Из 95 лет своей истории КПСС беспрерывно находилась у власти 73 года — рекорд, так и не побитый в мировой истории. Но ничто, как известно, не вечно. Миновав пору социал-демократического детства, пассионарной ленинско-сталинской юности, хрущевской зрелости и брежневской старости, партия подошла к последней предсмертной черте — XXVIII съезду.

ЛЮБОВНИКИ ПЕРЕСТРОЙКИ

Получив на XXVII съезде мандат доверия, Горбачев занялся экономическими реформами. Изданный 19 ноября 1986 года «Закон об индивидуальной трудовой деятельности» стал первым шагом на пути от плавной экономики к рынку. Из тени выползали цеховики, превращавшиеся в уважаемых предпринимателей. Но больше всего публику волновала гласность — возможность свободно обсуждать острые проблемы и критиковать начальство.

Гласность, в свою очередь, зажигала новые звезды и первой из них стал Борис Ельцин — первый секретарь Московского горкома, который, по его собственным словам, «любил перестройку, как женщину». 21 октября 1987 года на очередном пленуме он взорвал общий благодушный настрой, раскритиковав ведавшего идеологией Лигачева как консерватора, а в финале лягнул и самого Горбачева, заявив о «культе его личности». Текст выступления не сохранился, но очевидно, что было оно весьма сумбурным, иначе Ельцин не оправдывался бы плохим самочувствием, а оппоненты не злословили насчет его пьяного состояния.

Последующие докладчики Ельцина раскритиковали и предложили покаяться. И он покаялся, но как-то вяловато и неискренне. Тогда пленум рекомендовал (то есть фактически приказал) московской парторганизации избрать нового руководителя. Ельцин написал Горбачеву покаянное письмо, а 9 ноября имитировал в комнате отдыха московского горкома попытку самоубийства с помощью ножниц. Но отлаженная партийная машина сработала, и через два дня его перевели на должность заместителя председателя Госстроя в ранге министра. Московскую парторганизацию возглавил переведенный из Ленинграда бывший хозяин Смольного Лев Зайков, впоследствии тихо сошедший с политической арены.

Зато выступление Ельцина обрастало легендарными подробностями, превратив его в борца против номенклатурных привилегий и лицемерия партийного руководства.

Горбачев, реформаторский настрой которого еще недавно вызывал общее восхищение, стал восприниматься чуть ли не ретроградом. И он решил получить еще один мандат доверия, собрав общепартийную конференцию.

Голос партийных масс на таких совещаниях был слабее, поскольку местные партийные организации представляли, как правило, их действующие руководители, а ведущая роль и вовсе принадлежала центральным партийным органам.

Но Горбачеву по большому счету и не требовалось, чтобы массы слишком громко подали голос. Его больше волновала лояльность номенклатуры. С этой точки зрения конференция прошла успешно. Все дружно высказывались за перестройку и так же единодушно переизбрали Горбачева как лидера партии. «За» голосовал даже делегат Оболенский, выдвинувший свою кандидатуру как альтернативную, а потом долго оправдывавшийся, что совершенно не хотел обидеть Михаила Сергеевича. Лигачев произнес разлетевшиеся по стране слова: «Борис, ты не прав», а Ельцин, к которому они были обращены, настаивал, что был прав, и требовал изгнать из Политбюро консерваторов.

Горбачев на этом фоне выглядел как арбитр и, убедившись в прочности своих позиций, озвучил программу дальнейших действий — реформа Верховного Совета СССР и реальный переход власти от партийных органов к советам.

26 марта 1989 года в СССР прошли первые в истории выборы народных депутатов на альтернативной основе. По одному кандидату выдвигалось лишь в 399 округах из полутора тысяч. Соперники вступали в полемику друг с другом, что подогревало интерес и способствовало бурной политизации общества.

На случай сплошного протестного голосования КПСС забронировала за собой около трети мер по квотам от партийных и подконтрольных общественных организаций. Но авторитет Горбачева был высок, поднимая и авторитет всей партии, так что среди тех, кто обрел депутатские мандаты, коммунистов было 87 процентов. Правда, коммунисты были очень разные, включая того же Ельцина, который стал даже не столько лидером, сколько знаменем оппозиции.

Депутаты, настроенные наиболее радикально в плане отхода от «тоталитарного наследия», объединились в Межрегиональную депутатскую группу, своего рода духовным лидером которой стал еще недавно числившийся в диссидентах академик Андрей Сахаров. Двое членов группы — Гавриил Попов и Анатолий Собчак — в скором времени станут мэрами Москвы и Ленинграда.

Постепенно Съезд народных депутатов СССР превратился в реально действующий законодательный орган. Аналогичные процессы происходили по всему Союзу, где местные советы переизбирались на альтернативной основе и уже не демонстрировали особого желания считаться с партийными органами.

Система зашаталась, и вдобавок на нее обрушились внешние удары.

РЕВОЛЮЦИИ «БАРХАТНЫЕ» И НЕ ОЧЕНЬ

Бесспорным плюсом было лишь то, что над миром перестал висеть дамоклов меч ядерной катастрофы. Холодная война между западным и восточным блоками закончилась, но закончилась она полной капитуляцией Кремля по всем направлениям.

В 1989 году последние части советских войск были выведены из Афганистана, а затем развалился социалистический лагерь в Восточной Европе. Началось с Польши, где уже несколько лет существовало мощное оппозиционное движение «Солидарность». Лидер польских коммунистов Войцех Ярузельский санкционировал переговоры, в результате которых была достигнута договоренность: выборы в сейм пройдут на альтернативной основе, но 65 процентов мест бронируются за коммунистами и союзными им партиями, типа Крестьянской. Прочие места достались «Солидарности», на сторону которой бывшие союзники коммунистов и переметнулись. В результате власть перешла к оппозиции, хотя Ярузельский оставался президентом до декабря 1990 года, когда ему на смену пришел Лех Валенса.

В Венгрии все происходило более плавно, с реальным запуском многопартийности и постепенной трансформацией коммунистов в партию социал-демократического типа.

В ГДР руководство стояло на консервативных позициях и было смещено в значительной степени под воздействием Горбачева. Новые партийные лидеры начали с того, что открыли границы с Западным Берлином и Западной Германией, после чего охваченные энтузиазмом жители снесли все ограждения. ГДР оказалась по факту поглощена ФРГ, а разрушение Берлинской стены стало считаться символом краха всей тоталитарной коммунистической системы.

Из Германии демократический энтузиазм перекатился в Чехословакию, где начались массовые демонстрации, вынудившие лидера коммунистов Густава Гусака подать в отставку. Кульминацией тех событий стали манифестации в память якобы убитого полицией несчастного студента, роль которого исполнял облитый кетчупом агент госбезопасности. В общем, в Праге собственные спецслужбы приложили руку к краху системы, хотя и не совсем ясно, слушались ли они в этом случае все еще Москву или уже переориентировались в сторону Вашингтона.

Новым спикером чехословацкого парламента стал памятный еще по «Пражской весне» 1968 года Александр Дубчек, а президентом избрали драматурга-диссидента Вацлава Гавела.

Практически параллельно с Чехословакией «бархатная революция» (только без особого шума и демонстраций) приключилась в Болгарии. Тодора Живкова сняли с должности его более молодые соратники — явно по согласованию с Кремлем. Новый лидер Петр Младенов отказался от монополии коммунистов на власть.

А вот в Румынии революция получилась совсем не «бархатной». Николае Чаушеску правил железной рукой и для демонстрации всенародной поддержки решил собрать в Бухаресте митинг, однако он обернулся восстанием с уличными боями. Чаушеску с супругой бежали из столицы, но были захвачены мятежными частями и расстреляны — после некоего подобия трибунала, с показом их трупов по телевидению.

Всего за полгода коммунистические режимы пали в шести восточноевропейских государствах, причем одно из них (ГДР) сразу оказалось ликвидировано, а Чехословакия в самое ближайшее время распалась на самостоятельные Чехию и Словакию.

В Албании массовые волнения начались чуть позже, в январе 1990 года, но эта страна не дружила с Кремлем и вообще была заповедником самой махровый диктатуры, так что процесс ликвидации режима затянулся почти на два года.

Особое место в социалистическом лагере занимала и Югославия, где система хозяйствования уже давно была разбавлена элементами капитализма. В экономическом плане она меньше всего нуждалась в реформировании, но в результате прекратила свое существование из-за национального фактора.

Сходная угроза нависла и над Светским Союзом. Входившие в СССР республики находились на разном уровне хозяйственного и культурного развития, но постепенно притерлись друг к другу. Россия служила для них как бы общим фундаментом и основной базой самых разнообразных ресурсов: начиная от сырьевых и кончая культурными. Однако в республиках существовали собственные национальные элиты, которые в принципе были заинтересованы в независимости.

Это показали события в столице Казахстана Алма-Ате в декабре 1986 года, вызванные смещением верного соратника Брежнева Динмухамеда Кунаева и заменой его на Геннадия Колбина. Обычно главой республиканской организации был представитель титульной нации, а вот вторым секретарем действительно становился русский, выполнявший, так сказать, роль «кремлевского ока». Трудно понять, почему в данном случае от этого правила отказались, но это и привело к взрыву.

Порядок навели без особых кровопролитий, а Колбина вскоре заменили Нурсултаном Назарбаевым. Интересно, что впоследствии именно Казахстан провозгласил свою независимость последней из советских республик.

В феврале-марте 1988 года между Ереваном и Баку начался конфликт о принадлежности Нагорного Карабаха, который в статусе автономного округа входил в состав Азербайджанской ССР, но был населен преимущественно армянами. Союзные власти пытались как-то разрулить конфликт, вводя войска и в Ереван, и в Баку, за что с двух сторон подвергались критике.

Заполыхали межнациональные конфликты в Узбекистане и Таджикистане.

В столице Грузии Тбилиси в апреле 1989 года также прошли выступления сторонников независимости, разогнанные внутренними войсками, и стоившие жизни 19 участникам митинга.

В Молдавии национальная интеллигенция ратовала за признание идентичности молдавского и румынского языков, перевода молдавского на латиницу и вообще лишения русского языка статуса государственного. Самые ярые патриоты вообще сформулировали лозунг для русскоязычных жителей: «Чемодан, вокзал, Россия!»

В прибалтийских республиках тоже появились собственные национальные движения, требовавшие независимости. Тренд здесь задавал литовский «Саюдис» («Движение»), 11 марта 1990 года добившийся принятия Верховным советом республики Акта о восстановлении национальной независимости Литвы.

Голоса сторонников независимости все громче раздавались даже в самых близких по языку, культуре, да и вообще менталитету к России союзных республиках — Украине и Белоруссии.

ПРЕЗИДЕНТ СССР

В России тоже, кстати, появились свои сторонники независимости, говорившие: «Хватит кормить национальные окраины». Ситуация в экономике действительно резко ухудшилась: цены на главную экспортную статью доходов — углеводороды — резко упали. Качество управления предприятиями пошло вниз, что списывалось на уже ставшие притчей во языцех «пороки административно-хозяйственной системы». Хотя, возможно, сыграл роль и скрытый саботаж, посредством которого власть как бы подталкивали к грядущей приватизации.

Выход из этого хозяйственного тупика по-прежнему пытались искать на путях дальнейшей демократизации. Конституционная система и государственное устройство страны были кардинально реформированы. С отменой статьи о руководящей и направляющей роли партии, пост генерального секретаря КПСС уже не был сопряжен с реальной властью. Горбачев, впрочем, его сохранил, равно как сохранил и реальную власть, заняв с 15 марта 1990 года пост избираемого парламентом президента СССР — первого и последнего в истории.

Ельцин, в свою очередь был избран председателем Верховного Совета РСФСР и взял курс на расширение «государственного суверенитета России». 30 мая 1990 года он заявил: «Россия будет самостоятельной во всем, и решения ее должны быть выше союзных». И действительно, в соответствии с этим тезисом 12 июня I съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР.

Речь пока шла о переформатировании Союза и перераспределении полномочий в пользу республик. Настроения на полный разрыв преобладали в Прибалтике, Молдавии, Грузии, возможно, Армении (если судить по итогам проведенного в марте 1991 года референдума), но, в общем, в полный развал великой коммунистической империи большинство граждан не верило и его не хотело.

Фактически борьба шла по двум линиям: реформаторы — консерваторы и центр — окраины. Горбачев представлял реформаторов и центр, Лигачев — консерваторов, Ельцин — окраины, а точнее, национальные элиты. Очередная схватка на этих фронтах должна была разыграться на XXVIII съезде, который решили созвать раньше срока (по плану — февраль 1991 года) именно для обсуждения накопившихся в стране проблем и готовящегося союзного договора.

САМЫЙ-САМЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ

В работе съезда, проходившего со 2 по 13 июля 1990 года, приняли участие 4683 делегата, примерно на три сотни человек меньше, чем на XXVII съезде. При этом общая численность партии даже увеличилась на 567 тысяч (до 18 миллионов 856 тысяч). Впрочем, наметилась и обратная тенденция, ведь пик партийной численности пришелся на 1989 год — 18 миллионов 975 тысяч.

Сами делегаты избирались по новой системе: не на региональных партийных конференциях, а в специально созданных избирательных округах, с тайным голосованием и с выбором из нескольких кандидатов.

Кстати, непосредственно перед общесоюзным партийным форумом, 23 июня 1990 года, завершилась Российская партийная конференция, на которой объявили о создании республиканской партийной организации: РСФСР была единственной из союзных республик, не имевшей собственной компартии. Горбачев идею одобрил, но посоветовал поглубже проработать организационные вопросы. Он явно тянул время. С одной стороны, российская компартия могла стать средством борьбы против Ельцина как лидера ведущей из союзных республик, с другой — при определенном раскладе Ельцин и сам мог возглавить коммунистов России. Оба сценария грозили самыми неожиданными поворотами.

На XXVIII съезде впервые с 1927 года открыто заявили о себе разные фракции. Демократическая платформа ратовала за дальнейшую демократизацию страны, марксистская платформа ориентировалась на первичные тезисы отцов-основателей научного коммунизма. Соответственно, представители всех этих платформ принимали участие в разработке программных документов.

Правда, разработать новую программу партии из-за расхождений так и не сумели, хотя старая, принятая всего четыре с половиной года назад, уже устарела безнадежно.

Генерального секретаря впервые выбирали на альтернативной основе. Помимо Горбачева свою кандидатуру выдвинул Тенгиз Авалиани, но он получил только 501 голос. За Горбачева проголосовали 3411 делегатов, против — 1116.

Заместителем Горбачева стал его человек — выходец с Украины Владимир Ивашко. Именно они и оказались двумя членами прежнего Политбюро, попавшими и в состав нового. И это было самое многочисленное Политбюро в партийной истории — 24 полноправных члена и никаких кандидатов. ЦК тоже был самым многочисленным за всю истории — 412 человек и тоже без всяких кандидатов.

То есть, если ориентироваться на числовые показатели, этот съезд во многих отношениях оказался «самым-самым». Но времена уже изменились до такой степени, что люди проницательные начали с партией расставаться — как известные зверки с тонущим судном.

6 июля выступал Ельцин, причем его ждали больше, чем кого-либо другого из делегатов. И он не разочаровал. Чувствуя за собой поддержку российского парламента, Ельцин говорил темпераментно и гневно: о ретроградах, засевших в верхах партии; о том, что реформы тормозятся, а жизнь населения ухудшается; о том, что номенклатура цепляется за свое положение.

Выход, по его словам, был один — переход к многопартийности. КПСС тоже должна измениться: отказаться от догм о неизбежности победы коммунизма, добрей относиться к капиталистам, ликвидировать свои первички в армиях, органах безопасности и госучреждениях.

Но это еще не было финалом. 10 июля, после своего избрания в Политбюро, Ельцин заявил, что выходит из КПСС. Аргумент — он, как руководитель российского парламента, «не сможет выполнять только решения КПСС». Кто-то из зала крикнул, что ему следует подать заявление в свою первичную организацию. Но Ельцину ни к чему было тратить время на формальности. Сойдя с трибуны, он направился к выходу. Спасибо не хлопнул дверью…

Стало очевидно, что КПСС уже не оказывает влияния на реальную политику и ее партийные форумы не имеют никакого значения. Так что «самый-самый» из съездов стал еще и самым последним. К добру или к худу, до сих пор непонятно.