Загадочный последний предвоенный
СССР
«Секретные материалы 20 века» №15(479), 2017
Загадочный последний предвоенный
Дмитрий Митюрин
историк, журналист
Санкт-Петербург
1416
Загадочный последний предвоенный
Советский плакат со знаменитым изречением Сталина

XVIII съезд партии можно считать первым партийным форумом, на котором не велись горячие дискуссии и не звучали звонкие политические заявления. Хронологически он пришелся на краткий спокойный период между потрясшей страну «большой чисткой» и Второй мировой войной, которая потрясла уже все человечество. И еще его можно назвать самым загадочным…

ИЗМЕНЕНИЕ КОМАНДЫ

Изначально партийные съезды полгалось созывать ежегодно, хотя правило это и не всегда соблюдалось. Затяжки выглядели вполне объяснимыми, поскольку подготовка, проведение и осмысление итогов очередного партийного форума выбивала из нормального рабочего ритма всю руководящую элиту, а требовалось ведь еще и страну строить. Пятилетний промежуток между XVII и XVIII съездом объяснялся потрясениями, которые буквально переформатировали советскую политическую систему вследствие двух внешне разноплановых, хотя в реальности взаимосвязанных событий — «большой чистки» и принятия Конституции 1936 года.

Большая чистка объяснялась стремлением Сталина создать новую, преданную ему политическую элиту, для чего требовалось уничтожить элиту прежнюю. Этим он занимался с 1924 года, борясь с разного рода «оппозициями» в лице ближайших соратников Ленина. Затем пришла очередь любой потенциальной оппозиции — как внутрипартийной, так и, допустим, интеллигентской.

Масштабные репрессии начались с того, что 1 декабря 1934 года в коридоре Смольного был застрелен ближайший соратник Сталина Сергей Киров. Убийца — неудачливый партийный функционер Леонид Николаев, вероятно, мстил ему и за свою неудавшуюся карьеру и за роман с женой (секретаршей Мильдой Драуле). Существует и другая версия, по которой преступление было организовано Сталиным, видевшим в Кирове опасного конкурента.

Так или иначе, с подачи Сталина случившееся трактовали как преступление, организованное разбитыми оппозиционерами, а в качестве его идейных вдохновителей назвали низвергнутых в политическое ничтожество Зиновьева и Каменева. Обоих арестовали и в августе 1936 года расстреляли.

Однако список жертв ими не ограничился. В связи с убийством Кирова ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик», значительно упростившие работу карательной системы. В регионах начали создаваться «тройки» из начальника Управления НКВД, начальника милиции и прокурора, имевшие право выносить приговоры о высылке или тюрьме сроком до пяти лет. Больше всего, кончено, пострадали Ленинград и Ленинградская область, из которых выселили почти 40 тысяч человек «кировского потока» и еще 24 тысячи приговорили к различным наказаниям.

Четырнадцать человек, включая Николаева, приговорили к расстрелу как непосредственных организаторов и участников покушения из «троцкистско-зиновьевской террористической группы».

САМАЯ ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ

Зачистка оппозиции продолжалась до 1936 года, когда общественное внимание переключилось на подготовку новой Конституции СССР. Многие юристы, причем отнюдь не коммунистических взглядов, считают ее одной из самых демократических и передовых для своего времени. По сравнению же с предыдущими советскими конституциями главная новация заключалась в том, что если раньше избирательных прав лишались «представители бывших эксплуататорских классов» и «нетрудовые элементы», то теперь избирательные права предоставлялись всем совершеннолетним гражданам.

Впервые в статьях основного закона провозглашались и гарантировались права на труд, отдых, бесплатные образование и здравоохранение, социальное обеспечение в старости и на случай болезни.

Сталин собственноручно включил в текст Конституции статьи 2 и 3 о том, что политическую основу СССР составляют Советы депутатов трудящихся, имевшие верховенство над всеми другими государственными и хозяйственными органами.

Голосование в них должно было быть прямым, равным и тайным, причем из буквы и духа Конституции следовало, что представителям партийной номенклатуры депутатство отнюдь не гарантировалось и их вполне могли обойти альтернативные кандидаты. Бюрократию такая перспектива встревожила, а Сталин еще больше ее напугал, заявив во время одного из обсуждений проекта основного закона: «Избирательная борьба будет оживленной, она будет протекать вокруг множества острейших вопросов, главным образом вопросов практических, имеющих первостепенное значение для народа. Наша новая избирательная система подтянет все учреждения и организации, заставит их улучшить свою работу. Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти. Наша новая конституция будет, по-моему, самой демократической конституцией из всех существующих в мире».

Генсек твердо помнил правило: «Неважно, кто и как будет голосовать. Важно, кто и как будет считать». Судя по всему, через механизм выборов в советы он и собирался отсеивать оппонентов, которые каким-либо образом проскочили через сито партийных ячеек. И заодно, сформировав «нерушимый блок партийных и беспартийных», продемонстрировать партийной номенклатуре, что в случае чего может обратиться напрямую к народу.

Номенклатура ответила на такие сталинские новации молчаливым, но твердым сопротивлением, что и предопределило очередной виток репрессий.

РЕПРЕССИИ

Их осуществление Сталин возложил на Наркомат внутренних дел, руководство которым было поручено Николаю Ежову. Давший первый толчок карьере «кровавого карлика» бывший член Оргбюро Николай Москвин дал о нем такой отзыв: «Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным — он все сделает. У Ежова есть только один, правда существенный, недостаток: он не умеет останавливаться».

И когда «хозяин» сказал «фас!», Ежов принялся выполнять команду.

Началось все с «чистки» внутри самого НКВД по ходу которой было арестовано более двух тысяч сотрудников, на смену которым пришли такие же, как их шеф, готовые ни перед чем не останавливаться кадры. Затем последовал удар по армии, начавшийся с разоблачения «заговора Тухачевского». Следующая важная веха, ударившая уже не по номенклатуре, а по народу, — директива «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов».

В регионах создавались новые «тройки», теперь уже в составе секретаря обкома-крайкома, начальника местного управления НКВД и прокурора, имевшие право выносить смертные приговоры, да еще и заочно.

И наконец, апофеоз — чистка самой «партийной номенклатуры», включая членов ЦК, руководителей ведомств и регионов. За полтора года Ежов направил Сталину около 15 тысяч спецсообщений с докладами об арестах, запросами о санкционировании репрессивных акций, протоколами допросов. Ежедневно на стол «хозяину» ложилось до 20 документов от его верного наркома.

Чтобы понять масштаб бойни, достаточно навскидку привести несколько имен из выбранного на XVII съезде 71 члена ЦК: председатель комиссии советского контроля и заместитель главы совнаркома Николай Антипов, начальник УНКВД Дальневосточного края Всеволод Балицкий, нарком просвещения Андрей Бубнов, первый секретарь Дальневосточного краевого комитета партии Иосиф Варейкис, первый секретарь Ростовского обкома Ефим Евдокимов, секретарь ЦИК СССР Авель Енукидзе, первый секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Косарев, член Политбюро ЦК Станислав Косиор, первый секретарь Киевского обкома Павел Постышев, член политбюро Ян Рудзутак, член Политбюро и заместитель председателя Совнаркома Влас Чубарь и так далее.

Незатронутым оказался лишь узкий круг сталинских соратников, включавший Вячеслава Молотова, Лазаря Кагановича, Клима Ворошилова, Михаила Калинина, Анастаса Микояна, Андрея Андреева, Николая Шверника. Хотя их тоже держали на крючке: у Калинина, например, посадили жену, у Кагановича расстреляли брата Михаила — наркома авиационной промышленности. Валериан Куйбышев в 1935 году умер сам, причем его смерть списали на отравление, совершенное «врагами народа». Прямодушный Серго Орджоникидзе предпочел застрелиться, но, по крайней мере, остался в пантеоне советских героев.

Кроме того, в ближний круг вождя вошли продемонстрировавшие свою преданность заведующий партийными кадрами Георгий Маленков, руководители московской и ленинградской парторганизаций Никита Хрущев и Андрей Жданов. Место «сделавшего свое дело» расстрелянного «мавра» Ежова занял руководитель закавказских большевиков Лаврентий Берия.

Для озвучивания стратегических задач обновленной партийной элите XVIII съезд и созывался.

КОПАЛ ЛИ СТАЛИН ПОД ПАРТИЮ?

На съезде присутствовало 2035 делегатов, что на 69 человек превышало число участников предыдущего партийного форума. А вот данные относительно общей численности партии как-то не озвучивались, видимо, чтобы не пугать публику результатами «большой чистки».

Зато есть другая интересная статистика: доля рабочих уменьшилась до 43,7 процента, крестьян — до 22,2 процента, зато число служащих выросло до 34,1 процента, причем преимущественно за счет технической интеллигенции. И съезд в целом совпал с пиком процесса, когда интеллигенция постепенно выходила на первый план, тесня пролетария-гегемона.

Мероприятия партийного форума проходили во Дворце съездов с 10 по 21 марта 1939 года. Интересно, что три указанных отчетных доклада зачитывали те же персонажи, что и на XVII съезде, — Сталин, Владимирский, Мануильский. Освещая внутреннее положение, генсек подробно и методично, с таблицами на руках рассказывал о том, до какой степени советская экономика развивается успешней, чем экономика «загнивающего капитализма». Причем слова про «загнивание» ни у кого не вызывали тогда особой усмешки. И хотя о Великой депрессии советские граждане следили преимущественно по советским же газетам, было очевидно, что дела на Западе обстоят очень неважно.

Правда, в СССР в 1932–1933 годах разразился страшный голод, но поскольку информация о нем засекречивалась, то и трагедия, жертвами которой стали миллионы людей, не получила особого резонанса. В 1935 году ситуация в экономике стала выправляться, и, когда на первом Всесоюзном совещании работников и работниц — стахановцев Сталин сказал: «Жить стало лучше, жить стало веселей», звучало это убедительно. После голода действительно — и лучше, и веселее.

Цифры, которые Сталин озвучивал на XVIII съезде, выглядели оптимистично: по сравнению с 1913 годом промышленность выросла в девять раз, урожаи зерна и объемы посевных площадей тоже растут, хотя и не так впечатляюще. Хуже обстояли дела в животноводстве. Дословно: «Правда, по конскому поголовью и овцеводству мы еще отстаем от дореволюционного уровня, но по крупному рогатому скоту и свиноводству мы уже перевалили дореволюционный уровень».

Начатую вождем тему о том, что нельзя останавливаться на достигнутом, развил Молотов в докладе о третьем пятилетнем плане. Но особое внимание как новый «фаворит» вождя вызвал первый секретарь Ленинградского обкома Андрей Жданов, которому было поручено сообщить о разработке нового устава партии.

В других вопросах Жданов как бы озвучивал внутренний голос Сталина. По ходу одной из дискуссий он, например, заявил: «Там, где партийные организации приняли на себя несвойственные им функции руководства хозяйством, подменяя и обезличивая хозяйственные органы, там работа неизбежно попадала в тупик». И далее следовал выпад в адрес отраслевых областных и районных партийных отделов, которые «ныне не знают, чем им, собственно, надо заниматься, допускают подмену хозорганов, конкурируют с ними, а это порождает обезличку и безответственность в работе».

В результате именно после XVIII съезда отраслевые отделы стали постепенно ликвидировать, не трогая только аграрные. Фактически это могло означать, что Сталин вообще взял курс на постепенное снижение роли партии в управлении государством с перераспределением полномочий в пользу Советов. Конечно, это не значит, что он был таким уж демократом, как это любят утверждать его апологеты. Просто в плане удержания власти более близкие к народу Советы должны были стать противовесом партийной номенклатуре. Тем более что такое решение выглядело логичным и с чисто хозяйственной точки зрения.

Собственно, именно в подлинных замыслах Сталина и заключается главная тайна XVIII съезда. Пытался ли генсек отобрать у ВКП(б) статус ведущей и направляющей силы, превратившись из лидера партии в лидера всей нации? Или за его и ждановскими выпадами в адрес бюрократии не стояло ничего, кроме стремления дать пинка расслабившимся подчиненным?

Получить ответ можно было бы, проанализировав дальнейший ход партийного и государственного строительства. Однако оно было прервано форс-мажором, который назывался Вторая мировая…

ПРЕДЧУВСТВИЕ ВОЙНЫ

О том, что дела могут обернуться столь скверным образом, делегаты догадывались, да и сам Сталин говорил в своем отчетном докладе о «новой империалистической войне, которая уже второй год идет на огромных пространствах от Шанхая до Гибралтара».

Как видим, дату начала этой войны Сталин располагал где-то между мятежом франкистов в Испании (июль 1936-го) и японской агрессией против Китая (июль 1937-го). И в Японии, и в Китае, к слову, сражались советские засекреченные «добровольцы». Уже был Мюнхенский сговор (29 сентября 1938 года), а в самый разгар съезда (14 марта) пришло сообщение о том, что останки расчлененной Чехословакии были включены в состав Третьего рейха под именем протектората Богемия и Моравия.

Сталин пытался заключить союз с Англией и Францией, которые он в своем докладе называл «не агрессивными капиталистическими государствами», противопоставляя их агрессивным Японии и Германии. Однако англичане и французы на альянс не шли, что Сталина очень раздражало. И об этом генсек тоже говорил на съезде, разъясняя смысл политики невмешательства и умиротворения Германии. «Уступили ей Австрию, несмотря на наличие обязательства защищать ее самостоятельность, уступили Судетскую область, бросили на произвол судьбы Чехословакию, нарушив все и всякие обязательства, а потом стали крикливо лгать в печати о «слабости русской армии», о «разложении русской авиации», о «беспорядках» в Советском Союзе, толкая немцев дальше на восток, обещая им легкую добычу и приговаривая: вы только начните войну с большевиками, а дальше все пойдет хорошо. Нужно признать, что это тоже очень похоже на подталкивание, на поощрение агрессора».

Проблема заключалась в том, что осознавая цинизм англо-французской политики, Сталин до поры до времени ничего не мог ей противопоставить. Приходилось ограничиваться декларациями:

«1. Мы стоим за мир и укрепление деловых связей со всеми странами, стоим и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить интересы нашей страны.

2. Мы стоим за мирные, близкие и добрососедские отношения со всеми соседними странами, имеющими с СССР общую границу, стоим и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить, прямо или косвенно, интересы целости и неприкосновенности границ Советского государства.

3. Мы стоим за поддержку народов, ставших жертвами агрессии и борющихся за независимость своей родины.

4. Мы не боимся угроз со стороны агрессоров и готовы ответить двойным ударом на удар поджигателей войны, пытающихся нарушить неприкосновенность советских границ».

Слова эти были обращены не столько к участникам съезда, сколько к «иностранным партнерам». Но их не услышали. И каковы бы ни были подлинные цели Сталина на XVIII съезде, скоро ему пришлось решать совершено иные задачи.


18 июня 2017


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847