После того как в декабре 1938 года по причине массовых нарушений социалистической законности был арестован и вскоре расстрелян тогдашний глава НКВД СССР Николай Ежов, кое-кто из репрессированных даже был выпущен на свободу. Однако сразу же после начала Великой Отечественной войны в лагеря хлынула новая волна политзаключенных, вина которых состояла главным образом в «распространении ложных и клеветнических слухов в условиях военного времени».

СУРОВАЯ ОСЕНЬ 1941 ГОДА

За что именно поплатились свободой иные «контрреволюционеры» того непростого времени, можно узнать из ныне рассекреченных материалов областных судебных инстанций всех российских регионов. В частности, в архиве Самарского областного суда ныне хранятся сотни уголовных дел 70-летней давности, из которых хорошо видно, что в течение первых месяцев войны значительная часть советских людей пребывала, мягко говоря, в удрученном состоянии. Ведь уже к концу лета 1941 года немецко-фашистские войска без особых проблем оккупировали Белоруссию, Украину и Прибалтику, а затем вплотную подошли к Ленинграду и Москве. О чем в то время говорили простые люди, видно из уголовных дел, следствие по которым вели сотрудники отделов НКВД.

В составе 58-й статьи действовавшего в то время Уголовного кодекса РСФСР имелся пункт 10, каравший «за пропаганду или агитацию, направленную на призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти». При этом в условиях военного времени действовала вторая часть данного пункта, предусматривавшая меру наказания от многолетнего лишения свободы до расстрела. Понятно, что оценка слов и высказываний того или иного человека и поиск в них антисоветского смысла целиком находились в ведении сотрудников НКВД.

Например, откровенно антисоветскими и пораженческими были признаны разговоры 53-летнего кузнеца из села Украинка Большечерниговского района Куйбышевской (ныне Самарской) области Александра Демичева, который в сентябре 1941 года, слушая сообщение Совинформбюро вместе с односельчанами, высказался следующим образом: «Сейчас немцы взяли Киев, через месяц-два они возьмут Москву, а 7 ноября проведут парад на Красной площади». Кто-то из собеседников кузнеца тут же написал о его паническом настроении «куда следует», и вскоре Демичев за свои слова был приговорен к семи годам заключения с последующим лишением избирательных прав на три года.

При схожих обстоятельствах был арестован и 46-летний Петр Буков, помощник главного технолога куйбышевского завода № 18 (в послевоенное время – авиационный завод). В материалах его уголовного дела сказано, что он «в период с сентября 1941 года по февраль 1942 года возводил клевету на сообщения Совинформбюро и советскую печать, высказывал пораженческие настроения по отношению к СССР в войне против фашистской Германии». За свою излишнюю разговорчивость Буков также был отправлен в лагерь на семь лет.

Под названную выше статью Уголовного кодекса попал даже главный механик 1-го района управления особого строительства (УОС) НКВД СССР 33-летний Аркадий Барковский. Как видно из материалов дела, сослуживцы сообщили «в органы», что сразу после передачи по радио сообщения, где говорилось о введении с 16 октября 1941 года осадного положения в Москве, главный механик сказал: «Столицу мы не удержим… У немцев танков и авиации больше в три раза, а заводы в Куйбышеве еще даже не готовы делать самолеты».

А после того как в декабре фашистов отбросили от Москвы, Барковский, по данным агентуры НКВД, не раз при свидетелях заявлял примерно следующее: «Немцев остановили только горы трупов наших солдат, а советская военная техника здесь ни при чем, она отстает от немецкой». Результат подобных суждений: главный механик вскоре был арестован и за «пораженческие высказывания» получил 10 лет лишения свободы в лагерях с последующим лишением избирательных прав на три года.

СТУК-СТУК, Я ТВОЙ ДРУГ

О том, насколько активно велась агентурная работа НКВД на том или ином предприятии, в той или иной организации, говорит частота вынесения судебных приговоров по статье 58-10. В течение 1941–1945 годов по причине «проявления пораженческих настроений» по семь-восемь человек было осуждено на главных оборонных заводах Куйбышева.

Так, на заводе № 42 (в послевоенное время – завод имени Масленникова) два приговора по статье 58-10 УК РСФСР пришлись на сотрудников заводского конструкторского бюро. Инженер-конструктор Михаил Вашурин, 30 лет, в период с 1941 по 1943 год в разговорах с сотрудниками «неоднократно восхвалял немецко-фашистскую технику и высказывал пораженческие настроения в отношении Советского Союза».

А 32-летний Борис Локай, заместитель начальника бюро, как записано в приговоре, «высказывал клеветнические измышления о Красной армии, восхвалял мощь и вооружение немецко-фашистской армии и дискредитировал мероприятия советского правительства, проводимые в связи с начавшейся войной». В итоге первый из этих неосторожных «ораторов» отправился в лагеря на двенадцать, а второй – на восемь лет.

Однако рекордное число «пораженцев» во время войны агентура НКВД выявила на переехавшем из Москвы в Куйбышев предприятии «Шарикоподшипник» (впоследствии 4-й Государственный подшипниковый завод). За «неправильные» разговоры отсюда в «места не столь отделенные» в общей сложности было отправлено 10 человек. Пятеро из них (Афанасий Болдырев, Анисим Чигринец, Петр Токарев, Иван Липин и Алексей Титов, все – рабочие), как указывалось в агентурных донесениях, «образовали организованную группу, которая систематически проводила антисоветскую агитацию среди рабочих завода, дискредитировала советское государство и правительство».

Перед их арестом в НКВД поступило донесение, что чернорабочий Болдырев «в злобной, непримиримой форме выражал недовольство советской властью, высказывал террористические намерения в отношении руководителей советского государства и правительства». Заводской плотник Токарев «отрицательно высказывался о порядках в стране и о материальном положении трудящихся, клеветал на руководителей советского правительства и лично на товарища Сталина, рассказывал националистические анекдоты об украинцах и евреях». Все перечисленные выше рабочие поддерживали эти разговоры, и, кроме того, «Чигринец, Липин и Титов открыто высказывали недовольство постановлением правительства от 26 июня 1940 года».

Для справки: еще за год до начала Великой Отечественной войны Совнарком СССР принял специальное постановление под названием «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». До этого сталинская Конституция СССР 1936 года гарантировала всем гражданам страны семичасовой рабочий день, который 26 июня 1940 года волевым решением был отменен. Тогда же к «самовольному уходу» (то есть к прогулу) стали приравнивать опоздание на работу более чем на 20 минут. И если до июня 1941 года нарушителям этого постановления на первый раз грозило «всего лишь» дисциплинарное взыскание и только в случае повтора – исправительные работы, то с начала войны даже за небольшие опоздания на завод суды стали безжалостно отправлять прогульщиков в лагеря не менее чем на полгода.

Кроме того, после начала войны рабочие, получившие бронь (то есть закрепление на предприятии вместо отправки в действующую армию), не имели права не только уволиться отсюда, но без разрешения руководства даже во внерабочее время покинуть свое место жительства (обычно это был деревянный барак на 100–200 человек). Сбежавшие от тяжелых условий работы приравнивались к беглецам с фронта и, соответственно, именовались «трудовыми дезертирами» со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Но участники вскрытой агентурой НКВД «антисоветской группы» на заводе «Шарикоподшипник» позволили себе открыто возмущаться условиями своего труда, за что вскоре и поплатились. Каждый из них получил по 10 лет лишения свободы в лагерях.

«ФАШИСТСКАЯ КЛИКА ТИТО»

В послевоенные годы карательные органы стали активно закручивать гайки в отношении тех, кто критиковал внешнюю политику руководства СССР. В это время партийные пропагандисты и лекторы настоятельно рекомендовали населению регулярно читать газеты и слушать радио и при этом всегда интересоваться ситуацией в мире. Сейчас это выглядит курьезом, но в 1940-е годы гражданин Страны Советов, неправильно понимавший международную обстановку, рисковал надолго оказаться в «местах не столь отдаленных».

В это время высшее руководство страны по идеологическим причинам готово было конфликтовать даже со своими недавними союзниками в борьбе против Гитлера. Ярким примером тому стали напряженные отношения между СССР и Югославией в конце 1940-х – начале 1950-х годов.

Коммунистическую партию Югославии с 1937 года возглавлял Иосип Броз Тито, революционер с большим опытом, участник Гражданской войны в России, где он в 1918–1920 годах воевал в рядах Красной армии. После начала Второй мировой войны нацистская Германия в 1941 году захватила Югославию, и коммунисты одними из первых организовали здесь антифашистское Сопротивление. Многочисленные партизанские отряды вскоре слились в Народно-освободительную армию Югославии, во главе которой встал Иосип Броз Тито. В течение всех военных лет югославская армия была одним из главных союзников СССР на Балканах.

После окончания Второй мировой войны здесь была провозглашена Федеративная Народная Республика Югославия (ФНРЮ), где Тито стал премьер-министром и министром иностранных дел. При этом он провозгласил курс на создание собственного, югославского варианта социализма, когда в стране не могло бы быть диктата лишь одной правящей партии.

Но такая политика не могла понравиться генсеку ВКП (б) Иосифу Сталину. Отношения между СССР и ФНРЮ стали быстро ухудшаться, и в октябре 1948 года они завершились разрывом дипломатических связей между двумя странами. А «большой друг СССР товарищ Тито» в советской прессе буквально в течение недели превратился в «предводителя фашистской клики», «наймита англо-американских империалистов» и «кровавого палача». Уже в 1949 году торговля между двумя коммунистическими государствами прекратилась вообще, а в Югославии не осталось ни одного советского гражданина.

Однако при этом, как выяснилось, далеко не все жители нашей страны поддерживали столь резкие перемены в отношениях между СССР и Югославией. Часто такие «несогласные» высказывали свое мнение окружающим, а «слушатели» затем сообщали о содержании бесед «куда следует». Неудивительно, что в конце 1940-х – начале 1950-х годов в областных судах, в том числе и в Куйбышевском, заметно увеличилось число рассматриваемых уголовных дел по статье 58-10 УК РСФСР.

Например, одной из невольных жертв «фашиста Тито» в декабре 1948 года стал бригадир куйбышевского завода № 24 (впоследствии производственное объединение имени Фрунзе) 40-летний Илья Галкин. Согласно материалам следствия, он «в цехе завода в присутствии свидетелей восхвалял предательскую политику клики Тито в Югославии, при этом клеветал на политику ВКП (б) и советского правительства».

Между тем Галкин, согласно его показаниям в зале суда, всего лишь высказал рабочим свое мнение о том, что лидер югославского партизанского движения, в течение многих лет успешно громивший гитлеровцев, в один миг никак не мог сам вдруг стать фашистом. «Товарищ Сталин не прав в том, что наша страна разорвала отношения с Югославией», – добавил в заключение заводской бригадир, за что и был признан судом виновным в «контрреволюционной агитации». В итоге за свое несогласие с внешней политикой СССР Илья Галкин был приговорен к лишению свободы сроком на восемь лет с последующим поражением в избирательных правах на три года.

В течение 1949–1952 годов только в Куйбышевском областном суде «за восхваление клики Тито» было осуждено не менее 30 человек. Среди них оказывались люди разных социальных слоев и материального положения – например, 36-летний часовой мастер Николай Бойко, инженер авиационного завода 45-летний Петр Козлов, слесарь «Металлобытремонта» 48-летний Федор Краюхин и некоторые другие. Все они за свои неосторожные высказывания были приговорены к заключению в лагерях на сроки от 5 до 10 лет.

Здесь нужно добавить, что потепление отношений между двумя государствами началось только после смерти Сталина в 1953 году. Новый лидер страны и партии Никита Хрущев посетил Югославию с дружественным визитом, в ходе которого он всячески подчеркивал, что пятилетняя конфронтация – это только результат ошибок прежнего советского руководства.

Тогда же по указанию «сверху» начался срочный пересмотр уголовных дел всех «сторонников Тито». Большинство осужденных по этим делам были оправданы и впоследствии реабилитированы «за отсутствием в их действиях состава преступления».

ЖЕРТВА КОРЕЙСКОЙ ВОЙНЫ

Пока Сталин разбирался с Тито, крупный военный конфликт вспыхнул на другом конце Евразии – на Корейском полуострове. В течение всей Второй мировой войны Корея была оккупирована Японией, и только поражение последней в августе 1945 году дало Стране утренней свежести надежду на свободу. Однако разгромом японских агрессоров первыми воспользовались США, которые высадили свои войска на юге Кореи. Чтобы не допустить полного занятия полуострова американцами, с севера на его территорию вошли части двух коммунистических держав – СССР и Китая.

В итоге в 1949 году страна была разделена по 38-й параллели. На севере образовалась Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР), столицей которой стал Пхеньян, а на юге – Республика Корея (столица Сеул). При этом США, СССР и Китай официально вывели войска из своих оккупационных зон, хотя и на севере, и на юге осталось много вооружения всех трех стран, а также большое число военных советников.

Поскольку обе Кореи жаждали установить свой контроль над другой половиной страны, перемирие между ними оказалось недолгим. Боевые действия начались ранним утром 25 июня 1950 года. По версии советской пропаганды тех лет, войну спровоцировала Южная Корея, которая якобы пыталась атаковать позиции северян, но получила достойный отпор. После этого войска КНДР, в свою очередь, перешли демаркационную линию и устремились в сторону Сеула. Уже 28 июня столица южан была взята войсками коммунистического Севера, однако в дальнейшем ситуация осложнилась. Получив подкрепление от США, войска Республики Корея перешли в контрнаступление и уже вскоре вошли в Пхеньян.

В течение последующих трех лет армии двух Корей с переменным успехом ожесточенно истребляли друг друга, а заодно и мирное население своей страны. Лишь в июле 1953 года на пятисторонних переговорах (СССР, США, Китай, КНДР и Республика Корея) было достигнуто соглашение о прекращении военных действий на полуострове, хотя мирный договор между сторонами так и не был подписан.

Сейчас в энциклопедиях указывается, что на самом деле никаких провокаций со стороны Республики Корея в июне 1950 года не было. Большинство историков ныне считает, что виновником войны был коммунистический режим КНДР. Однако для советских граждан в начале 1950-х годов иная трактовка событий могла стоить лишения свободы. Пример тому – судьба жителя Сызрани 67-летнего Моисея Минца.

Незадолго до того Минц работал учетчиком в кооперативной артели, занимавшейся выделкой кож. И вот летом 1950 года он в присутствии свидетелей «неоднократно высказывал клеветнические измышления о Корейской Народно-Демократической Республике, и в то же время клеветал на советскую действительность. С антисоветских позиций отзывался о мероприятиях советского правительства по борьбе за мир и предотвращение войны».

Как следует из материалов уголовного дела, подсудимый Минц регулярно слушал западные радиоголоса, а затем излагал своим знакомым «вражескую» точку зрения на начало и ход Корейской войны. Еще он сопоставил эти события с началом вооруженного конфликта между СССР и Финляндией в 1939 году, когда советское правительство также утверждало, что причиной того конфликта были провокации с финской стороны. В Корее, заключал Минц, «мы имеем дело еще с одним примером лживости советского правительства, которое борется за мир лишь на словах, а на деле разожгло очередную войну».

После такого признания Куйбышевский областной суд признал Моисея Минца виновным по статье 58-10 УК РСФСР и приговорил его к лишению свободы сроком на 10 лет с поражением в избирательных правах на пять лет. Как следует из архивных данных, пожилой заключенный до конца этого срока не дожил и скончался в лагере в 1956 году в возрасте 73 лет.

ЦЕНА СВОБОДЫ СЛОВА

За «контрреволюционные» высказывания по 58-й статье люди получали реальные сроки еще в течение многих лет, причем даже после смерти «вождя всех народов». И хотя в середине 1950-х годов в стране наступила хрущевская «оттепель», новая власть все так же нетерпимо, как и раньше, относилась к несогласию граждан со своей внешней политикой.

В частности, немало «контрреволюционеров» было осуждено по статье 58-10 УК РСФСР после событий в Венгрии осенью 1956 года, когда произошли выступления жителей этой страны против так называемого «народно-демократического правительства», а фактически – против коммунистического режима, который держался у власти лишь на советских штыках.

В течение 1957 года Куйбышевским областным судом по статье 58-10 УК РСФСР за вольные высказывания в отношении событий в Венгрии были осуждены свыше 15 человек. Среди них оказались, к примеру, 65-летний пенсионер Валерий Слушкин, 36-летний колхозник Бари Хасанов, 35-летний художник Новокуйбышевского дворца культуры Петр Желяцкий и другие, которые отправились в лагеря на сроки от 4 до 6 лет.

Большинство из них было реабилитировано после введения в действие в 1960 году нового УК РСФСР. Однако и в дальнейшем советские диссиденты не могли сказать всему миру, что в СССР пришла долгожданная свобода слова. Ведь в хрущевском Уголовном кодексе тоже имелась статья, карающая за антисоветские высказывания.