск Плывча. В Латвии, в городе Краслава, была обнаружена Антонина Ивановна Плывч 1922 года рождения. Выяснилось, что живет она с дочерью, работает, ведет себя скромно, получает пенсию за пропавшего без вести на фронте мужа. Проверка показала: 10 июля 1954 года Антонина Плывч обращалась с заявлением в народный суд, где указала, что в 1943 году в городе Себеже вступила в брак с Сигизмундом Иосифовичем Плывчем, от которого имеет дочь. В 1945 году муж пропал без вести на фронте. Она просила суд установить факт смерти мужа, — это было необходимо ей для получения пенсии на ребенка. К заявлению она приложила извещение военкомата № 261 от 11 августа 1946 года, в котором сообщалось: «Красноармеец Плывч Сигизмунд Иосифович, уроженец города Новосокольники Калининской области, в бою за социалистическую Родину пропал без вести 06.04.45 года». Народный суд своим определением признал его умершим, а вдове была назначена пенсия.

У следователя не было сомнений: это тот самый Сигизмунд Плывч. Но дополнительная проверка все же требовалась. 22 сентября 1960 года Рячук допросил Антонину Плывч. С первых же слов женщины он понял, что она — жена разыскиваемого карателя. Та рассказала, как познакомилась с Сигизмундом в 1942 году. Следователь задал вопрос, знала ли она, чем он занимался тогда. Женщина ответила: ей только было известно, что Плывч служит у немцев, видела у него оружие, но о его карательной деятельности ничего не знала.

В 1943 году, когда немцы стали отходить на запад, Сигизмунд уехал в Себеж, взяв и ее с собой, там они и поженились, а в 1944 году оказались в Прибалтике. Когда туда пришли советские войска, мужа мобилизовали и отправили на фронт. Из армии он прислал ей всего три письма, одно было из госпиталя. В последнем письме повел разговор о том, что она может считать себя свободной и вольна создать новую семью. Потом связь с мужем оборвалась. Потом было извещение: пропал без вести.

Дальнейшая проверка показала, что Антонина Плывч не солгала и действительно живет в полном неведении относительно судьбы мужа. Она отдала следователю несколько его фотоснимков. С довоенных фотографий смотрело симпатичное лицо молодого мужчины, хорошо и по моде одетого. Трудно было представить, что этот человек хладнокровно расстреливал невинных людей.

КАРАТЕЛЬ-ФРОНТОВИК

Теперь в руках у чекистов появилась новая страница жизни Плывча — его служба в рядах Советской армии. Выходило, что, скрыв свое преступное прошлое, бывший каратель и палач надел красноармейскую шинель и влился в ряды фронтовиков. На запрос из Великих Лук пришел ответ из Даугавпилса, подтверждающий, что Плывч был призван в ряды Советской армии и направлен для прохождения службы в воинскую часть «полевая почта № 28042». Архив Министерства обороны подтвердил: «По книге учета рядового и сержантского состава 1278-го стрелкового полка значится красноармеец Плывч Сигизмунд Иосифович, уроженец Калининской области. Ранен 01.02.45 года, выбыл в медсанбат № 473».

Чекисты принялись искать его следы в военно-медицинских архивах. Сотрудники Архива военно-медицинских документов в Ленинграде подошли к выполнению запроса из Великих Лук весьма ответственно и добросовестно. Вот их ответ: «В книге учета раненых и больных медсанбата № 473 Сигизмунда Плывча не значится. Значится Сергей Осипович Плавин, красноармеец 1278-го стрелкового полка, который 01.02.45 года получил сквозное пулевое ранение левого предплечья и правого бедра и со 02.02.45 года находился на лечении в медсанбате».

ДРУГОЙ ЧЕЛОВЕК?

Плавин Сергей Осипович… Как будто бы совершенно другой человек. Но какое поразительное совпадение: ранен в тот же день, что и Плывч, служил в том же самом 1278-м стрелковом полку, поступил в тот же медсанбат. Да и фамилии схожи…

По архивным документам чекисты проследили дальнейший жизненный путь рядового Плавина. 18 сентября 1945 года он был назначен командиром орудия все в том же 1278-м стрелковом полку. Но ведь это уже после окончания войны. Получается, что красноармеец Плавин вылечился и пережил войну, а рядовой Плывч сгинул без вести еще в апреле все того же 1945-го. Профессиональное чутье контрразведчиков побуждало идти дальше по следу этого человека: уж больно загадочным было то сообщение из медсанбата.

И действительно, как потом выяснилось, Плывч, попав после ранения в медсанбат, уничтожил свою красноармейскую книжку и выдал себя за Плавина. С этим именем он закончил в 1946 году службу в армии, под этой же личиной продолжал жить на гражданке. Теперь по всесоюзному розыску искали уже не Плывча, а Плавина. А следователь продолжал опрос жителей Новосокольнического района, которые рассказывали о зверствах карателя.

Из показаний Ольги Тимофеевны Костровской: «В октябре сорок первого я видела, как Плывч с винтовкой в руках в числе других полицейских конвоировал на расстрел группу арестованных. Среди арестованных был и знакомый мне Гусаков. Мать Гусакова, увидев сына, с криком бросилась к нему, но Плывч заорал на нее и оттолкнул женщину винтовкой. За зданием военкомата арестованных расстреляли».

Из показаний Ольги Ивановны Лазаревой: «В ноябре сорок первого Плывч приехал в нашу деревню Боровинки и стал требовать от Рудакова лошадей и подвод. Тот отнекивался, не хотел выходить из избы. Плывч пригрозил ему: «Не пойдешь — застрелю». Мать Рудакова кинулась к сыну, заслонила его. Плывч ударил ее прикладом в лицо, разбив до крови, а Рудакова вывел во двор и застрелил».

Из показаний Константина Константиновича Москалева: «Зимой 1941-го группу арестованных, среди которых был и знакомый мне Дмитриев Александр, вели на расстрел. Увидев меня, Дмитриев закричал: «Скажи моей маме, что…» Но Плывч не дал ему договорить, ударил парня. Я потом ходил на место расстрела и нашел слегка присыпанного снегом Сашу Дмитриева».

Из показаний Лукерьи Никандровны Богдановой: «Летом 1942 года немцы и полицаи нарвались возле нашей деревни на мины, несколько немцев погибло. Тогда каратели схватили Ефросинью Гвардину, у которой трое сыновей ушли к партизанам, и приказали ей идти по минному полю, а сами двинулись за ней следом. Когда поле кончилось, Плывч заявил Гвардиной: «Раз прошла без взрыва, значит, знаешь, где партизаны поставили мины» — и застрелил ее».

Как было установлено, у Плывча была старшая сестра, которая до войны проживала в Новосибирске. Решили проверить, не ездил ли Плывч под фамилией Плавин повидаться с ней после мобилизации. Версия подтвердилась. Выяснилось, что Сергей Осипович Плавин в послевоенные годы успел поработать кладовщиком в штабе Сибирского военного округа, затем работал грузчиком в новосибирской конторе «Мясорыбторга». А с 1957 года работал буровым рабочим и грузчиком Камчатского геолого-разведывательного управления. Ему выносились благодарности, а портрет помещен на Доску почета. Рябчук выслал камчатским коллегам копию фотографии Плывча. Ответ был ожидаемым: Плывч и Плавин — одно и то же лицо.

ПЛОХАЯ ПАМЯТЬ КАРАТЕЛЯ

12 сентября 1960 года каратель был арестован в Петропавловске-Камчатском и доставлен на допрос к Рябчуку. Плывч признал, что живет под вымышленной фамилией, что во время войны служил у немцев в полиции, занимался карательной деятельностью. Он подробно и многословно рассказывал следователю о том, как ему выдали трофейное обмундирование: «Чьи-то обноски — и лишь потом только форму: френч, бриджи, шинель. А вот на сапоги и шапку немцы пожадничали, пришлось носить свои». Платили ему всего 35 марок в месяц. Следователи, расследуя уголовные дела о деятельности карателей, привыкли к их рассказам о том, что им, «бедным подневольным», приходилось выполнять приказы немцев по сбору продуктов, добывать подводы и закапывать трупы. Вот и Плывч рассказал, что с винтовкой ходил, но никого не расстреливал; у него была лопата, и он лишь закапывал трупы. Занятая обвиняемым позиция потребовала проведения многочисленных очных ставок. Поскольку большинство свидетелей проживало в Новосокольническом районе, пришлось везти арестованного через всю страну туда.

На первом же допросе в псковском управлении обвиняемый заявил, что рассказал все, что помнит о своей службе у немцев, а больше ничего добавить не может. Так сказать, у него якобы развилась выборочная амнезия в отношении карательной деятельности, хотя в Петропавловске он на плохую память не жаловался. Но на очной ставке с «коллегой» Цветковым ему пришлось признаться, так как тот в подробностях рассказал эпизод убийства Екатерины Кирсановой, добавив: «Ловко ты придумал, что «ходил с лопатой, а не с винтовкой», да, видно, у тебя и лопата метко в голову стреляет». И после очной ставки с Матреной Кирсановой Плывч вынужден был признать, что убил Екатерину. Вызванный из другой области отбывший наказание за измену Родине Удалов изобличил Плывча в убийстве Шаповалова, старосты деревни Володьково. Тот был убит при таких же обстоятельствах, что и староста Малашенков.

Но Плывч и дальше от всего отказывался. В большинстве же случаев на очных ставках обвиняемый твердил, что ничего не помнит, но раз свидетель о чем-то говорит, то он не может отрицать такие показания. Относительно конкретной карательной деятельности он признал, что участвовал в убийстве Малашенкова, который был связан с партизанами. «Жандармерия заподозрила его в связи с партизанами, — рассказывал Плывч. — Приказ был доставить его в Новосокольники. По дороге, однако, мы с Киселевым убили Малашенкова». Плывч утверждал, что Малашенков был застрелен ими при попытке к бегству, однако так ли обстояло дело, или был выполнен приказ жандармерии — расстрелять неблагонадежного старосту, — установить не удалось. «Все равно его живым немцы не выпустили бы, да еще и пытали бы», — пытался найти смягчающие обстоятельства Плывч.

24–25 января 1961 года коллегия по уголовным делам Псковского областного суда рассмотрела в открытом судебном заседании в городе Новосокольники уголовное дело по обвинению Плывча (он же Плавин). За измену Родине, активную карательную деятельность, убийство советских граждан Плывч был приговорен к 15 годам лишения свободы. Одновременно суд вошел с представлением в Президиум Верховного Совета СССР о лишении Плывча медали «За победу над Германией».

Возможно, у читателей возникнет вопрос: почему каратель получил столь мягкий приговор? Здесь необходимо пояснить, что дело расследовалось в 1960 году. А 25 декабря 1958 года Верховным Советом СССР был принят закон «Об уголовной ответственности за государственные преступления». В связи с его изданием были отменены статьи 58.1а и 58.1б УК РСФСР 1926 года, по которым ранее квалифицировали действия изменников Родины и где за эти преступления была прописана высшая мера наказания. С конца 1958 года и до 1 января 1961 года, то есть до вступления в действие УК РСФСР 1960 года, обвинение таким преступникам предъявлялось по статье 1 закона СССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления», в которой предусматривалось наказание за измену Родине. По этой статье привлекался и каратель Плывч.

Кроме того, на расследование и рассмотрение в судах дел данной категории накладывали отпечаток положения Указа Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». По этому указу изменникам Родины, помогавшим немецко-фашистским захватчикам, могли вменяться в вину только факты их участия в убийствах и истязаниях советских граждан, а остальная предательская деятельность подпадала под амнистию.


10 июля 2017


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847