Сносить памятники — это большевизм по своей сути
СССР
«Секретные материалы 20 века» №12(450), 2016
Сносить памятники — это большевизм по своей сути
Александр Соколов
историк
Санкт-Петербург
3314
Сносить памятники — это большевизм по своей сути
Демонтаж памятника советско-польскому братству по оружию в Варшаве

Решение польского Института национальной памяти о сносе примерно пяти сотен памятников погибшим при освобождении Польши солдатам Красной армии вызвало в России вполне понятное раздражение. Наш собеседник — доктор исторических наук, профессор СПбГУ Александр СОКОЛОВ, как и положено профессиональному исследователю, не склонен к резким оценкам. И потому он апеллирует не к эмоциям, а к разуму.

Польша для вас страна не чужая. У вас на польском языке вышло две книги. И последняя работа «Николай I и Краковская республика» тоже посвящена одному из сложных эпизодов нашей общей истории, хотя и не такому близкому к современности, как Вторая мировая война. Наше отношение к прошлому действительно диаметрально противоположно?

— Всегда можно понять друг друга, если вести диалог, а не выступать с обвинительными монологами. Нельзя достичь консенсуса, если считать, что Польша все время была белая и пушистая, а Россия — черная и страшная, или наоборот. В любом конфликте между нашими странами и народами то одна, то другая сторона была права в большей степени, но и у менее правой тоже имелись какие-то доводы, хотя бы частично оправдывающие ее действия. И очень странно, что сейчас конфликт разгорелся по поводу событий, которые вроде бы должны сближать русских и поляков. Ведь обе наши страны боролись с фашизмом, заплатив за победу миллионами жизней.

Но согласитесь, зная об инициативе Института национальной памяти трудно не ожидать эмоциональной оценки от детей, внуков, правнуков тех, кто отдал свою жизнь, спасая поляков от фашистской оккупации?

— Конечно, они имеют основания для таких оценок. Но нужно быть реалистами и понимать, что Польша — независимое государство и ее граждане тоже имеют полное право самостоятельно решать вопрос как о целесообразности, так и о формах почитания памяти тех, кто спас их собственных отцов, дедов, прадедов от гибели. Если человек принципиально не хочет быть культурным, считая, что это сковывает его свободу, то силу к нему не применишь, по крайней мере пока он откровенно не нарушает действующее законодательство.

Другое дело, что такой вопрос должны действительно решать сами польские граждане, а не политики и чиновники, действующие зачастую из сиюминутных и даже своекорыстных соображений. Ведь отношение рядовых граждан к этой инициативе весьма неоднозначное.

Сам факт, что сносить памятники предлагает учреждение, называемое Институтом национальной памяти, отдает чем-то кафкианским. Его руководители давно выступали с подобными инициативами, но местные власти не слишком горели энтузиазмом по этому поводу, поскольку чувствовали настроения граждан.

Зачастую от памятников избавлялись под лукавыми предлогами. В Варшаве, ссылаясь на строительство нового метрополитена, якобы временно демонтировали монумент советско-польскому братству по оружию. Горожане иронично называли его «Памятником четырем спящим», поскольку находившиеся на постаменте фигуры изображали советских солдат, ожесточенно стрелявших в противника, а четыре фигуры у подножия пьедестала изображали солдат Войска Польского, которые скорбно склонили головы и действительно напоминали задремавших караульных. В таком прозвище чувствовалась своеобразная самоирония: мол, мы дремали, пока русские сражались. И в такой оценке тоже была доля правды. Памятник, разумеется, так и не вернули, а возмущенные протесты горожан по этому поводу власти проигнорировали.

Противникам сноса монументов практически не дают слова, что называется, ломая общественное мнение через колено.

Однако если бы польское общественное мнение было достаточно активно, то, думается, власти не смогли бы его игнорировать.

— Да, действительно. Очень многим полякам происходящее не нравится, но они не выходят по этому поводу на акции протеста. С одной стороны, у них есть понимание неправильности всего происходящего, а с другой — им кажется, что, поскольку иная точка зрения практически не озвучивается, они одиноки в своих убеждениях.

Понимаете, на протяжении последней четверти века полякам постоянно повторяли, что Красная армия, освободив их от фашистского ига, принесла им иго коммунистическое — не менее тяжкое.

С логической точки зрения абсурдность подобного утверждения очевидна. Польская Народная Республика была, в отличие от времен фашистской оккупации, не безымянным генерал-губернаторством, а действительно независимым государством, хотя и несколько ограниченным в своей внешней политике обязательствами, наложенными на него Варшавским договором. Такие же ограничения, к слову, накладывает на современную Польшу и ее членство в НАТО.

За годы Второй мировой войны Польша потеряла почти 6 миллионов человек, то есть примерно каждого седьмого. Сравнивать эту цифру с количеством тех, кто стал жертвой пресловутого «коммунистического режима», абсолютно бессмысленно. Да и «коммунистический режим» в Польше был весьма своеобразным — с многопартийной системой, влиятельной католической церковью и частными предприятиями. Не случайно эту страну называли «самым веселым бараком социалистического лагеря».

Поляки это прекрасно помнят, но тезис о пресловутой «советской оккупации», пусть даже не подкрепленный аргументами, повторялся так часто и назойливо, что все же закрепился в общественном сознании.

Само существование «памятников благодарности» вступало с ним в очевидное противоречие. Вот, например, фрагмент из опубликованной в газете «Жечь Посполита» статьи Анджея Талаги с характерным названием «Памятники — в утиль как можно быстрее»: «Свободное общество имеет право очищать общественное пространство от памятников и прочих символов, которые противоречат его ценностям, в особенности если эти монументы были воздвигнуты другим государством. Это необходимо. Пространство и его символика формируют убеждения. Зачем маленькому Антеку или Зосе вообще спрашивать родителей: «Что это за памятник?» Пусть лучше они растут в пространстве, полностью свободном от реликтов порабощения».

Отбросим первые две фразы как очевидную демагогию и представим себе, что могут ответить на вопрос Антека или Зоси родители, если будут говорить коротко и понятно, как, собственно, с детьми и надо разговаривать: «Понимаешь Антек (Зося), это памятник солдатам Красной армии, которые изгнали из нашей страны фашистов».

Совсем простой, абсолютно правильный и честный ответ, который рушит всю конструкцию, созданную официальной пропагандой.

Есть мнение, что памятники нельзя сносить в принципе, даже если они установлены деятелям, сыгравшим явно неоднозначную роль в истории…

— Здесь я соглашусь, хотя и с определенными оговорками. Я, например, до определенной степени понимаю причины, по которым в городе Пенежно демонтировали памятник генералу Ивану Черняховскому. Ведь с его именем связан мрачный для поляков эпизод, когда в штабе 3-го Белорусского фронта были арестованы командиры сражавшихся на Виленщине отрядов Армии Крайовой, буквально накануне вместе с Красной армией очищавшие от фашистов Вильнюс. Арестовывал их Смерш, но я понимаю, что, хотя бы из-за этого эпизода, фигура командующего 3-м Белорусским фронтом — талантливого полководца и храброго солдата — может быть полякам несимпатична.

Но манера сносить памятники абсолютно большевистская по своей сути. Можно, конечно, уйти еще дальше в глубь веков и вспомнить, как в древнегреческих полисах сносили статуи тиранов, а потом снова их восстанавливали, когда свергнутый властитель возвращался к уставшим от анархии согражданам или власть доставалась его сыну. Но если сдвинуться ближе к нашему времени, то здесь тон задали предшественники и кумиры большевиков — якобинцы, крушившие памятники королям и заставившие Францию гильотинами. Большевики сносили памятники с таким же энтузиазмом, как и якобинцы, причем под горячую руку им подвертывались даже персонажи вроде знаменитого полководца генерала Скобелева, уже при Сталине снова провозглашенного национальным героем. Так что Институт национальной памяти в данном случае действительно уподобляется большевикам, которых его сотрудники так часто обличают.

Нам, гражданам России, память тех, кто спас нашу страну и Европу от фашизма, дорога, но мы никому не хотим навязывать свои взгляды на прошлое. Если представители польского общества видят в установленных на монументах солдатских фигурах лишь символы того, что директор Института национальной памяти называет «коммунистической диктатурой», то нам остается констатировать противоположное: мы видим в них дань памяти героям Второй мировой войны, павшим на земле Польши.

Неужели те, кто выступает с подобными инициативами, искренне видят в таких памятниках только символы «коммунистической диктатуры»? Или они умышленно смешивают вещи несовместимые?

— Конечно, речь идет именно об умышленной подмене понятий. Снова приведу фрагмент из статьи «Памятники — в утиль». «Памятники, здания государственных институтов, храмы обозначают границы культурного и вытекающего из него политического влияния. Барочные костелы на Украине и в Белоруссии показывают, как далеко простиралась Западная Европа в лице Польской республики. Даже удивительно, что коммунисты не приказали их снести. Раньше купола церквей в Центральной Польше обозначали царское владычество, поэтому независимая Польша снесла Александро-Невский собор на Саксонской площади в Варшаве — символ русской аннексии».

Обратите внимание на жонглирование фактами. По поводу того, что коммунистические власти не сносили костелы на Украине и в Белоруссии, автор только выражает удивление, хотя объяснить сей факт совершенно не трудно. Западная Украина и Западная Белоруссия были присоединены к Советскому Союзу незадолго до войны с Германией, а затем вторично освобождены в 1944 году. Тот сталинский режим уже мало напоминал большевизм первых лет советской власти.

Сталин создавал империю, а империи, если они хотят быть прочными, должны дать всем входящим в нее народам не только общую идеологию, но и ощущение собственной самоценности. Здесь лежит очень сложная грань, когда благосклонное отношение к национальным корням не должно привести к росту сепаратизма. В послевоенном Советском Союзе эту грань поначалу умели чувствовать, а потом разучились, что и стало одной из причин развала СССР. И потом, если говорить конкретно о костелах, то советские руководители просто не хотели дразнить таким образом своих польских друзей, зная, какую роль в их стране играет католическая церковь. И это не свидетельство коварства тех, кто сидел тогда в Кремле, а доказательство широты их взглядов и гибкости. Гибкости, которой не было у лидеров Первой Речи Посполитой, давших после обретения независимости отмашку на снос православных церквей. И сносились они с энтузиазмом весьма странным для глубоко верующих поляков, которые могли бы с большим уважением относиться к чужой религии. Тем более что и строились православные храмы в царстве Польском не для утверждения пресловутого доминирования, а для того, чтобы в них могли молиться русские военные, чиновники, предприниматели и члены их семей — в общей сложности сотни тысяч верующих.

Для сравнения замечу, что русские власти и не думали сносить не то что католические храмы, но даже установленный в Варшаве памятник сапожнику Яну Килинскому, возглавившему польских повстанцев, вырезавших в 1794 году значительную часть русского гарнизона во время так называемой «Варшавской заутрени».

Как видим, царские чиновники оставляли представителям входивших в империю народов возможность ходить в свои храмы и ставить памятники своим героям.

А вот большевистский максимализм сторонников Великой Польши «от можа до можа» сыграл не последнюю роль и в подъеме украинского национализма, первыми жертвами которого стали именно поляки.

Но памятники могут носить и откровенно провокационный характер. В Гданьске в октябре 2013 года рядом с Т-34 установили скульптурную группу с советским солдатом, который насилует женщину, приставив ей ко лбу пистолет.

— Эта скульптурная группа была установлена незаконно и простояла только одну ночь. Ее автор, студент местной Академии изобразительных искусств Ежи Богдан Шумчик, так объяснил свои действия: «Я очень хотел посмотреть, какой будет реакция людей, но им не дали возможности увидеть памятник. Извините, если обидел кого-то этой работой».

Конечно, такие извинения выглядят цинично и лицемерно, а использовать слово «памятник» в данном случае вообще недопустимо, поскольку речь идет о политической провокации. Во-первых, в памятнике не должно смаковаться преступление, а во-вторых, он не должен искажать историю.

Конечно, бывало, что советские солдаты насиловали женщин, за что их, в случае доказательства вины, расстреливали, но такие эпизоды не носили массового характера и никак не превышали аналогичную статистику по армиям других стран, участвовавших во Второй мировой войне. Что же теперь, всем насильникам всех воевавших когда-либо армий ставить монумент «в честь» их преступлений? А если насильник должен представлять только одну армию, то какую? Русскую, американскую или Войско Польское? Я уж не говорю о том, что памятник должен быть таким, чтобы его можно было показывать детям. К слову, в Гданьске первыми полицию для демонтажа этого безобразия вызвали именно возмущенные мамочки, которые, кажется, не особо даже разбирались, кто именно подан в виде насильника. Поляки все же нация достаточно консервативная, и их возмущает, что подобные вещи могут демонстрироваться в публичном месте под видом произведений искусства.

Во всей этой истории есть еще один любопытный момент. В годы Второй мировой войны Гданьск (бывший Данциг) был населен преимущественно немцами. И здесь можно вспомнить, как именно польские власти обошлись с немецким гражданским населением после передачи Сталиным этих территорий Польше. А население депортировали, причем со множеством эксцессов, включая изнасилования и убийства. Вспоминать это в Польше очень не любят, предпочитая купировать свою историю, оставляя в ней только героические моменты, а чужую — выбрасывая из нее все хорошее. Такой подход, в общем-то, объясним, но есть же, в конце концов, элементарные приличия.

Скажите, какой выход вы предложили бы полякам, если уж им так неприятны «памятники благодарности»?

— Выражая сожаление по поводу кардинальных расхождений во взглядах на одни и те же факты и предметы окружающей действительности, я и мои коллеги считаем, что подобные расхождения должны решаться только путем диалога и дискуссий.

Придерживаясь таких взглядов, мы решили предложить решение проблемы, которое, надеемся, не заденет чувства поляков и особенно представителей Института национальной памяти, вероятно желающих снести «памятники благодарности» с максимальным публичным резонансом.

Мы готовы инициировать, организовать и осуществить доставку из Польши и передачу на хранение в российские музеи всех «памятников благодарности», которые будут демонтированы в рамках осуществляемого Институтом национальной памяти проекта. Стоит отметить, что если, по мнению директора института, многие из этих памятников были установлены не поляками, а самой Красной армией, то такие монументы как раз и должны быть возвращены тем, кто вложил средства в их возведение, то есть российской армии как правопреемнице освобождавшей Польшу Красной армии.

Что касается «памятников благодарности», возведенных на польские средства, то вопрос об их передаче или не передаче России, конечно же, зависит от доброй воли самих поляков. Мы же можем лишь гарантировать создание всех необходимых условий для их хранения в российских музеях, а также представить гарантии, что эти монументы будут возвращены польской стороне, в случае если отношение к событиям национальной истории окажется пересмотренным.

Памятники лучше не сносить — хотя бы для того, чтобы потом их не восстанавливать. Ведь не одна только Россия может считаться «страной с непредсказуемым прошлым», но и та же Польша. В 1920–1930-е годы мы были для поляков главным врагом, с конца 1940-х до начала 1980-х — «старшим братом». Сейчас мы для них снова противники, но при этом мы и соседи, связанные друг с другом множеством уз. И никуда не денемся друг от друга.

Беседовал Дмитрий Митюрин


25 мая 2016


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847